Образ Жизни - Слава Соколинский

Яна и Артёма, что за ударными тоже пока не было и я просто сидел и курил, рассматривая расписанные стены. Скоро все были в сборе и мы могли начать репетицию. Сначала я очень долго никак не мог въехать в сам стиль их игры. Играю я не так и плохо, но манера моей игры меняла динамику песен, что они начинали походить скорее на альтернативу, чем на гаражный панк.

– Брат, ну это полная хуйня, – говорит Артём, – ты можешь как-то, ну, попроще и агрессивнее.

– Чувак, ну я же чисто психонавт…

– Чувааак…, – протянул Ян. Казалось, что ему было скучно. Наверное, он хотел просто поотрываться и покричать в микрофон, а ему стали рассказывать о регулировке реверберации и структурировании композиции.

– Короче, пацаны, – начал он, – давайте еще раз, вы это, ебашьте шо силы есть.

– И это, поагрессивней, – добавил Ласта.

В итоге, конечно, я все же подстроился под них и получилось даже неплохо. После репетиции мы все вместе пошли к метро, а по дороге зашли в «Крымскую выпечку» и взяли чебуреков с чаем. Я взял с сыром. Они обсуждали дальнейшую судьбу группы: концерты, альбомы, записи. Я же просто наблюдал и был погружен в свой мир, полный символизма и мыслей о том, почему им не угодили мои альтернативные риффы. Мы доели и пошли: Никита, барабанщик Артём и Ян пошли на трамвай, а мы с Ластой спустились в метро и поехали к нему. Вечером я приготовил пасту со сливками и, первым делом, стал рассказывать Артёму о том, почему я не ем мясо, почему я медитировал и чего вообще хочу, или вернее не хочу:

– Не понятным для меня остается лишь само состояния счастья. И, естественно, я принимаю тот факт, что понимать его и не нужно, – начал я, – лишь ощущать. Но, сверяясь с религиями, учениями, науками понимаешь вдруг, что радость, состояние веселья и возбужденности – не есть счастье, так же как и противоположность этому. Счастье – это нечто среднее. Безграничное спокойствие и, даже сказал бы, успокоение. Сравнимое со смертью. Тогда почему сама смерть не есть счастье? Наверное от того, возвращаясь опять же к религиям и учениям, что смерти, как таковой и нет. Есть нечто такое, что не передать никаким видом искусства – ни музыкой, ни письмом, ни рисунком. Нечто такое, что вот-вот, еще чуть-чуть и придет это самое безграничное и глубинное. Вот же оно прямо перед тобой, – я красиво выложил пасту в тарелки и присыпал сыром и перцем, – Но проблема, как раз в том, что мы привыкли ходить вокруг, да около. И прямо сейчас я хожу и хожу, обходя суть по периметру. Вдоль и поперёк. Картина:

Она передо мной.

И вот оно

Что-то тайное

Сильное.

Сейчас.

Но наполняя счастье в форму мы лишаемся его основательно и бесповоротно. Ведь разве можно что-то безграничное засунуть в границы? На океан не хватит никакой бутылки. Ограничиваем себя либо границами будущего: мне нужно еще кое-что. Либо рамками прошлого: я сделал что-то воспрещенное и теперь-то счастье меня обойдет стороной! А диета, не несет ничего сама по себе, но она действительно облегчает получение результата. Если ты хочешь похудеть ты занимаешься спортом. При этом ты можешь есть что угодно: жирное, сладкое, постное – что хочешь! Только бегать придется в три раза больше. И точно так же можешь ограничить себя в этом и всего то бегать придется меньше – вот и все.

Наверное, он меня понял. Я еще покурил и лег спать, потому что утром снова нужно будет по делам.

В университете я сделал всё, что требовалось и мне назначали экзамены на конец лета. Потом я так же зашел в паспортный стол, чтобы узнать, как я могу получить документ. Пробыв там недолго, мне так и не дали конкретного ответа. Что-то вроде: «Обращайтесь по месту прописки».

– А если я иногородний?

– Тогда вам нужна форма 23 (27,28 и 49).

– А где её взять?

– Ну, не у нас – у нас её нет. А как тебя пустили-то вообще сюда?

– Да вот так и пустили – по свидетельству. Я тут в университет поступаю.

– Понятно. Ладно, мне пора, я пойду.

И ушла. Ушёл и я. По дороге выпил кофе и купил сигарет. Пока добрался домой уже было около пяти или шести часов. Мы просто поели гренок с чаем, я придумал на гитаре пару мелодий и показал их Артёму:

– О, нормально, ну ка, как ты это…

Залип в интернете и лег спать, чтобы проснуться пораньше и пойти на работу, которая была в часе езды на метро.

Сны – это огромное поле для изучения. Феномен осознанных снов, когда во время сновидения ты вдруг понимаешь, что спишь и подчиняя своё воображение можешь сам изменять сюжет и даже пространство сна. А депривацию сна, то есть его намеренное сокращение, используют для облегчения депрессий и апатии.

Утром я проснулся, взял у Ласты большую книжку Эдгара По, чтобы почитать в метро и бросил её в рюкзак. Артём ещё спал, но мне пришлось его разбудить, чтобы он нашел ключи и закрыл за мной дверь. Прямо у дома я зашел в магазин, купил булку с заварным кремом и латте из кофейного автомата. По пути в метро увидел небольшую кофейню и подумал, что можно было купить кофе здесь, вместо магазинного. С этого дня начались скучные, малопримечательные будни. Но зато я стал помногу читать: по две, а то и три книги в неделю. На работе было много времени. Я приходил с утра и вытаскивал лодки на берег из большого контейнера, а вечером затаскивал их обратно. Большую же часть времени днём я сидел на берегу и читал. Периодически нужно было проводить инструктаж о спуске на воду, но это не доставляло особых хлопот, так что я был доволен. Платили немного, но мне хватало на еду, сигареты и одежду, и даже, оставалось, чтобы ходить по выходным на дискотеку. Читать я начал с классики: По, Джек Лондон, Достоевский, которого я, так и не возлюбил, Лавкрафт; после пошел Пелевинский пост-модерн и метафизические русские алкоголики вроде Ерофеева и Мамлеева, но особенно полюбил Керуака.

На выходных Артём позвал меня на «тусовку». Это вечеринка в помещении с голыми стенами, которая так и называется. И вот, в субботу вечером, где-то в переулках Контрактовой Площади мы встретились с парнями из оптимуса, Нагосом и пошли в ближайший супермаркет – купить воды, жвачку, сигареты и другую мелочевку. Прямо возле магазина мы пересеклись с Яном и Владом Гербичем. Влад был с длинными волосами, в гавайской рубашке, выделяясь на фоне темной одежды других ребят. Он казался спокойным и расслабленным, улыбался и походил на довольного хиппи, который только что скурил пару сочных блантов. В общем, отличный тип. Мы купили воды и все вместе двинули обратно. Возле входа на тусовку мы встретились с девчонками и зашли внутрь. Было только около одиннадцати, поэтому людей было немного. Клуб – это максимально андеграундное место: голые стены и пол, несколько квадратных бетонных колон по центру, у правой стены огороженное место, с яркими лампами, где били татуировки. Слева, в глубине зала был пульт, колонки и высокая площадка, на которой танцевали несколько человек. От яркого света стробоскопа заболели глаза. Танцевать я не захотел, поэтому вышел на улицу покурить с ребятами.

Конец ознакомительного фрагмента.