Мой чужой ребенок (СИ) - Романова Злата

Оказавшись в клинике, я поднимаюсь в ее кабинет и после разрешения секретаря, вхожу внутрь. Марта Платоновна, как всегда, идеально выглядит. Женщина, как может, борется со старостью и ей это удается. Выглядит она максимум на сорок лет, все еще стройная, подтянутая блондинка с моложавым лицом.

- Мариночка, до чего же ты себя довела, дорогая! — охает свекровь, обнимая меня за плечи и ведя к стульям для посетителей. — Нельзя так шутить со здоровьем, одна кожа да кости!

У меня нет терпения на пустые разговоры. Я и так еле сдержалась по телефону, проявив вежливость, когда мне хотелось просто накричать на нее, немедленно требуя объяснений.

- Я пришла спросить о Стасе Дубове, — сразу перехожу я к делу, внимательно наблюдая за ее реакцией.

Женщина меняется в лице, но быстро приходит в себя и наигранно улыбается.

- А что с ним, Марина?

- Вы знали, что я устроилась на работу именно в его компанию? Мы с ним на разных этажах, но все же умудрились встретиться лично.

Марта Платоновна отворачивается, чтобы обойти свой стол и сесть на кресло. Я достаточно хорошо изучила ее за два года брака с Валерой, чтобы понимать, когда она нервничает, хотя актриса из нее хорошая. Пальцы, сцепленные в замок на столе, побледнели от силы, с которой она их сжала.

Значит, я права.

Странно, что меня это не удивляет. Только заставляет разозлиться до такой степени, что я чудом не накидываюсь на нее с кулаками.

- Почему его дочь — точная копия моей, Марта Платоновна?

- Что за чушь, Марина! — нервно улыбается она. — Не может такого быть.

- Не смейте, — шиплю разъяренной кошкой. — Ни слова лжи, Марта Платоновна! Немедленно признавайтесь, что за махинации у Вас тут происходят? Дубовы проходили ЭКО в то же время, что и я. А теперь выясняется, что их дочь — копия моей Аришки. Как это понимать?

Эта ужасная женщина имеет наглость рассмеяться мне в лицо.

- Ты не в себе, Мариночка! Ну, что за ерунда? Не мели чепухи! У тебя депрессия, ты явно нездорова и тебе могло почудиться что угодно. Знаешь, я нашла для тебя хорошего врача, как раз собиралась скинуть тебе его контакты. Ты бы походила на терапию, может, полегчает.

Я вскакиваю на ноги, дрожа от ярости. Мне нужна правда и я не уйду без нее.

- Перестаньте говорить со мной таким тоном! Я похожа на дуру? Если не хотите, чтобы я подала на Вас в суд и осветила это дело по всем соц. сетям, то немедленно говорите правду! Я видела ее сегодня! Своими глазами. И это точно моя Аришка! Что Вы сделали? Детей было двое, но Вы скрыли это от меня, поэтому и настаивали на кесаревом сечении? Чтобы отдать моего ребенка другой паре?

- Ты сошла с ума, Марина! — кричит свекровь, разыгрывая шок. — Каким образом я бы смогла скрыть наличие двух детей? Ты разве не помнишь свои скрининги? А Дубов! Вся страна в курсе, что у его жены начались преждевременные роды и ребенок оказался нежизнеспособен. Он умер за три месяца до рождения нашей Аришки. Если у него и есть дочь, то явно не с моей помощью. Посмотри в интернете и сама убедишься. Он развелся и его жена даже отношения не имеет к этой девочке. Которая, кстати, похожа на него и точно является его дочерью. Загулял мужик, вот Бальмонт его и бросила, бедняжка. Наша клиника с этой беременностью никак не связана. Его дочь родилась обычным путем от любовницы.

Я не верю ей. Она что-то сделала, иначе и быть не может. Как может один ребенок оказаться точной копией другого?

Достаю свой телефон из сумки и захожу в браузер — искать новости о Дубове. Все выглядит вполне правдоподобно. Он действительно развелся с Региной Бальмонт через несколько месяцев после того, как она родила. Ребенок не прожил и суток. А вот упоминания о его дочери появились через месяц после смерти моей Аришки. Он не сделал никаких заявлений и вообще оберегает ребенка от внимания прессы. Зато его бывшая жена дала громкое интервью, в котором обвинила его в крушении их брака и заявила, что не имеет никакого отношения к его новому ребенку.

- Убедилась? — ядовито спрашивает Марта Платоновна. — А теперь, будь добра, покинь мой кабинет. Я жду посетителей. Телефон психотерапевта я тебе пришлю.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Я все равно узнаю правду, — твердо говорю ей, направляясь к выходу.

