Загадка Ноттинг-Хилла - Чарлз Адамс

По получении ваших инструкций я связался с мистером Олдриджем, автором вышеупомянутого письма. Этот джентльмен свидетельствует, что в течение нескольких месяцев после оформления последнего страхового полиса барон Р** всячески старался скрыть от окружающих эту склонность своей супруги, о которой он был отлично осведомлен. Показания мистера Олдриджа в определенной степени подтверждаются информацией, полученной от двух других свидетелей по данному делу; однако, к сожалению, последующий анализ фактов вызвал серьезные сомнения относительно всей совокупности имеющихся свидетельств, и в особенности данных, представленных мистером Олдриджем. А именно на его показаниях строились первоначальные выводы. То же самое, увы, относится и к ряду прочих свидетельств; это станет очевидным, когда вам будут представлены все детали.

Тем не менее из показаний мистера Олдриджа в сопоставлении с другими фактами, я почерпнул для себя достаточно, что побудило меня расширить сферу расследования, сосредоточившись на еще одном необычном деле. Вскоре это позволило мне сделать необходимые выводы.

Вы, конечно же, помните, что осенью 1856 года некто по фамилии Андертон был арестован по подозрению в отравлении собственной жены. Не дожидаясь результатов химического анализа и, как следствие, установления возможной причины смерти, этот человек совершил самоубийство. В конечном счете он был признан невиновным; никаких следов яда специалисты не обнаружили, и дело поскорее замяли. Близкие мистера Андертона занимали высокое положение в обществе, и им, что вполне естественно, была небезразлична репутация семьи. Хотелось бы отметить, что в интересах правосудия они с готовностью оказывали мне всяческое содействие в расследовании, результаты которого в настоящий момент представлены вам на рассмотрение.

По изучении всех фактов и в особенности некоторых совпадений дат, на кои я хотел бы обратить ваше особое внимание, вырисовываются два варианта возможного толкования событий. В одном случае мы закрываем глаза на цепь совпадений, очевидных и взаимосвязанных настолько, что это просто невозможно не заметить; в другом — мы неизбежно приходим к выводу, находящемуся в противоречии со всеми имеющимися законами природы, что опять-таки непросто принять. Иначе говоря, либо мы остаемся там, с чего начинали, либо погружаемся в череду темных и зловещих преступных деяний.

После долгих и серьезных размышлений я вынужден признать свою неспособность определиться с выбором. Вот почему я просто выношу на ваше рассмотрение факты по данному делу по мере их поступления в мое распоряжение из различных источников. Я распределил этот фактический материал в том порядке, в каком он должен быть представлен Совету, если он сочтет необходимым передать данное дело в суд. При этом, учитывая огромный объем следственного материала, я посчитал разумным представить в сжатой форме суть имеющихся показаний без ущерба их основному содержанию. Так или иначе, мои конспективные варианты изложения сущности показаний всегда при желании можно сопоставить с оригиналами (прилагаются).

В случае если выводы, к которым вы придете, совпадут по сути с моими умозаключениями, все же потребуется дополнительное рассмотрение ситуации перед какими-либо дальнейшими действиями; признаюсь, на данном этапе мне затруднительно посоветовать что-либо конкретное. Подозрения весьма сильны и, возможно, дело дойдет до предъявления обвинения; в любом случае решение должно быть взвешенным. Даже при наличии бесспорных доказательств совершенных страшных злодеяний, необходимо все еще раз тщательно проанализировать, прежде чем передать виновного в руки правосудия. В настоящий же момент все наше внимание приковано к имеющимся фактам по данному делу, и прочие вопросы будет лучше до поры до времени отложить — вплоть до окончания рассмотрения дела, когда я, конечно же, получу от вас какие-либо известия.

В заключение позволю себе несколько слов по вопросу, требующему разъяснения. Я имею в виду деятельность так называемого „Сообщества гипноза“ и хотел бы на этом особо остановиться. Те, кто имел несчастье оказаться во власти этого наваждения, несомненно, именно в нем найдут простую, но страшную разгадку тайны — той самой, которую мы пытаемся раскрыть. Не скрою, что один пассаж из журнала „Зоист“, упоминаемый мною в ходе расследования, навел меня на предельно ясную мысль, догадку. При этом меня сбивало с толку призрачное стечение обстоятельств, и поначалу я не готов был даже в малейшей степени заподозрить, что все дело в этом дерзновенном наваждении. Однако мы не должны забывать, что те, кто проводит свою жизнь, обманывая других, сами нередко оказываются обманутыми. Так что нет ничего удивительного в том, что барон Р** мог вполне довериться утверждению из журнала „Зоист“. Принимая во внимание его склад ума, и в соответствии с вполне определенным, хотя и весьма таинственным законом природы, все могло произойти именно так, как и произошло. Таковы теоретические предпосылки, благодаря которым представляется возможным хотя бы частично пролить свет на эту в высшей степени запутанную загадку.

Жду от вас дальнейших распоряжений.

Искренне ваш,

джентльмены,

Ральф Хендерсон».

