Тропы судьбы. Повесть - Владимир Конарев

– Эй, казаки – рыбаки, обождите! – и раскрыл калитку.

– Яблок желаете?

Ему, мы после узнали, доставляло удовольствие угощать детвору, приезжих, а тут доморощенные казачки засмотрелись, остановились. Как не угостить?

– Не откажемся. Хлеба мамка положила. А мы же не на час, проголодаемся. Яблочки не порвут сумку, – поддержал агронома словоохотливый Толик.

– Рвите спелые яблоки! Успеете удить… рыбаки – казаки. Ишь, команда ранком «нарунжилась» по полной выкладке. Что же, дело молодое.

– А желаете груш? – заманивал хозяин в сад.

Мы глянули друг другу в глаза и согласились. Не часто так сходу приглашают, да ещё на груши! Зашли в огород- сад. Увидели и ахнули! Ветки гнулись на подпорках. Меня заинтересовала яблоня. На ней было привито несколько сортов. На алыче росла слива. Что тут говорить, пригодились некоторые познания, спросил:

– Какие у Вас сорта яблонь?

– По делу вопрос. Отвечаю, раз интерес возник. Слушай. Вот этот сорт – Пепинка литовская, далее – Ранет ландсбергский, те вон, что у забора, из группы кандиль синапов.

– А груши?

– Есть Лесная красавица, Киффер и Бере – два сорта. Яблони привиты на подвоях группы парадизки и дусенах.

– А нас вы, меня и Толика, прививать научите?

– А что, ботаника нехитрая, навык придёт. Есть желание? Заходите – калитка открыта! Есть разные способы…

– Читал, – вступил в беседу я, – что есть прививка расщеп…

– Точнее сказать: в расщеп, Володя.

– Наверное, – согласился я.

Когда мы то, что нас интересовало, высмотрели и обо всем расспросили, весело загрузили сумки подаренными плодами и уехали рыбачить, сказав хозяину спасибо.

На реке, у берега, когда я следил за поведением поплавка, мой ум занимал не он, поплавок, а величие и многообразие увиденного сада, ряды деревьев на проволоке меж столбов, согнутые почти до земли ветви груш и яблонь. Был весь там, в саду. Сожалел о том, что не умею рисовать, чтобы запечатлеть образ сада в красках, что не умею ещё прививать.

Рыбачить расхотелось. Наудив несколько сазанов, крупной плотвы, мы раскрыли сумки и начали уплетать фрукты. Дергались поплавки, но за едой мы не успевали их подсечь. Расстроились. Скисло настроение. Смотали удочки. Ещё определили в рот груши. Протёрли велосипеды, где надо было, закрутили гайки и – на педали!

Нажимая то на одну педаль, то на другую, я ехал неторопливо и все думал и думал об удивительном агрономе Харченко. Бывают же люди: до всякой мелочи докопаются, значит, любят свое дело, объяснят мелочь так, что уразумеет каждый. Харченко так ловко прививает и показал, в чём секрет «точки приложения» прививочного ножа. А сколько знает! Мамочки мои, если бы я столько знал! Ну, ничего, я ещё к нему вернусь, поучусь. А вот у отца и толики нет интереса к саду. Он – «железятник». Велик отладить – вот это его дело.– Всё, заседание окончено, – сказал председатель колхоза и встал.

Годы-птицы

Годы учёбы – птицы! Прилетели, обустроились средь книг, конспектов, научили уму-разуму и… лети, выпускник- студент, к месту распределения, в хозяйство. Воркуй в полях.

Обустроился я в колхозе. В полях Кубани властвовала щедрая и требовательная красавица-осень. Лесополосы роняли цветные платья, расстилая и распушив их у низа комлей. За поредевшей ширмой лесополос, куда ни глянь, – подсинённая ткань неба. На просторах хлопочут трактора. Их бас гуторит о том, что сеялочные агрегаты загружены под верхи крышек сеялок. Семяпроводы, как руки, тянут зерновые нити в ложбинки нарезанных спаренными дисками ходов. Опёршись плечом о ствол ясеня, наблюдаю за ходом сеялок. Это – моя первая посевная. Хорошо «пишут» трактора, грамотно, только дым из труб, да сбавление скорости на поворотах в обратную сторону. Мне радостно. Душа ликует: мечта сбылась! Она тут, под сердцем, стучала, просилась в поле. И теперь она – хозяйка в необъятных полях!

Думая о завтрашних делах, я переехал на другое, смежное поле проверить, как по маслу ли сев. Мотоцикл – к жердёлке. И к стоящему агрегату – спешно.