Потому что это девочка — моя. И я от нее не откажусь.

Еду на работу к Валере, зная, что он наверняка там в это время. Наверное, мать предупредила его о моем визите, так что заявлюсь к нему неожиданно.

Мой муж тоже врач, работает в дорогой частной клинике невропатологом. Я почти уверена, что он не рассказал коллегам о надвигающемся разводе, потому что все еще считает, что это моя блажь и я опомнюсь. Внешнее благополучие и успех очень важен для Валеры. Я и раньше это замечала, конечно, но не обращала внимания на его тщеславие, ведь никто не идеален. Однако, теперь, все его недостатки предстали передо мной в совершенно ином свете. Вот что делает с человеком отсутствие любви, зашоривающей глаза.

Приехав в клинику, веду себя, как обычно. Здороваюсь со знакомыми и поднявшись в приемную мужа, подхожу к секретарю, услуги которого он оплачивает сам, так как клиника не предоставила ему отдельного работника.

- Добрый день, Марина Антоновна, — здоровается она с дежурной улыбкой на красивом лице.

Я не раз ревновала Валеру к его секретарю, потому что у нее просто потрясающая внешность. Даже то, что девушка оказалась замужем меня не успокаивало, а сейчас, если он и изменял, мне почему-то все равно. Даже злости нет.

- Здравствуй, Варвара. Валера у себя?

- У него последний посетитель перед обеденным перерывом. Подождите немного, пожалуйста!

Сажусь на стул и жду десять минут, прежде чем открывается дверь в кабинет и оттуда выходит тучная женщина. Валера выходит следом и увидев меня, тяжело вздыхает.

- Заходи, Марина.

Решительно направляюсь к нему и плотно закрываю за собой дверь.

- Мама рассказала мне, что ты учудила, — переходит в наступление мужчина, присаживаясь на край стола со скрещенными на груди руками.

На его лице застыла маска жалости.

- Мне нужны ответы, Валер. И я без них не уйду.

Бросаю сумку на кресло, но остаюсь стоять. Не могу успокоиться, не могу расслабиться настолько, чтобы усадить свое тело. Чувствую мощный прилив адреналина, полностью готовая к борьбе. Расколоть Валеру будет проще, чем его мать. Я уверена, что добьюсь от него хоть чего-нибудь. Хоть какого-то ответа или подсказки. Потому что он не может ничего не знать. Они слишком близки с матерью и она рассказывает ему почти все, включая свои не совсем законные способы заработка.

- Что ты хочешь услышать от меня? — вздыхает Валера. — Наша Аришка мертва, Мариш. Она не дышала. Я пытался ее реанимировать и я же установил смерть. Ты была там. Стояла так же близко, как сейчас ко мне. И у тебя все еще остались сомнения?

Слезы текут по моим щекам, стоит вспомнить все, что случилось в ту ночь, но я зло вытираю их. Сейчас не время.

- Я не видела ее в гробу.

Валера закрывает глаза и качает головой.

- Боже, Марин! Когда ты уже поймешь, что не одна потеряла ее?! У тебя было нервное истощение, ты тупо лежала, не реагируя ни на что! Мне нужно было ждать, пока ты не придешь в себя, а тело нашей дочери не начнет разлагаться? На похоронах были наши родные и друзья. Десятки людей были свидетелями! Постарайся хоть раз включить мозг и мыслить логично. Каким образом наша Арина, которая сто процентов умерла перед нашими глазами, может, вдруг, каким-то чудом, оказаться дочерью Дубова? Она была нашей! Думаешь, он не провел анализ ДНК, прежде чем признать ее? Такие мужчины не верят на слово своим любовницам, потому что охотниц за алиментами хватает. Они проверяют. Я не знаю, что ты видела, но если его дочь и похожа на нашу, то это просто невероятное совпадение. Хотя, я даже не уверен, что это так на самом деле. Тебе могло привидеться что угодно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- Так вот значит как, да? — истерически смеюсь ему в лицо. — Ты теперь делаешь упор на то, что я душевно больная? Психически нездоровая? Иди ты к черту, Валера! Я, может, и похудела от стресса, но мой мозг работает, как надо. Галлюцинаций у меня нет, как и проблем со зрением. Я знаю, что я видела. А также, я знаю тебя. Ты говоришь очень логично, вот только нервы у тебя не на месте, как и у твоей мамаши. Немедленно признавайся, что вы натворили! Дети одного возраста. У нас была двойня, не так ли? Ты согласился отдать одну из наших дочерей? Сколько вам заплатили за это?