ДЕЛО

РАЗДЕЛ I

ОТРЫВКИ ИЗ ПЕРЕПИСКИ с ПОЧТЕННОЙ КЭТРИН Б**

1. От леди Боултон почтенной К. Б** (без даты), октябрь-ноябрь 1832

«О тетушка, тетушка, как же мне быть? Три ночи кряду я не смыкала глаз, я не могла написать даже вам, дорогая тетушка, ибо продолжала надеяться на то, что в конечном счете все образуется, и он снова вернется. О, как я вслушивалась в каждый звук, как внимательно всматривалась в направлении дороги, пока мои бедные глаза не начинали болеть! И вот уже четвертый день как он ушел, и, о тетушка, мне так страшно, я уверена, что он последовал за этим отвратительным человеком. Если только они встретятся, я знаю, произойдет нечто ужасное, вы не можете себе представить, как он выглядел, бедный Эдвард, в тот момент, когда уходил. Но тетушка, вы не должны на него сердиться, ибо я знаю — я сама во всем виновата, мне давно следовало рассказать ему обо всем, поистине, поистине я об этом не позаботилась, и я действительно люблю дорогого Эдварда так нежно. Я боялась…

[В этом месте текст послания становится неудобочитаемым из-за большого количества помарок.]

…и я подумала, что все позади, а потом… и всего две недели назад мы были так счастливы… мы сочетались браком всего семь месяцев назад… но не подумайте, дорогая тетушка, что я на него жалуюсь, вы даже не знаете, насколько… Если только сможете, приезжайте ко мне, я чувствую себя совсем больной, вы знаете, что это только… Да хранит вас Господь, тетушка; приезжайте ко мне, если сможете.

Гертруда Боултон».

2. Фрагмент письма того же отправителя тому же

адресату, написанного Четыре дня спустя

«Мне очень жаль, что вам так нездоровится; не пытайтесь приехать ко мне, дорогая тетушка; как-нибудь обойдется, а если нет, будь что будет, лишь бы не эта ужасная тревога ожидания… Еще не время, но я не могу продолжить это письмо, ибо едва различаю строки и бедная голова моя слабеет.

Храни вас Господь, тетушка.

Г.

Вскрыла письмо, чтобы от всего сердца поблагодарить вас за то, что прислали ко мне добрейшую миссис Уорд; она прибыла так неожиданно [в голубом], словно с небес спустилась. Хотелось бы знать, видела ли она Эд…»

[На этом послание внезапно обрывается.]

3. От миссис Уорд почтенной К. Б** с приложением вышеупомянутого

Бичвуд, вечером во вторник

«Моя дорогая Кэтрин.

Боюсь, у меня для вас невеселые вести относительно нашей милой Гертруды. Бедное дитя! Я вошла в комнату и заметила, насколько у нее бледный и изможденный вид, темные круги под глазами. Я едва удержалась, чтобы самой не расплакаться. Увидев меня, она издала слабый возглас радости и бросилась мне на шею, но через мгновение повернулась к письменному столу и вскрыла письмо, которое я отправляю вам вместе с моим, оно лежало на столе, готовое к отправке. Столь длительное перенапряжение сил для нее оказалось чрезмерным; она едва написала несколько строк, как вдруг голова ее начала дергаться. Вы поймете ее состояние из текста письма. Когда она пыталась написать имя своего мужа, ей стало совсем дурно, случился истерический припадок, длившийся несколько часов. Что отрадно, сейчас она относительно спокойна, хотя время от времени голова ее вновь начинает дрожать, и ей не удается прикрыть глаза, но она лежит в постели, глядя прямо перед собой, порой начиная разговаривать тихим голосом с невидимым собеседником. Создается впечатление, что она ничего вокруг себя не замечает. Я приложила усилия, стараясь, по мере возможности, узнать от нее подробности этой печальной истории, но ничего не добилась, бедное дитя только бесконечно повторяла: „это все из-за меня“ и „поистине, поистине, он ни в чем не виноват“. Видимо, мое появление, хотя, конечно же, и принесло ей большое облегчение, вынудило ее собрать все силы для защиты своего мужа от возможных упреков, для сохранения его репутации. Тем не менее, боюсь, что он, несомненно, серьезно виноват в происходящем; в самом деле, насколько я могу судить, вина целиком лежит на нем. Я так и не выяснила подробностей этой неприятной ситуации, но, по всей видимости, сэр Эдвард — весьма неуравновешенный молодой человек и, я опасаюсь, большой ревнивец. У него возникли подозрения относительно этого мистера Хокера, который столь настойчиво ухаживал за бедняжкой Гертрудой позапрошлой зимой. После крайне нервической сцены сэр Эдвард покинул Бичвуд и пустился вслед за мистером Хокером, который, предположительно, отправился на континент. Известно, что сэр Эдвард поехал по Дуврской дороге в направлении, как вы знаете, места назначения. И это, пожалуй, все, в чем я на сегодня могу быть более или менее уверена. Прислуга негодует по поводу отношения сэра Эдварда к их госпоже; я от них многое услышала на этот счет, и, признаться, мне трудно сдержать их выплеск эмоций. Если я узнаю какие- либо новые детали, то непременно вам об этом дам знать, а пока не могу от вас скрыть серьезнейшего беспокойства за нашу милую Гертруду. Ее бедное сердечко совсем разбито, и я тревожусь о ней ежечасно, ведь она столь деликатная натура, ее здоровье так сильно подорвано тревогой и страхом… Вы знаете, что я была против этого брачного союза, и сейчас, как никогда, ощущаю, насколько рискованно было довериться столь юной и чувствительной особе заботам мужчины с поистине неуправляемым темпераментом, ведь это ни для кого не было секретом. Бедняжка! Должно быть, это не первый случай, он и ранее бывал с ней груб, и даже если организм ее при этом не пострадал, кто знает, как все это может отразиться на будущем ребенке… Настало время завершить это длинное и печальное послание, напишу сразу, как только появятся свежие новости. Тем временем я не должна отходить далеко от Гертруды. Надеюсь, ваше здоровье улучшилось. Передайте мой привет маленькому Генри и скажите ему, чтобы вел себя хорошо в мое отсутствие.