Лето с трицератопсами - Майкл Суэнвик

В следующую субботу я подкрашивал кое-что в доме, когда заехал Эверетт на раздолбанной колымаге.

— Мне нравится твоя новая прическа, — отметил я. — Отлично смотрится. Приехал полюбоваться на трицев?

— Трицев?

— Так тут называют ваших динозавров. Трицератопс — слишком длинное слово. У нас здесь в окрестностях бродит группа в восемь-девять особей.

За нашим домом начинался лес, а за лесом было небольшое болото. Они любили пастись на опушке леса и валяться в грязи.

— Нет… э-э… я приехал узнать имя той женщины, которая была с тобой. Той, которая забрала мою машину.

— Это ты про Грету Хоук?

— Наверное. Я все обдумал и считаю, что она все-таки должна оплатить ремонт машины. Я хочу сказать, надо так надо.

— Я смотрю, ты стал брать машину напрокат.

— Мне это кажется нечестным. Эта машина дешевая. Но в плохом состоянии. Одна дверца закрывается на вешалку для одежды.

Из дома с корзинкой для пикника вышла Делия, и я познакомил их.

— Эв ищет Грету, — сказал я.

— Что ж, вы приехали очень кстати, — сказала Делия. — Мы с ней как раз собирались пойти посмотреть на трицев. Присоединяйтесь.

— О, я не могу…

— Не стоит отказываться. У нас с собой полно еды. — Потом она обратилась ко мне. — Я схожу за Гретой, пока ты приводишь себя в порядок.

Вот так получилось, что мы вместе пошли по узкой тропинке через лес и вышли на луг на косогоре над фермой Тайлера. Там на поле спали трицы. Они здорово попортили урожай. Но штат оплатил ущерб, так что Тайлер вроде остался доволен. Я невольно задался вопросом: уж не знает ли губернатор то, что знаем мы? Не переговорил ли он с ребятами из института?

Я расстелил плед, а Делия выложила холодные закуски, маринованные яйца, выставила лимонад и прочую полагающуюся на пикниках ерунду. Я прихватил с собой пару биноклей и раздал их нашим гостям. Грета пребывала в крайней степени угрюмости, и мне стало любопытно, как Делия сумела уговорить ее пойти с нами. И тут Грета вдруг воскликнула:

— Смотрите! У них детеныши!

У динозазров было три малыша, всего несколько футов высотой. Двое из них дурачились, игриво бодались, кувыркались друг через друга. Третий просто сидел на солнышке и хлопал глазами. Все они были чертовски хорошенькими, с крошечными, едва пробивающимися рожками и потрясающе громадными глазами.

Остальные трицы паслись рядом, обрывая и поедая кусты и прочую растительность. Все, кроме одного; он стоял рядом с малышами и казался огромным, сердитым и настороженным.

— Это мама? — спросила Грета.

— Это самец, — ответил Эверетт. — Что можно определить по рогам. — Он пустился в объяснения, которых я не слушал, поскольку читал книгу.

По дороге домой Грета проворчала:

— Надо полагать, вы хотите узнать телефон моей страховой компании?

— Пожалуй, — ответил Эверетт.

Они скрылись в доме, наверное, минут на двадцать, а потом Эверетт сел в свою развалюху и уехал. После чего я сказал Делии:

— Мне казалось, этот пикник затевался ради того, чтобы мы могли наконец решить, куда все-таки поедем в отпуск.

Она даже не захватила с собой проспекты туристических компаний, которые я принес.

— Мне кажется, они приглянулись друг другу, — сказала Делия.

— И ради этого ты все и затеяла? Слушай, ты в свое время уже наделала порядочных глупостей…

— Это каких же? — возмутилась Делия. — Когда это мои поступки были чем-то иным, кроме как воплощенной мудростью?

— Ну… ты вышла за меня замуж.

— Ах это! — Она обняла меня. — Это то самое исключение, которое лишь подтверждает правило.

Так, то за одним, то за другим, проходило лето. Делия начала приманивать трицератопсов все ближе и ближе к дому с помощью капусты, черешков сельдерея и тому подобного. Больше всего они полюбили капусту. В итоге получилось так, что вечерами мы кормили трицератопсов прямо с нашего заднего крыльца. Ближе к закату они начинали собираться, в надежде на капусту, но готовые довольствоваться почти чем угодно.

Из-за них пострадал задний двор, но что с того?.. Делия немного расстроилась, когда они добрались до сада, но я потратил денек и соорудил вокруг него крепкий забор, и она высадила все заново. Она делала подкормку, разводя их навоз в воде, и воздействие этого удобрения на растения было ошеломляющим. Розы цвели, как никогда раньше, а в августе созрели потрясающие помидоры.

