Писарь - Николай Лейкин

Старуха шамкала губами. Она опять недослышала, о чемъ ее спрашиваютъ, полѣзла. въ карманъ, вынула оттуда два мѣдные пятака и проговорила:

— Уступи за десять копѣекъ для старушки.

— Пятіалтынный, бабка. Дешевле не сходно писать, — отвѣчалъ Колотовъ и закричалъ надъ самой ея головой:

— Да о чемъ тебѣ прошеніе-то писать?

— О дровахъ, о дровахъ, о дармовыхъ дровахъ, — отвѣчала старуха, услыхавъ, наконецъ, вопросъ.

— Тоже о дровахъ. Да какія-же тебѣ дрова, бабка, коли ты въ углу живешь! Вѣдь въ углу живешь?

— Въ углу, въ углу… Два съ полтиной за уголъ плачу.

— Ну, вотъ видишь. Такъ зачѣмъ-же тебѣ дрова-то, коли ты не квартирная хозяйка? Тебѣ не дадутъ. Не дадутъ тебѣ! — закричалъ Колотовъ.

— Отчего не дадутъ, коли всѣмъ даютъ. Что я за обсѣвокъ въ полѣ.

— Тебя обязана отапливать квартирная хозяйка. Дровъ тебѣ не надо. Зачѣмъ тебѣ дрова?

— Мнѣ-то? Продамъ, квартирной хозяйкѣ продамъ. Ей продамъ. За уголъ смѣняюсь. Да тебѣ мало гривенникъ-то, что-ли? Такъ вотъ еще двѣ копѣйки.

— Ничего мнѣ не надо, ничего. Уходи. Зря о дровахъ писать будешь. Попусту только твои двѣнадцать копѣекъ пропадутъ. Спрячь деньги и уходи.

Старуха не понимала и шамкала губами.

— Отчего-же другія-то пишутъ? — спросила она наконецъ.

— Зря пишутъ. Тебѣ опытный человѣкъ говоритъ. Уходи. Мнѣ написать прошеніе не лѣнь, все-таки заработокъ, но я тебя-же жалѣючи отказываюсь. Спрячь деньги и иди.

Колотовъ выпроводилъ все еще недоумѣвающую старуху за дверь и сказалъ женѣ:

— А что-бы намъ адмиральскій часъ справить? Сейчасъ пушка выпалила.

— Можно. Картофель сварился, селедка есть, — отвѣчала жена. — У тебя въ посудинѣ-то тамъ осталось?

— Осталось-то, осталось, да мало на двоихъ. Что-же намъ бѣдняться-то? Сорокъ восемь копѣекъ получилъ. Двугривенный министерству финансовъ пожертвовать можно. Ты накрывай столъ и припасай все, а я живо спорхаю.

Колотовъ надѣлъ фуражку съ замасленнымъ краснымъ околышкомъ, взялъ съ окна порожнюю бутылку и выбѣжалъ изъ квартиры.

1903