Операция «Гроза плюс» (СИ) - Александр Михайловский

Пал Палыч хрустнул суставами пальцев, — Поздравляю, товарищи! Полк расформировали в девяносто втором, мы с вами приехали сюда поздней весной две тысячи четырнадцатого. Ваша машина определенно работает, — он подошел поближе к дисплеям, — Давайте, запишите эту, как его, частоту, и посмотрим что у нас дальше…

Профессор цыкнул на зашумевших было техников, и склонился над дисплеем рядом с Михеевым. На этот раз на сканирование диапазона вместо пяти минут ушло примерно минут восемь. На этот раз по ту сторону временного барьера снова была зима. Но вместо ночи воздух был буквально пропитан синевой сумерек. И еще, аэродром не просто присутствовал на месте, он жил. Горели яркие посадочные огни на полосе, с диспетчерской вышки ярко светили прожектора, заливая все вокруг призрачным неживым галогеновым светом. Пал Палыч подкрутил на одном из мониторов ручку громкости, и в ангар ворвался заунывный вой прогреваемых авиационных турбин. Не успели присутствующие переглянуться, как по полосе с сотрясающим все вокруг грохотом на взлет пошел бомбардировщик Ту-22.

Одинцов кивнул, — Картина выглядит все интереснее. Аэродром был основан в 1956-м, первоначально полк был вооружен бомбардировщиками Ту-16, в 1962-м их заменили, на Ту-22 которые и стояли на вооружении до самого расформирования.

— Значит вторая зона у нас где-то между 62-м и 92-м? — предположил Михеев.

— Правильно, — подтвердил Одинцов, — Где-то между… очень точный адрес. Давайте дальше…

А дальше, еще примерно через тринадцать минут сканирования, в третьей зоне был весенний лес безо всяких признаков аэродрома, потом еще через двадцать две минуты в четвертой зоне снова был точно такой же, но летний лес. Нет, не точно такой же, снимки, сделанные с одного ракурса, показывали, что лес успел значительно измениться, потом через тридцать семь минут сканирования в пятой зоне был еще один зимний лес, потом через час с лишним в шестой зоне снова была зима… Со времени начала эксперимента прошло уже три часа, все изрядно утомились.

— Стоп, товарищ Михеев, — остановил Одинцов инженера, когда тот собрался запустить сканер в поисках седьмой зоны, — Скажите, ваши техники с работой поиска этих временных зон справиться сможет?

Технику оборудование доверить страшновато, а вот любой из инженеров пожалуй, — вместо Михеева ответил профессор Зайцев.

Одинцов вздохнул, — Тогда бог с ним, не будем спешить. Сегодня и так великий день. Выключайте свою машину, и давайте все в мою контору, есть разговор о будущем.

11 января 2017 года,

13:35, Российская Федерация, Республика Коми, бывший аэродром стратегической авиации Нижняя Потьма, испытательный полигон ГНКЦ «Позитрон», здание бывшего штаба полка, кабинет куратора.

Итак, товарищи и некоторые господа, — сказал Одинцов, когда его гости расселись по стульям и диванам, — все вы молодцы, так что вам благодарность и рукопожатие перед строем. Теперь, как в КВНе, вам два вопроса для умных голов. Во-первых, необходимо точно определять куда мы попали? И второй вопрос — что с этой вашей машиной делать? Кстати, о нобелевской премии по физике пока и не мечтайте, поскольку ваша машина есть наше самое тайное и мощное оружие. Ну, кто же откажется раздавить паровоз еще тогда, когда он был чайником?

— Насчет нобелевки понятно, не очень то и рассчитывали, — кивнул профессор Зайцев, — что касается определения временного адреса, то в голову не приходит ничего, как выйти на улицу и спросить…

— Выйти и спросить, это, простите, по моей части, — поправил профессора Одинцов. — А я пока считаю такой экстрим преждевременным. Так что, дорогие мои, нужен научный метод.

Михеев задумался, — Тогда, Павел Павлович, может воспользоваться астрономическим методом?

— Астрономическим? — переспросил профессор Зайцев.

— Вот именно, — подтвердил Михеев, — я где то читал, что полная карта звездного неба никогда не повторяется, и, зная место и точное время снимка, вполне можно вычислить год и день.

— Значит, вам нужен астроном? — Одинцов задумался, потом кивнул, — Астроном будет! Что еще?

— Переезжать отсюда надо, — вздохнула Ольга Кокоринцева, колыхнув необъятной грудью, — тут триста двадцать дней в году пасмурные и астроном ничего не увидит…

Глаза у Одинцова округлились, — Куда переезжать?! Ваша машино-бандура занимает целый ангар, и секретна, как десять манхеттенских проектов! Скажите Ольга Александровна, а без переездов нельзя?

