Вечерник - Владислав Дорофеев

2000

Под невидимой лунойПахнет потом и мочой,Пахнет смертью и грозой,Пахнет правдой и росой,Кто не спит – тот убит,Кто убит – тот не спит,И никто не говорит —Каждый о своем молчит.

Спят монгольские бойцы —Все коварны и хитры,Все убийцы, все страшны,Все порочны и пусты,Все корявы и дурны,Все нелепы и глупы,Все конечны и чужды,Все беспечны и просты.

Дети, кони и отцы,Церкви, буквы и кресты,Вдовы, овцы и гробы,Горы, люди и кусты,Мыши, рыбы и ужи,Травы, камни и попы,Волки, зайцы и дубы,Реки, солнце и кроты —

Всё уже давно в крови,От зари и до зари,От утра и до утра,Кажется, что навсегда.Тихо ангелы РусиПлачут на моей груди,От земли не видно звёзд,И полны ладони слёз.

Трупы русских на земле,Трупы русских на холме,Трупы русских на стене,Трупы русских на столе,Трупы русских без сердец,Трупы русских без яиц,Трупы русских на века,Трупы русских за Христа.

Стонут мертвые во мне,А живые в алтаре,Весь в печали лес стоит,И земля вся голосит.Чингисхан рожден козой —Волосатой и больной,Он родился гол и зол —Урожденный хан козёл,

Вспоен кровью он людскойСладкой, жгучей и густой,Нежной, чистой, голубой,Русской, юной и святой;Под землей хан силу бралИ предвидел все, что знал, —Потому и воевал,Покорял и разорял,

Отказавшись от отцов,Никогда не видел снов, —Гадкий, маленький горбун,Импотент и подлый лгун.Треугольник в небесах,Русь за степью, в куполах, —Вот чего боится ханКривоногий хан-баран,

Трон он сделал из костейИз гостей всех областей,Мерзкий, черненький монгол —Перед боем плакал он,Птицей на коня взлетал —В жуткий свой астрал вступал,Там молился князю зла —Вечно в облике козла.

Под чеченскою лунойЧингисхан стал сатаной —Под папахою рога,И в крови все рукава.Войско страшное бежит —Топот до небес стоит,Впереди, как в жутком сне,Сидя на большом коне,

Скачет мутное ничтоИ как будто бы никто —Это черный глаз ночной,Демон в круге огневом,Следом всадники в седле,Плачут всадники в седле,Псы поганые войны —Дети смерти и мечты.

Стены лунного огняОкаймляют города,Там, где идолы стоят, —Избы русские горят;Прах от праха, степь угломНависает над крестом,Стон раздался грозовой —Гибнут люди за горой;

Страхом давится страна —Распадается она,Туча черная летит —На коне козел сидит,Дождь вплетается в траву,Реки ставят на кону,Телеграфный голос горОтлетает за бугор.

Время кончилось вчера —За спиной встает заря,Кровь зовет меня на бой —Бранью кончится разбой,Козырь у меня в руке —Утро встречу на войне,Всходы ранние сорву —Кину на могилу, в тьму.

В муках корчилась Орда,Русь рождалась до утра —Золото на куполах,Стяги алые в войсках.Брошу я последний взглядВ дивный православный сад —Львы там с гривами из роз,А цветы из ярких грез,

Под божественным дождемНочью там совсем как днем.Между солнцем и луной,Между словом и огнем,Осиянные крестом,Встанем мы на бой с врагом —Всех убьем до одного,Не оставим никого.

Под брутальною звездойМой народ рожден лихой,Благодатью пахнет дом,Ладаном и куличом.Все святые в гости к нам —Освящать наш вольный храм,Все святые хороши —Ты уж с ними не греши,

Встали вместе, рядом ряд —Самый твердый наш отряд;Крайний слева Серафим,Сгорбленный как херувим,Взгляд пробойный, с хитрецой,Силы полон неземной,Подпоясан бечевой,Молится за нас с тобой;

Рядом с ним синайский брат,С посохом Макарий раб,Терпкий очень и горяч —Старый, мудрый, добрый грач,Крутолобый, как баран,В голове торчит капкан,Чтоб охотиться, как кот,На языческий приплод;

Стоя крепко на земле,Держит небо на спине —Сергий Радонежский он,В Иисуса он влюблен,Вот он тянется к костру,Чтобы запалить свечу,Богородицу в кровиВстретит на своем пути,