– Добрый день! – Давно стоим да курим? А, Фёдор…, – глянул в блокнот, – Кириллович?

– Да час, как и есть. Не более! Зерновоз застрял в пути.

– Ясно! Тогда на стан, к рации. Выяснить.

«Что там за причина, – беспокоила мысль, – не в руку сей простой».

Вдали заметил зерновоз. Сблизились. Машина притормозила.

– Данилович, в чем дело? График подвоза нарушаем. Стоят «железные» кони.

– Вы правы. Тут ток «зашился». Мой же конь мигом туда прискочил, правда же? – И он ладошкой похлопал руль.

– Верю! Гони! Ждут! Зашились, а мы тут…

Из-за лесополосы вынырнул второй зерновоз.

– Во! То не одной машины, то сразу две! «Расшились»! – Мысленно благодарил я зерновоз.

Тормозить не стал. Шофёр посигналил, и мимо – по направлению взмаха руки.

Близилось время вечерней планёрки. На стан подошёл механик бригады Владимир Гисцев, опытный технарь, беспокойная душа, спросил:

– От агрегатов? Как они там?

– Нормально, – ответил я. – Есть вопрос, Владимир Петрович, по вашей части. – Когда пустим в поле третий агрегат? Что-то с деталями? Или…

– Да. Третьи сутки помощник колесит по совхозам. Не вернулся ещё.

– Прошу Вас, очень прошу – сами подключитесь. Чтоб нам подогнать площади сева, главный агроном просил.

– Понимаю. Стараемся, – ответил механик.

После планёрки зашёл в столовую.

– Мария Сергеевна, добрый день! Объясните, почему вчера поздно подвезли обед к агрегатам?

– Ездовой замешкался. Лошадь плохо запрягалась. На непогоду что ль? Исправится. Стараемся.

Все стараются, а у меня в поле сто вопросов. Ну, ладно, понимаю, тоже запыхались.

Оказалось, что не зря лошадь капризничала у ездового. Надвинулись облака. Нудно задождило. Дождит и дождит! Сроки оптимального сева подруливают к графику: тю-тю! Кран на небе не выключается! Налило так – хоть корабли пускай. Сели совещаться: что предпринять? Головы ломали долго… туда да сюда рядили. Я предложил выход – запредельный и самый будто бы несуразный.

– А давайте к трактору Т-4 приладим сеялку. Отвинтим сошники – всё равно толку от них ноль. Семена в кузов и – айда! – поехали!!

– Да ты что, агроном? Нас посадят в клетку!

– Хорошо, – не сдавался я, – что мы имеем? На улице дождь- раз, план сева насмарку – два, а на календаре – 20 декабря. Капут, ребята!

…Отслезился день, а утром – депеша: сеять любым путём! С самолёта ли, да хоть с лукошками в поле… все ходячие! Горит план сева района!

А дождь нещадно, струями-кнутами стегает и стегает поле, и не думает отдохнуть. И пришлась к случаю мое предложение, воплотилось в действо! В поле выполз трактор. Посевщик в брезентовом плаще и сапогах заправил агрегат, встал на доску сеялки, и мотор выбросил кольца дыма. Тяжело-тяжело пополз по чернозёму.

Через два дня неожиданно прекратился дождь. Ветер, тоже молодец, выпорхнул с неба и стал расслаивать остатки туч, продувать просторы полей. Они постепенно, час за часом, подсыхали. И площадь сева, сотка к сотке, подвигалась. Трактор, надрываясь, тащил одну сеялку, оставляя позади себя колею глубиной до 20 сантиметров. Семяпроводы потряхивали «рукавами», разбрасывая семена в стороны. С зонтика срываются капли на брезентовый башлык и успокаивают: «Володя, погода налаживается, не горюй, казак»! Считываю проходы сеялки, остановки, чтоб знать, когда очищать колёса от налипшей грязи. И не замечаю райкомовской «Волги». Обернулся, когда тронули за плечо. Рядом, в резиновых новых сапогах, первый секретарь райкома.

– Сеем, Владимир Иванович? – а сам – глаза в сторону хода сеялки.

– Да!

– Правильно! – и он выдал цифру невыполненного плана сева по району.

– Это – беда, – тихо сказал я.

– Беда! Вы уж закрывайте план сева таким способом. Хорошо, что вы молодой специалист, а ситуацию разрулили.

Стал вновь накрапывать дождь.

– Продолжайте. Спасибо.– И пожал мою руку.

– Я – по району. До свидания!

Так закончился один эпизод осенней посевной. Самый поучительный. Кстати, урожай тогда был вполне удовлетворительный – на удивление бывалым хлеборобам.

Конец ознакомительного фрагмента.