Я упомянул об этом в разговоре с Дэйвом Дженкинсом из «Дома и сада», и он призадумался.

— Я уверен, что на этом можно сделать деньги, — сказал он. — Я бы купил у тебя весь их навоз, который ты сможешь собрать.

— Извини, — сказал я ему. — Я в отпуске.

Я до сих пор так и не смог убедить Делию определиться с поездкой. Нельзя сказать, что я не пытался, я как раз однажды вечером рассказывал ей об отеле «Атлантис» на Райском острове, когда она вдруг сказала:

— Нет, только посмотри!

Я бросил читать о купаниях с дельфинами и специально построенных развалинах подводного города и подошел вместе с ней к двери. Машина Эверетта, новенькая, которую он купил на выплаченную компанией Греты страховку, стояла у ее двери. Свет горел только в одном окне, в кухне, потом погас и он.

Мы поняли, что эти двое сумели преодолеть все имеющиеся трудности.

Однако часом позже мы услышали, как хлопнула дверь, а потом взвизгнул автомобиль Эверетта, слишком быстро взявший с места. Затем кто-то забарабанил в нашу входную дверь. Это оказалась Грета. Когда Делия впустила ее, она, к моему изумлению, разразилась слезами. Вот уж не думал, что Эверетт способен на такое.

Я приготовил кофе, а Делия дала Грете салфетки и сумела успокоить ее настолько, что та была уже в состоянии рассказать нам, за что она выставила Эверетта из дому. Дело было не в том, что он сделал, а в том, что он ей сказал.

— Знаете, что он мне сказал? — прорыдала Грета.

— Мне кажется, знаем, — ответила Делия.

— О временных…

— …петлях. Да, дорогуша. Грета замерла:

— Как, и вы тоже? Почему вы мне ничего не сказали? Почему вы никому ничего не сказали?

— Я собирался, — признался я. — Но потом представил, что могут натворить люди, зная, что их поступки не будут иметь никакого значения. Многие вели бы себя достаточно благоразумно. Но вот некоторые, как мне кажется, наворотили бы дел. И мне не хотелось чувствовать себя виноватым.

Она немного помолчала.

— Расскажете мне еще раз об этих временных петлях, — попросила она наконец. — Эв пытался, но я была слишком расстроена, чтобы слушать.

— Ну, я и сам до конца не понимаю. Но как он объяснил мне, в институте собираются разрешить возникшую проблему, вернувшись обратно к моменту, когда произошел разрыв, и просто предотвратить его. Когда они это сделают, все, происшедшее с момента разрыва до того мига, когда они вернутся во времени, чтобы залатать его, окажется отделенным от главного временного потока. Оно просто каким-то образом отделится й исчезнет в «никуда»: никогда не было, никогда не произойдет.

— А что будет с нами?

— Мы просто вернемся к тому, чем занимались, когда произошел разрыв. Ничего страшного.

— И мы ни о чем не вспомним.

— Как же можно помнить то, чего никогда не было?

— Значит, Эв и я…

— Да, моя дорогая, — мягко произнесла Делия.

— Сколько у нас времени?

— Если повезет, то до конца лета, — ответила Делия. — Вопрос в том, как ты используешь его.

— Какая разница, — бросила Грета с горечью, — если все равно все это закончится?

— В конце концов все всегда заканчивается. Но после всего сказанного и сделанного значение имеет только непосредственно сам процесс, верно?

Разговор продолжался еще какое-то время. Хотя суть его свелась приблизительно к этому.

В результате Грета достала свой сотовый телефон и позвонила Эверетту. Его номер, как я успел заметить, был у нее на кнопке «быстрого набора». Самым официальным тоном Грета отчеканила:

— Чтоб сейчас же был здесь, — после чего, не дожидаясь ответа, со щелчком захлопнула телефон.

Она не произнесла больше ни слова, пока машина Эверетта не затормозила у ее двери. Тогда она вышла и встала перед ним. Положила руки ему на бедра. Притянула к себе и поцеловала. А потом взяла его за руку и повела обратно в дом.

Они не удосужились выключить свет.

Я еще некоторое время смотрел на затихший дом. Затем заметил, что Делии рядом нет, и отправился ее искать. Она оказалась на заднем крыльце.

— Смотри, — шепотом произнесла она.

Висела полная луна, и в ее свете были видны трицератопсы, которые устраивались на ночевку у нас на заднем дворе. Делии все-таки удалось их прикормить. Луна заливала их тела серебристым светом, делая неразличимым узор на «воротниках». Взрослые трицы образовали вокруг детенышей подобие круга. Один за другим они закрывали глаза и засыпали.