Из жизни в жизнь тропинкой странствий - Дмитрий Боровичев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В следующем дворе ей повстречалась группа детей. Но все они были так увлечены игрой, что не обратили на нее ровным счётом никакого внимания. А дальше ей попался кот. Огромный, полосатый, с жёлто-зелёными глазами, он походил (на тигра?) – да, наверное, на тигра, как она себе представляла тигров. Кот ужасно спешил – он должен был передать новость от своего Домового другому Домовому – приятелю того. Она хорошо знала кто такие Домовые. Они жили вместе с людьми и охраняли их жилища. Но большинство людей их не могло видеть. А вот кошки – могли! Могли ещё и маленькие дети. Домовые могли принимать различные обличья – домашних предметов, людей, животных. Но из всех животных кошки и коты были им самыми лучшими друзьями. Домовой никуда не мог отлучиться от жилища и если ему было нужно что-то передать другому Домовому, он делал это через кота. Так было сейчас. Ей хотелось расспросить кота – может он видел её хозяйку. Но кот сослался на занятость и быстро затрусил прочь. Она проводила его взглядом. Было приятно встретить сородича, а его рассказ заставил её вспомнить их Домового. Она видела его в образе кота и иногда они играли. А хозяева недоумевали – отчего она пялится в пустой угол и хватает лапами воздух. Лишь дочка что-то подозревала.
От воспоминаний о хозяевах и доме ей сделалось ещё грустнее. Она не представляла, в каком районе находится и где должен быть её дом. Она никогда не видела его снаружи – лишь двор из окна. А сейчас все дворы ей казались похожими один на другой. Но очередной двор отличался от предыдущих самых кардинальным образом – он был полон собак. Она заметила их слишком поздно. Четыре больших собаки, самая маленькая из которых была в несколько раз больше чем она, кинулись к ней яростно лая. Рефлекс сработал быстрее, чем мысль об опасности. Миг – и она превратилась в стремительную пушистую молнию. Она даже не бежала – она летела над землёй почти не касаясь её лапами. Лай всё также слышался позади – собаки не отставали. В какой-то момент она свернула не туда и оказалась в тупике. Дорогу ей преграждала сеточная ограда – слишком высокая, чтобы перепрыгнуть. Собаки остановились, яростно лая, затем начали медленно подходить, беря её в кольцо. Она вся сжалась, сделавшись единым комком нервов. Смертельный ужас вопил – Беги! Спасайся! Но она знала, что если сейчас поддастся порыву и побежит – то с ней моментально всё будет кончено. Собаки, как и все хищники, особенно остро чувствуют чужой страх, который всегда пьянит, кружит голову, заставляя делаться ещё более агрессивным. Она напрягла всю свою силу воли, пытаясь обуздать нахлынувший ужас и мало-помалу ей это удалось. Нет, ужас не ушёл совсем – ей было страшно, как и прежде. Но теперь он не мешал думать, анализировать и действовать. Она ещё теснее прижалась к сеточному ограждению, оскалила зубы, издав при этом яростный вой. Теперь она казалась больше из-за вздыбившейся шерсти. Но что такое – кошка против четырёх огромных собак. У неё не было ни малейшего шанса. Но она решила дорого продать свою жизнь.
Внезапно собаки перестали лаять и отбежали. И тут она увидела старика. Высокий и худой он замахнулся на собак костылём. «А ну пошли отсюда» – прикрикнул на них старик и его голос показался ей самой прекрасной на свете музыкой. Собаки подчинились, хотя и нехотя. Они не желали упускать добычу, когда была уже у них почти в зубах. Старик взял её на руки, и она прильнула к нему всем своим пушистым тельцем. Её сердце всё ещё бешено колотилось. «Так ты, похоже, домашняя?» – удивился старик. Всем своим видом она пыталась показать, что это так. «Как же ты забрела сюда?» – спросил старик, – «Сбежала из дома?» «Я не сбежала. Меня… Меня выгнали» – сказала бы она если бы могла говорить по-человечески. Но к сожалению, она не умела. Каким же страшным было это слово – выгнали. «Нельзя тут гулять одной» – сказал старик мягко, – «Это опасно. Ну, да ты сама уже поняла. Давай-ка я отнесу тебя в безопасное место». У старика было морщинистое лицо и добрые голубые глаза. Он отнёс её к подъезду дома, а там был настоящий пир. Внизу под лоджией стояла большая миска, доверху наполненная сухим кормом, тут же – тарелка с кусочками колбасы, а рядом – блюдце с молоком. При виде всех этих яств, она почувствовала, как её желудок начинает сводить от голода. От предвкушения обильного ужина она громко замурлыкала. Старик опустил её на землю рядом с ужином, и она, благодаря за спасение, принялась тереться ему об ноги. Старик погладил её по спинке, и она лизнула его руку. «Ну, иди ешь» – сказал ей старик, – «Ты, должно-быть, голодная, а здесь у нас бесплатная кошачья столовая». Она отошла от старика. Но как не была голодна, к еде она не притрагивалась. Старик повернулся, чтобы уйти. «Я бы взял тебя, да не могу» – произнёс он грустно – «Извини. Может ты отыщешь своих хозяев». Она проводила его взглядом, а затем пошла к мискам. Там присутствовали запахи многих кошек, но никого из них не было – очевидно, все разошлись по своим делам. Она наелась до отвала – корм и колбаса оказались очень вкусными, и вдоволь напилась молока. Солнце уже скрылось за домами. Начинало смеркаться. Стало заметно прохладнее. Ей вновь пришло
