Битва с Непознаваемой - Константин Мзареулов

Сегодня артисты разошлись не на шутку. Лодок собралось вдвое-втрое больше обычного количества, шаманы бесновались аж на четырех плотах, а не на одном, как бывало в прежние дни. Пламя из горелок хлестало выше человеческого роста, музыканты остервенело молотили в барабаны, дергали струны и дули в громадные трубы. Мелодия, конечно, получалась ужасающая — примерно так же звучали предсмертные стоны поврежденного турбореактивного движка. Размалеванные растительными соками аборигены тоже не относились к разряду эстетического совершенства. Тем не менее бойцы мужественно терпели. И дождались.

Плавсредства коснулись отмели. Воюще-барабанящая толпа, не прекращая танцевальных телодвижений, схлынула на пляж и, кружась завихрениями, приблизилась к людям. Музыка злобных демонов затихла нестройно, в тишине робко прогудели запоздалые трубачи да пару раз простучал барабан. Настал блаженный миг безмолвия, и здоровенные гуманоиды сложили перед солдатами корзины. На сей раз незнакомые с гигиеной дети природы натаскали неслыханную прорву даров — тут были не только фрукты, но и корзина с громадными рыбинами, и какие-то изделия из цветного камня, и обточенные в форме божков-идолов куски дерева.

Немолодых лет вождь или шаман — в прежние дни люди его вроде бы не видели — с воплем воткнул в песок каменный топор, выполнил серию прыжков с поворотом вокруг собственной оси, после чего, запыхавшись, опустился на колени. Остальные последовали его примеру и тихонько завыли, потрясая безоружными руками. За музыкальные инструменты никто, к счастью, больше не брался. Коленопреклоненный патриарх забубнил что-то на своей фене, тыча пальцами то в сторону солдат, то в небо, то в изуродованный корпус «Носорога». Толпа заунывно подвывала, периодически касаясь лбами песка.

Парень из 3-й роты, призванный в армию с какого-то курса университета на Калиюге и прозванный Шарохлопом, сказал неуверенно:

— Кажется, они боялись, что боги бросят аборигенов и вернутся на небо. Но небесный корабль улетел, а мы остались.

— И что потом? — насторожился фельдфебель. — Это радует их или огорчает?

— Хрен их знает. — Шарохлоп пожал плечами. — Я всего-то несколько слов этого народа запомнил.

Церемония затянулась, но в конце концов аборигены вернулись на плоты и лодки. Вновь загремела отвратительная пародия на музыку, но теперь исполнители не проявляли прежнего рвения, к тому же уродливые звуки вскоре затихли вдали.

Личный состав уже разводил костер, умельцы потрошили рыбу, а знатоки рассуждали — зажарить этих торпед на огне или обмазать глиной и запечь в углях. Крикнув, чтобы не забыли посолить, Афанасий выбрал цитрус помягче и пошел монтировать перегонный механизм. Пришлось повозиться, но к вечеру все были хорошие, остатки же сивушной жидкости разлили по тщательно вымытым канистрам.

— Разбери аппарат, — нетвердым голосом предупредил Рыжий Шнобель. — Завтра могут офицеры прилететь.

Машукевич просто кивнул — отвечать было лень. Скинув броню, мундир и сапоги, он окунулся в теплую воду, понырял, поплавал, поплескался и вернулся на песок. Под пьяную балду почему-то вспомнился утренний разговор — дескать, непонятно, с кем тут земляне сражались и вообще зачем оказались в этой системе. Сержант зевнул и вяло подумал, что кому надо, те знают ответы на все вопросы, а разные непонятности когда-нибудь в кино покажут.

Двадцатилетний парень даже не старался бороться с одолевающей сонливостью. Просто валялся, облокотившись на броню подбитой машины, и смотрел в море, где на лазурном зеркале неторопливо катились ровные шеренги волн. Вдали от берега стихия малость разгулялась, и колебательные движения водной массы швыряли какую-то парусную лоханку.

Глава 1

Абордаж

Верный глаз опытного моряка еще с вечера подсказал, что сегодня разразится шторм: слишком уж багровым выдался закат. Однако ранним утром ветер только начинал набирать силу. Нарастающее дыхание языческого божества Борея все мощнее наполняло паруса трехмачтового корабля, борта которого украшали сдвоенные линии орудийных портов и вычурная надпись «Sao Rafael». Форштевень, украшенный резной фигурой грудастой сеньориты, непреклонно резал рябое от мелких волн Средиземное море.

Комендоры дежурили возле заряженных пушек, на верхней палубе ждали мушкетеры в кирасах и шлемах. Все взгляды были устремлены в бескрайний голубой простор, постепенно принимавший свинцовый оттенок. Между тем в капитанской каюте второй час — от самого завтрака — продолжался военный совет.