Тут Зайцев и Михеев переглянулись, — Видите ли, Павел Павлович, — начал профессор, — этот вариант машины такой громоздкий из-за варьируемого кристалла, который нужен при сканировании. В полевой конструкции мы можем применить куда более простой метод со сменными картриджами, каждый из которых рассчитан на свой канал. Размеры машины при этом сильно уменьшится, а если перейти на питание от промышленной сети, то тогда не будут нужны и генераторы.

— Понятно, — кивнул Одинцов, — это обнадеживает. Теперь три вопроса. Первый — в какой срок вы закончите этот свой полевой вариант? Второй — какие у него будут габариты? Третий — куда ехать за снимками неба?

Инженер Зиганшин откашлялся, — Товарищ Одинцов, по первому вопросу я думаю, что мои ребята уложатся в три-четыре, максимум в десять дней. За основу мы сможем взять уже готовый второй неудачный вариант изделия, он у нас до сих пор не разобран. Необходимо только переделать его под сменные кристаллы и откалибровать. Что касается размеров, — Назир Турсунович задумался, — Рассчитывайте на два КАМАЗа. В кунге можно будет смонтировать саму машину, а в тентованном — перевозить темпоральную камеру и кабельное хозяйство. Если местность без промышленных сетей, то тогда понадобится еще две машины, одна с дизель-генератором, а другая с трансформатором… — инженер Заганшин провел рукой по гладко выбритому подбородку, — Только позвольте добавить, что для временных зон расположенных в 20-м веке астрономический метод избыточен. Достаточно ввести в темпоральную камеру антенну радиоприемника и прослушать местное радио…

— Правильно, — кивнула Большая О, — как я сразу не догадалась, — и добавила, — В остальных случаях за звездами ехать лучше на юга, там где триста солнечных дней в году, высокогорье, арбузы, хурма, а также наши военные базы…

— Спасибо, Ольга Александровна, спасибо Назир Турсунович, — кивнул Одинцов, — подсказали. Итак, цели определены, задачи ясны, за работу, товарищи!

13 января 2017 года,

09:05, Российская Федерация, Московская область, резиденция Президента Российской Федерации.

Утро было ясное, с хрустящим морозцем. Президент только что вернулся с короткой лыжной прогулки. Несмотря на то, что годы брали свое, простые радости жизни, по-прежнему бодрили. Но не успел глава государства выпить чашечку кофе, как ему доложили, что со срочным докладом прибыл куратор ГНКЦ «Позитрон» Павел Павлович Одинцов. Об этом проекте Президент каждый раз вспоминал, содрогаясь внутренне. Четыре года назад он поддался временной слабости, и в порыве надежды на достижимость результата, выделил деньги на этот проект, проведя их по статье «создание оружия на новых физических принципах».

Хорошо, что никто в Думе, или не дай Бог в несистемной оппозиции, так и не пронюхал, на что именно были выделено финансирование. А то позору не оберешься. Российская Федерация тратит бюджет на создание машины времени! Круче был бы только вечный двигатель. Кстати, а что там такого срочного у товарища Одинцова? Этот зря не приедет, скрытен и самостоятелен настолько, что и ранее из-за этих качеств считался наказанием для любого начальства. Кстати, действительно, наверное, у этого самого «Позитрона» закончились деньги и, сейчас Президента будут, что называется, «разводить». Вот в таком сумрачном настроении глава государства прошел свой кабинет, куда с минуты на минуту должны были пригласить нежданного гостя.

Одинцов, как ни странно, находился в отличнейшем расположении духа. Крепко пожав Президенту руку, он поздоровался с тем небольшим оттенком фамильярности, который допускается при прошлой службе в одной конторе, — Доброе утро, Владимир Владимирович, — после чего на свет божий появилась большая кожаная папка. Гипотеза о выклянчивании дополнительного финансирования затрещала по всем швам.

Усевшись за свой знаменитый стол, Президент побарабанил пальцами по столу, чуть наклонил вбок голову, и заинтересованно спросил, — Ну-с, Павел Павлович, чем порадуете?

В ответ, Одинцов хитро улыбнулся и, раскрыв свою знаменитую папку, с небольшой хрипотцой в голосе произнес, — Товарищ Президент, полный успех!

После такого заявления в кабинете наступила такая тишина, что стало слышно, как в углу жалуется на жизнь стойкая зимняя муха.