Королева держит вертикаль (СИ) - Корнова Анна

— А вот я помню и всегда себе говорю: «Держи вертикаль». И ты себе скажи, — Полина улыбнулась. — Ты ведь королева. Хоть помнишь, что тебя королевой весь курс называл?

— Так я до замужества была Королёва, вот и называли.

— Не поэтому. Мы первого сентября на собрание пришли, никто ещё никого не знает, а ты опоздала. Зашла в аудиторию в белом костюме, волосы каскадом по плечам, осанка как у балерины. Сашка Попов так и ахнул: «Королева!» А потом оказалось, что ты ещё и Королёва.

— Когда это было, — грустно улыбнулась Влада.

Странно, но ей сейчас казалось далёкими не только студенческие годы — далёким было всё, что произошло до вчерашнего дня. Ясно помнилась только картинка — прихожая, полуодетый Олег и Лика в коротком халатике на голом теле. Который раз стали наворачиваться слёзы, а завтра предстоит ехать к Веронике, праздновать, стараться изображать радость, смотреть на счастливых людей и понимать, что у неё этого никогда больше не будет.

— Полин, завтра к Вероничке поезжай без меня.

— А может, тебе лучше поехать. Знаешь, как говорится, на миру и смерть красна.

— А знаешь, как говорится в старинных романах? Сердце разбито, душа растоптана, — Влада попыталась пошутить, но вышло грустно.

— Ты в себе не держи, рассказывай, легче будет. И антидепрессанты обязательно попей, — затараторила Полина. — Ты сегодня за руль не будешь садиться? Тогда вот, прими прямо сейчас.

К изумлению Влады, подруга извлекла из сумочки пластиковый пузырёк с нарядной этикеткой.

— Поль, нафига они тебе? — как ни была Влада погружена в свои переживания, но присутствие стимуляторов в жизни подруги не могло не удивить. Ведь тихая домохозяйка Полина всегда считалась среди подруг абсолютно беспроблемной.

— Это так, на всякий случай, — потупилась Полина, но разговор прервала весёлая мелодия айфона.

— Мамуль, сможешь после работы меня домой забрать? — зазвенел радостью высокий голосок Аришки.

— Что за срочность? С бабушкой поругалась? — Влада знала необузданный характер своей пятнадцатилетний дочери.

— Не, просто Ксюха позвонила, завтра у ней ДР, хотели в Москве отмечать, а потом что-то переиграли, будем дома у неё тусить. А в понедельник я к бабушке вернусь. Так ты сегодня за мной заедешь? Я папе звонила, он сказал, что машина у тебя.

«Папе звонила», — от этих слов кровь прилила к щекам, захотелось спросить, какой у него был голос, что он ещё сказал… Но вместо этого Влада попросила дочь позвать бабушку к телефону. Ариша гостила у бабушки, чтобы выполнить обязательную культурную программу: Елена Алексеевна, мать Влады, запланировала непременные для каникул походы на выставки, в музеи и даже в планетарий, куда водила Аришу ежегодно с пяти лет; были куплены билеты в вернувшийся с гастролей Малый театр и ещё в какую-то открывшую сезон новую театральную студию. Ариша любила бабушку, любила просыпаться в её квартире, чувствуя запах свежемолотого кофе, любила вечерние разговоры уже в кровати перед сном, но подолгу гостить у бабушки не могла — здесь было хорошо, но наполненная событиями жизнь текла в Александровке, поэтому всё лето Аришка курсировала между двумя домами, то требуя срочно отвезти к друзьям, то вернуть к бабушке в Москву.

— Полин, я поеду. Пока до матери доберусь, пока домой с Аришкой вернемся, уже стемнеет, — Влада стала собираться. — Поздравь от меня Вероничку, скажи, что я приболела.

— Я тебе сегодня позвоню, и ты мне звони хоть ночью, хоть когда, — Полина с тревогой смотрела на подругу, третий раз нервно проверяющей, положила ли она телефон в сумку. — Может, мне с тобой поехать?

— Спасибо, не волнуйся, я в порядке. Вечером позвоню.

Влада вышла из кафе, а Полина потянулась за салфеткой и увидела забытый на столе пузырек с успокоительными капсулами. Чтобы Владислава что-нибудь когда-нибудь забыла! Только сейчас Полина до конца поняла, в каком состоянии подруга. Бросив на ходу официантке: «Девушка, я сейчас вернусь», Полина, схватив лекарство, выбежала на улицу, но Влады уже не было видно. Полина вернулась в кафе, попросила принести ещё зелёного чая и привычным движением открутила крышечку антидепрессантов.

Владе надо было пройти пятьсот метров до метро, но она зачем-то села в бывший троллейбус, а ныне электробус, и он повез её в сторону Кутузовского. Она не услышала звонка, а почувствовала, как сумке завибрировал телефон, но даже не слыша мелодии, поняла: звонит Олег.

— Тебе Аришка дозвонилась? — как током, ударил Владу красивый баритон.