Старый морской волк капитан Гомеш Оливейра медленно цедил крепленое порто и слушал байки хитроумного посланца святой инквизиции. Все офицеры побывали во многих опасных переделках и повидали разные края, но сеньор Фернандо, похоже, объездил весь мир от дебрей Амазонки до гиблых китайских пустынь.

Удивленно покачивая шевелюрой с проседью, капитан не без труда нашел среди пустых бутылок одну непочатую, выбил пробку и пробормотал — глубокомысленно и многозначительно:

— Нет ничего похожего, везде все по-разному… Вот, к примеру, собаки в злобе поджимают хвост, а коты — наоборот, поднимают трубой. И только выпивка во всех странах одинакова.

— Не скажите, дон Гомеш, — мягко возразил инквизитор. — Некоторые народы научились гнать пойло покрепче рома. Наверняка вы слыхали про французский коньяк и британский джин.

Офицеры закивали — они слышали и даже пробовали эти напитки. Кротко улыбаясь из-под капюшона, Фернандо поведал о прозрачном чуде, которое довелось ему отведать при дворе московитского цезаря Большого Питера. От приятной для всех темы он непринужденно перешел к оружию, для производства которого московиты построили большие мастерские, отлили много пушек и готовятся взять реванш у свейского конунга Карла.

— Пушки — не главное, — свирепо прорычал покрытый шрамами лейтенант Алвару, командир абордажной команды. — Главное начинается, когда мы бросаемся в рукопашный бой. И я должен признаться, что мало встречал таких замечательных клинков, как ваш. Я бы сказал, что это — настоящий толедский кортелас, но меня смущает клинок из Дамаска.

Все выпили и согласились, что дьявол научил нехристей ковать сталь, покрытую волнистым узором и способную рубить любой другой металл. Кто-то припомнил, как в старину рыцари-крестоносцы покупали такие клинки на вес золота, потому что сталь из Дамаска режет стальную броню как буханку хлеба. Снисходительно отмахнувшись, инквизитор ответил все тем же приветливым голосом:

— Забудьте глупые легенды, в Дамаске нет оружейных мастерских. Я не нашел там ни кузниц, ни плавильных печей, а только громадный базар, где продаются невольники, пряности, одежда и оружие. Название металла происходит вовсе не от имени городишки, а от слова «дамаст», на языке мавров означающего «волнистый». К тому же дамасская сталь не так уж прочна и вовсе не обязательно перерубит итальянскую саблю или испанскую спаду. Доспехи крестоносцев эта сталь резала по простой причине: многие рыцари носили деревянные панцири… А мой тесак выкован кузнецом из Палестины…

— Вы были на Святой земле! — вскричал потрясенный Алвару. — Но ведь там правят басурманы!

— Пришлось носить их варварские одеяния, — печально подтвердил инквизитор. — Ведь я путешествовал с тайным заданием, и никто не должен был узнать во мне христианина. Но в один недобрый день у проклятых еретиков возникло подозрение. Они схватили меня и подвергли глупому испытанию.

Слушатели внимали ему с неподдельным интересом, и только старый капитан Оливейра несдержанно спросил:

— Какому испытанию, падре?

— Они бросают связанных подозреваемых в воду. По их еретическому разумению, преступник неизбежно утонет, а честный человек выплывет.

— Как я понимаю, вам все-таки удалось выплыть, — с обычным глубокомыслием резюмировал очевидное капитан. — Вы хорошо плаваете, дон Фернандо.

— Да, неплохо, — скромно признал рассказчик. — Но в том случае все было проще. Как вы знаете, в водах Мертвого моря не тонет даже… — Фернандо перекрестился, словно чудом удержался от произнесения непристойности, — …даже инквизитор.

Повисла неловкая пауза. Офицеры прятали глаза, сдерживая смех. Именно в этот миг с мачты раздался крик марсового:

— Вижу галеру!

Повскакивав, офицеры проворно натягивали кирасы, застегивали ремни шлемов и перевязей с ножнами. Фернандо встал с табурета и сурово напомнил:

— Женщину надо взять живой.

Сбросив сутану, он вышел на палубу — широкоплечий, мускулистый, одетый в кожаный жилет и широкие, не мешающие движениям штаны. С левого бока к его широкому поясу был пристегнут абордажный тесак — тот самый, о котором недавно говорили в каюте капитана. Справа висела короткая спада, спереди — три заполненные порохом шарообразные бомбы с торчащими наружу запальными трубками, между бомбами и ножнами пристроились две кобуры для пистолетов, а возле колен были закреплены боевые ножи. Поднявшись на мостик, инквизитор дом Фернандо навел бинокль на галеру под зеленым флагом.