Безумное пари - Ли Гринвуд

— Вам придется чуток подождать, — сварливо пробормотал Нед. — Мы не держим воды в доме ночью.

— Тогда прекрати стенать и поди прочь, — приказал Мартин.

Нед почти подошел к двери, когда Мартин крикнул ему вдогонку звенящим от раздражения голосом:

— Скажи моей сестре, что я хочу, чтобы она оделась и сразу же спустилась сюда.

Нед резко обернулся, от удивления позабыв про свой ревматизм.

— Но она крепко спит, — пробормотал слуга. — Она уже давно легла.

— Тогда разбуди ее, — прорычал Мартин. — Я хочу, чтобы сестра была здесь через пятнадцать минут, иначе я поднимусь и сам приведу ее.

Нед был не из тех, кто рискует своей шкурой ради другого, но предпринял последнюю попытку защитить хозяйку.

— Вы же знаете, она не спустится, раз у вас гости.

— Даю тебе пятнадцать минут, чтобы привести ее сюда, а не то натравлю на тебя собаку, — пригрозил Мартин.

Мартин понял, что Кейт отказалась покинуть спальню, как только Нед просунул голову в дверь, но сам не стал входить.

— Мисс Кейт говорит, что она не спустится ни в платье, ни в какой другой одежде, — торопливо сообщил он. — Она говорит, чтобы вы послали за проститутками из таверны, если вам нужно женское общество.

Нед успел захлопнуть дверь, прежде чем в нее врезалась пустая бутылка из-под бренди и разбилась вдребезги, усеяв выложенный каменными плитами пол острыми осколками стекла.

Мартин увидел, что уголки губ Бретта дрогнули, и ярость вскипела в нем, как лава после извержения вулкана. Этот ненавистный человек унизил его за карточным столом и лишил всей собственности, а теперь он еще и насмехается. Такого его воспаленный мозг уже не мог вынести, и он поднялся на ноги, почти ничего не видя перед собой из-за красной пелены, застилавшей глаза.

— Ах ты проклятый, никчемный сукин сын! — взвыл он, обращаясь к слуге, и, шатаясь, двинулся к двери. Но дряхлая фигура Неда уже скрылась в сводчатом проходе в конце громадного коридора. — Я переломаю каждую косточку твоего червивого тела, если моя сестра не спустится через пять минут! — прокричал Мартин вслед глухому эху удаляющихся шагов Неда, после чего потопал обратно в комнату, выхватил бутылку бренди из рук Федерса, поднес ее к губам и, запрокинув голову, жадно хлебнул содержимого.

Бретт с отвращением посмотрел на него, а Питер обиженно произнес:

— Право, старина, так не делается. Я с превеликим удовольствием отдал бы тебе всю бутылку, если бы знал, что она тебе нужна. Не знал, что от воплей просыпается такая жажда.

Мартин с размаху поставил бутылку на стол, вытянул огромную ручищу и схватил Питера за шейный платок.

— Закрой рот, пустомеля! — прорычал он. — Если ты не замолчишь хоть на пять минут, то я как пить дать повешу тебя на гвозде за твой щегольской платок.

Хватая ртом воздух, Питер извивался, пытаясь высвободиться, но он был слишком пьян, а Мартин слишком силен.

— Я сочувствую тебе, — раздался ледяной, жесткий голос Бретта, — но не думаю, что существует необходимость в столь крайних мерах. — Он уставился на Мартина со все возрастающей неприязнью. — И мне не хотелось бы, чтобы ты плохо обращался с беднягой Федерсом. Он последний представитель своего рода, и его семья все еще возлагает на него кое-какие надежды.

Из глаз Бретта исчезло веселье, тело его напряглось, словно изготовившись для прыжка.

— Он и так безмозглый осел, — задохнулся Мартин, разъяренный вмешательством Бретта.

— Возможно, но это не твой осел. Уверен, ты можешь обойтись без членовредительства, пусть себе сидит в своем кресле. Не думаю, что ему там будет очень уютно, но он наверняка почувствует себя лучше, если сможет дышать.

Сопротивление Федерса становилось все неистовее, и Бретт продолжал пристально смотреть на Мартина с видом человека, привыкшего, чтобы его приказы исполнялись. Мартин заколебался и отпустил Федерса, задыхаясь от ярости, и этот смущенный джентльмен поковылял от греха подальше обратно к своему креслу.

— Я не собирался причинять вред этому молокососу, — прорычал Мартин. — Я хочу добраться до своей паршивки сестры. Шлюхи из таверны — надо же, как она заговорила! Я заставлю ее спуститься, даже если мне придется тащить ее за волосы полураздетую и слушать, как она визжит всю дорогу.

— Не представляю, как я переживу расставание с этой увлекательной мелодрамой, — нараспев произнес Эдвард полным разочарования голосом, — но пойду-ка я спать. Спрашивается: зачем я сюда пришел? Какой бы ни была причина, веской ее не назовешь. Я определенно чувствую себя так, словно вывалялся в грязи.

Последние слова были настолько пропитаны презрением, что пробили бы шкуру куда толще, чем у Мартина, и тот внутренне содрогнулся.

— Вам не следует ожидать изящных манер от Вариена, — сказал Бретт, не обращая внимания на то, что Мартина вот-вот хватит удар. — Разве вы не слышали, как он говорил, что предпочитает лошадь своей любовнице?

Мартин ударил кулаком по столу с такой силой, что бутылка с бренди подпрыгнула, а из двух стаканов выплеснулось содержимое.

— Ты не выведешь меня из себя своими оскорблениями! — прорычал он, захлебываясь от ярости, так что слова застревали у него в горле. — Мне всегда было наплевать, что ты обо мне думаешь, и настоящий момент не станет исключением.

Он повернулся к Эдварду и приблизил свое лицо к нему так, что их носы едва не соприкоснулись.

— А вы, мой неизменно деликатный и щепетильный джентльмен, можете снова сесть. У меня еще есть что вам сказать.

— Возможно, — ответил Эдвард, отодвигая лицо от почти пурпурной физиономии Мартина с нескрываемым отвращением, — но не вижу причины вдыхать воздух, который вы только что осквернили своим дыханием.

С нарочитым пренебрежением он прижал указательный палец правой руки с безупречным маникюром прямо к середине носа Мартина и медленно отодвинул его лицо от своего.

— Не вижу смысла продолжать эту ужасную игру, — вмешался Бретт, выведенный из терпения брюзжанием Мартина. — Предлагаю всем разойтись по своим комнатам. Утро вечера мудренее, и, может, после отдыха удача к тебе вернется.

— Мне не нужны твои советы, будь ты проклят! — крикнул Мартин; его взгляд был диким и бессмысленным. — Мне не нужны ничьи советы! Я хочу сыграть еще партию, и я не отступлюсь. Ты не можешь лишить меня возможности отыграться. — Он снова грохнул кулаком по столу. — Проклятие, дружище, ты должен продолжить игру!

Бретт бросил взгляд на груду монет и клочков бумаги, которые в беспорядке лежали перед ним на столе. Он с раздражением признал, что Мартин прав, но он выиграл так много, что не мог благородно отказаться от выигрыша.