«Выпрями спину — держи вертикаль!» — приказала себе Влада и нажала панель внизу экрана: «Извините, я занята, перезвоните позже».

Глава 3

Влада и Полина сидели в кафе на Дорогомиловской, рассматривая сумку, купленную Вероничке в подарок на предстоящий день рождения. Сидели за тем самым столиком у окна, где ровно год назад заплаканная Влада признавалась, что не хочет жить. Прошёл год, и сейчас она была опять элегантной, уверенной красавицей, но глаза не лучились радостью, как прежде, и беззаботная улыбка исчезла с лица.

— Полин, я с этими судами вляпалась по самое не балуйся, — Влада горько усмехнулась. — И что самое занятное: когда кто-то при разводе начинал с женой делить имущество, Олег так искренне возмущался, говорил, что мужчина должен в любой ситуации оставаться мужчиной и не сутяжничать, а благородно уйти. А когда самого коснулось, даже и половинить не стал, а обобрал и выгнал, как собаку из церкви.

Разговор шёл о том, что после развода Влада осталась в прямом смысле на улице, да ещё по шею в долгах.

Расставание проходит под наркозом обиды, но, когда первые слёзы высыхают и обида начинает утихать, приходит невыносимая боль. Влада видела сны, в которых они с Олегом были счастливы, родной силуэт чудился ей повсюду, она одна в пустом доме ясно слышала голос мужа, обращенный к ней… В таком безумии Влада пребывала первый месяц расставания, а потом приехала Лика и сообщила, что они в её, то есть Ликиной, квартире больше жить не собираются, а переезжают в Александровку, и ещё передала: Олег просил узнать, сколько времени Владе потребуется на переезд. Аришка, конечно, останется с отцом, у неё здесь школа, друзья, а Владе надо собирать вещи. Влада слушала мелодичный голос бывшей задушевной подруги и не могла её понять: слова, каждое по отдельности, были ясны, но вместе в понятное предложение не складывались.

— Что Вы там с Олегом придумали? Куда я уйду из моего дома? — попыталась внести ясность Влада.

— Это не твой дом, а дом Марии Николаевны, — резонно возразила Лика.

Мария Николаевна, мать Олега, овдовев, серьезно озаботилась своим здоровьем и почти все время посвящала его сохранению, благодаря заботе и финансовой поддержке семьи сына. В том роковом для Влады августе, вернувшись из Пятигорска, где пила минеральную воду, свекровь почти сразу уехала в белорусский санаторий поправлять опорно-двигательный аппарат. Но если Мария Николаевна и была бы дома, её присутствие ничего не изменило. Она не стала бы вмешиваться в дела сына, почитая его умнейшим и в её советах не нуждающимся, лишь добавилось бы в доме слёз и причитаний.

Только услышав замечание Лики, Влада впервые подумала, что всё это время они строились на участке, принадлежащем Марии Николаевне. И земля была оформлена на неё, и новый дом. Переписывать на себя, тратить время на бюрократические заморочки — даже мысли такой не было. Олег — единственный сын, всё равно рано или поздно всё ему отойдёт.

Пятнадцать лет назад родители Влады разменяли свою трехкомнатную квартиру на две вполне приличные однушки, чтобы молодые могли самостоятельно строить свою жизнь. Собственная квартира поначалу казалась невероятной роскошью, но с рождением Аришки выяснилось, что квартира тесновата, а через пять лет оказалась просто тесной и неудобной. Потому, когда умер отец Олега, Влада сама предложила, чтобы поддержать убитую горем свекровь, переехать к ней, в ближнее Подмосковье. Сначала думали, что переехали в Александровку ненадолго, но жизнь в тишине на берегу водоема так им понравилась, что было принято решение — продать московскую квартиру, а на вырученные деньги построить современный дом, тем более что в том красивом месте по ставшему модным направлению, как грибы после дождя, стали расти кирпичные коттеджи, превращая милую деревушку в элитный посёлок. И они тоже выстроили дом, даже не дом, а особняк, с витыми чугунными перилами, с панорамными окнами, с небольшим бассейном и сауной. Все гости восхищенно ахали, когда впервые переступали порог. И Влада была счастлива, ведь благодаря её стараниями дом превратился в настоящее произведение дизайнерского искусства. Всё: от люстры до плинтусов — было подобрано Владой с любовью, и это не только её силы и время, но и материальная составляющая. Создать такую обстановку было нелегко, и далеко не всегда дешево. Всё заработанное (а до кризиса Влада зарабатывала немалые суммы) до копейки она вкладывала в их дом. У компании Олега тоже начал увеличиваться доход, но муж расширял дело, и деньги были нужны на развитие бизнеса. Влада не дом строила, а вила семейное гнездо, где можно было укрыться от житейских бурь, где тепло и уютно было её близким. Теперь же дом оказался принадлежащим свекрови, а Влада юридически не имела к нему никакого отношения. А когда она при разводе предъявила права на часть фирмы Олега, то оказалось, что всё чудесным образом переоформлено на третьих лиц, а у Олега только долги перед банком, и часть этих долгов была присуждена Владе.