Сердце перехватит боль,Но едка молитвы соль —Всяко сделает дыруК Богу, ангелам, кресту.Голос истовой РусиРаздается из груди,На равнине и в лесуЛюди молятся Христу —

Он над всеми, Божий Сын,На гвоздях висит один,Холодеющей губойПринял уксус огневой,Возопил – «Или! Или!»И – «ламмa савахфанu»,Дернулся куда-то вбок,Крикнул – «совершилось», взмок

Смертным потом, и умолк,И воскрес, как майский гром.Чуткий, светлый ангел мойОтнесет меня домой,Где жила моя семья,До того как умерла,Смерть там бродит в бубенцах,Раздобревши на костях,

Кружит вальс свой стерва мглы,Тянет холодом из тьмы,И зазывно под дождемКровь журчит весенним днем.Там в языческих лесах,На зеленых пустырях,След оставлю дерзкий свой —Крест живучий, золотой,

Обнаружу над огнемТрепет мысли под виском,Упряжь алую конюЯ надену на скаку;Дыбом вздыбится земля,Да затянется петляВремени, да ангел мой,Облетая шар земной,

Станет женщиной с косой.Вслед войду я в города,Нарисованные там,Где рассеется обман,Где в падучей голосаОтлетают в небеса,Где пространство тонких силЗащищает Михаил.

Брошу я Петру ключи —Бог зажжет мою свечу,Сквозь кипящие кругиТени прошлого пройду,Откровение любвиЯ познаю на пути,И в глазах Его прочтуШифры рая. Я войду.

2000

Поэтическая память – это когда запоминаешь поэтические образы, а не факты или явления. Поэтическая память бесконечна, материал поэтический вечен. Передать словами поэтические впечатления можно лишь с помощью особого поэтического вдохновения. Поэтическое вдохновение – это особенный инструмент познания и изучения мира и человека, сосуществования и взаимопроникновения. Во славу Божью! Это – надчеловеческий инструмент познания. Это – дыхание Бога. Это – дуновение Духа Святого. Это – божественный воздух, которым дышишь и не можешь надышаться. Это такой припадок юродивости, который внезапно начинается, и так же внезапно кончается. С периодичностью – один раз в год, в лучшем случае, два раза в полтора года. Обычная его продолжительность – месяц или полтора месяца. Во время этого запоя, этого праздника бытия, будто взбираешься на невообразимую гору, с которой видно все, с которой всюду проникаешь, видишь и понимаешь взаимосвязи, о которых прежде не знал, и ничего не предполагал об их существовании. И вот дуновением Духа Святого ты вознесен на эту гору, волей Бога ты вдохнул первый глоток божественного воздуха, и почувствовал трепетание божественной гармонии. Вдруг и нежданно вдыхаешь первый глоток. Затем также внезапно и неожиданно перестаешь дышать этим воздухом, и все. И остается лишь первичный образ, то есть поэтический материал, но не сама поэзия.

Больные губы к больным губам припали на исходе дня.

Я врал.

Как же я врал!

Я ждал разлуки этой терпкой, как орех мускатный.

Вновь страшный корабль надежды моей поднял паруса.

Так воцарился день осенний, взрывоподобным разноцветным карнавалом меня заворожив!

Трогательный дым костра, во искупление грехов моих, несется над землей и стелется под ветром, мешается с дыханием моим, и прячется в листве опавшей до весны, под цветом красным, желтым и зеленым, коричневым и голубым.

Ты – странное счастье утраты моей.

Горит мой напряженный ум.

По линии памяти между сном и мечтой.

Душа журчит святым источником любви.

Огонь во тьме срезает горизонт.

Теперь недалеко и до рассвета.

Покой во всем.

Дорога отошла.

Сомнения и страхи впереди.

Падение и боль лишь завтра.

Пока не трепещу от близости земли.

Нелепые пройдут дожди.

Все чаще я смотрю на небеса.

Все девственней и чище голоса детей.

Летят под небом облака чужие.

Жасмин давно опал.

Остался запах навсегда жеманный.

Остается имя свое соскрести с креста, запоздало выполнив просьбу Каиафы.

Соскрести имя с креста, запеленать имя в плащаницу небес, и положить в гроб из запекшейся крови моей.

А потом прорвать горизонт, прорубить небосвод.

Воздушных князей растоптать.

И вознестись, воскресив, воплотив, совершив.