Летучий голландец - Андрей Матвеев

Подскочил молчаливый то ли индиец, то ли пакистанец, прислуживающий большому, забрал тележку с клеткой и повез ее к стоявшему неподалеку черному джипу.

— Я тебя отвезу в гостиницу, — сказал грузный, — а обратно ты из Карфакана, завтра утром тебя заберет Али…

Максим посмотрел по сторонам и увидел, что Вера уже садится в микроавтобус. Она заметила его и помахала рукой. Он махнул ей в ответ, сел рядом с большим и грузным, закурил, расслабился, «шевроле» тронулся, и они поехали в Дубай.

— Все прошло хорошо, Банан? — спросил грузный.

— О'кей! — ответил Максим.

— Извини, — сказал грузный, — отель у тебя так себе, но перекантоваться одну ночь можно.

— Жарко, — произнес Максим. — Хорошо…

— Отдохнешь сегодня, искупаешься в заливе, а завтра — на океан.

— Угу! — буркнул Максим и закрыл глаза.

«Шевроле» уже выехал из Шарджи, слева была пустыня, справа — тоже, только справа был еще и залив, шестнадцать километров до Дубая, вот уже въезд в город, примерно через час начнутся сумерки.

Они въехали в тоннель, ведущий из центра Дубая к Джумейре, миновали развязку, полевую руку остались двуглавая мечеть и ряд помпезных торговых центров, а по правую начались виллы, в одной из которых, как знал Максим, и жил грузный, но они ехали и ехали, пока наконец не свернули почти к самой воде. Машина затормозила у входа в невзрачное белое четырехэтажное здание с узкими проемами окон и тусклым фонарем у входа, обсаженного какими-то пропыленными, ненатуральными пальмами.

«The Pirates Bay Hotel» — гласила медная табличка.

Отель «Пиратская бухта».

Длиннолицый консьерж выплыл из дверей в наступающие сумерки, грузный что-то сказал ему по-арабски.

Консьерж взял сумку из машины, Максим направился вслед за ним.

— Эй, — окликнул его грузный, — ты забыл!

Максим ухмыльнулся, повернулся к грузному, взял конверт и сунул его в нагрудный карман рубашки.

— Удачи! — сказал грузный, сел в машину и уехал.

Максим поднялся за консьержем в номер, подождал, пока тот включит кондиционер, достал конверт, надорвал его и вытащил одно долларовую бумажку, лежавшую первой.

Грузный, как всегда, позаботился обо всем.

Консьерж улыбнулся и исчез. Максим закрыл дверь, разделся и отправился в душ. Долго стоял под струями, наконец ему это надоело, он намылился, еще раз окатил себя, выключил воду, вытерся и вышел из ванной. Жалюзи в комнате были подняты, за окном уже стояла ночь, хотя по местному времени не пробило и восьми вечера. Можно выпить кофе и перекусить. А потом — в залив!

Самое странное, что отель был пуст.

Абсолютно пуст.

Все четыре этажа — ни движения, ни голоса.

Лишь консьерж сидел за стойкой и что-то пил из высокого стакана; скорее всего, это что-то было просто водой со льдом.

Максим облокотился о перила и посмотрел вниз.

В центре холла — фонтан, слева — стойка регистрации. Справа — вход в бар, еще правее — дверь в ресторан.

И никого, кроме него и консьержа.

Настоящий отель-призрак, честное слово! Наваждение аравийской ночи, хотя грузный и предупреждал, что это местечко — так себе. Захотелось побыстрее сбросить с себя липкое ощущение чего-то чуждого и неприятного, странного, как весь сегодняшний день.

Первый день тридцать первого года жизни.

Максим быстро спустился вниз и обратился к консьержу.

— The beach, — спросил он. — Where is the beach?

Консьерж заулыбался, молча выбрался из-за стойки и пошел впереди Максима, странный ночной поводырь под стать странному отелю, и уши у него большие, как у летучей мыши, летучая мышь плавно показывала Максиму дорогу, запахло водой, пляж, как выяснилось, совсем рядом, в десяти метрах, только выходить нужно через заднюю дверь — отель стоял к пляжу задницей.

Мышь взмахнула крыльями и скрылась в освещенном дверном проеме, а Максим разделся и вступил в теплую воду залива.

Было мелко, серебристая лунная дорожка уходила вдаль, к противоположному берегу, который не увидеть и днем. Максим прошел несколько метров, а потом нырнул в горько-соленую воду. Вынырнул, отфыркался и медленно поплыл брассом вдоль дорожки. Он был в аквариуме. Он был большой экзотической рыбой, было душно и влажно, и вода была теплой-претеплой, но призрачное наваждение вдруг исчезло, как и липкое ощущение чего-то чуждого и неприятного, ему стало просто хорошо, он сплевывал попадавшую в рот соленую воду и плыл, а дорожка покачивалась рядом, наконец Максим развернулся и направился к берегу, он чувствовал, что устал, все, на сегодня хватит, а завтра — дай бог! — он уже окажется в океане, ведь завтра наступит второй день тридцать первого года его жизни, и надо сделать себе подарок, опять увидеть океан, пусть и другой, совсем не тот, в котором он плавал, когда его только начали называть Бананом…

Песок на берегу был теплый, Максим накинул на себя полотенце и пошел к отелю.

Вместо знакомого консьержа сидел другой, темнолицый, видимо, уроженец Индии.

— Good evening! — сказал Максим.

— Good evening! — приветливо отозвался новенький.

Максим поднялся в номер, натянул джинсы и рубашку с короткими рукавами и подумал, что наконец-то может несколько дней не надевать носки.

И что сейчас он спустится в бар, выпьет кофе, а потом чего-нибудь перекусит в ресторане, хитрый грузный заказал номер с одним только завтраком, но Максима это теперь не разорит.

Призрачный отель был все так же пустынен, однако в баре кто-то сидел.

Максим подошел к стойке и попросил кофе.

На соседнем табурете пил что-то явно алкогольное коренастый плотный мужчина с красным лицом. Под крючковатым носом щеточкой топорщились густые черные усы, а глаза были красные, под цвет лица, и навыкате.

— Not for Muslims! — сказал краснолицый, зачем-то ткнув пальцем в свой стакан, и ухмыльнулся.

Максим улыбнулся, посмотрел на бармена и подмигнул.

Бармен улыбнулся в ответ, достал из-под стойки бутылку, плеснул из нее в стакан, бросил туда лед и протянул Максиму.

Максим отхлебнул кофе, а потом глотнул из стакана.

Бармен нажал на кнопку магнитофона, и внезапно раздались знакомые звуки старой песни про желтую подлодку. «We all live in the yellow submarine, yellow submarine, yellow submarine!» — пел гнусавым голосом битл Ринго, Максим пригубил еще виски и полез в карман за сигаретами.

— Not for Muslims! — повторил тем же гнусавым голосом загадочный краснолицый человек, поставил стакан на стойку и, покачиваясь, пошел прочь.

К тому времени, когда Максим отправился в ресторан, отель вновь был абсолютно пуст, а из бара доносилась тягучая арабская танцевальная мелодия, в такт которой консьерж столь же тягуче постукивал костяшками пальцев по краешку стойки регистрации.