Волчья ягода (СИ) - Чайка Анна

— Я уложу Настю в комнату, а ты пока проходи. Вещи я потом занесу.

— Нет, не уноси ее наверх! — я остановила Егора, захватив чуть выше локтя. — Она испугается, если проснется в незнакомой комнате. Положи лучше на диван. — попросила я и первой кинулась устраивать на диване место, чтобы можно было положить ребенка.

А затем наблюдала, как мужчина укладывает ее. Действовал Егор до того осторожно, что даже позавидовала. Сама бы я так не смогла.

— Пойдем! — вновь оказавшись передо мной, хозяин дома повел меня на кухню, откуда расходились по дому просто умопомрачительные запахи. От них во рту набирались слюни, а желудок сводило судорогой. Не удивительно, учитывая, что я не ела со вчерашнего вечера.

— А где можно руки помыть? — не доходя до кухни, поинтересовалась я.

— А, вот тут! — Егор открыл дверь, возле которой мы как раз проходили. Но отходить и не думал, пришлось протискиваться мимо этого утеса, чуть ли не задевая грудью. Кто ж виноват, что грудь у меня была отнюдь не маленькой. Полный третий размер при вполне худенькой фигурке. Правда, я всегда считала это скорее недостатком, чем достоинством. Особенно раздражало, что именно на эту часть тела первым делом обращали внимание мужчины, а потом их уже не интересовали ни ум, ни лицо.

Но надо отдать должное Егору. Кинув взгляд на мои верхние не девяносто, он только гулко сглотнул, а потом подняв взгляд на лицо, произнес почти по слогам, прежде чем ретироваться.

— Я бу-ду на кухне!

Санузел был качественным, отделанным явно по дизайнерскому проекту. Итальянская плитка сочеталась тут с дорогой мозаикой и с совсем не бюджетной сантехникой. Спросите, откуда я это знаю? Просто, мы с Игорем совсем недавно делали ремонт в ванной. Так что цены на этом рынке мне были знакомы до зубовного скрежета.

Помыла руки, слегка поплескав на лицо. Мое отражение в зеркале выдало измученную и помятую копию меня. Та еще красотка!

На кухню вели большие двустворчатые двери с витражными вставками. В них как раз и стоял Егор. Стоял и ждал, когда я выйду. Да и потом прожигал тяжелым взглядом, пока я шла в его сторону. От этого взгляда хотелось обхватить себя руками, или вообще скрыться, от греха подальше.

Но я — малахольная, почему-то не могла опустить глаз. Шла и смотрела, как темнеют глаза мужчины напротив. И ведь реально видела, как медовая радужка Егора становится сначала гречишной, а потом и вовсе почти черной, и это, несмотря на то, что свет бил в спину его массивной фигуры.

Наваждение схлынуло лишь тогда, когда Елизавета Петровна хлопнула по плечу Егора полотенцем.

— А ну, пропусти Женечку. Чего встал-то на пороге? Вон лучше стул пододвинь. А ты, Женечка садись. Курник уже готов. Егор у нас охотник знатный. Весь в деда! — при этом пожилая женщина так выразительно посмотрела на внука. — Вот давеча мне зайчатинку принес.

Она пошла в сторону плиты, а я принялась расставлять на столе тарелки, что до этого стояли горкой. И раздавать столовые приборы.

Руки слушались плохо.

Меня нервировал взгляд хозяина дома, что усевшийся за стол продолжал внимательно следить за мной. Я чувствовала себя тем самым зайчиком под взглядом серого волка.

— Егор, сходи, отвара выпей! — посоветовала ему Елизавета Петровна, ставя душистый курник на середину стола.

Егор моргнул. И подорвавшись, бросился к столешнице буфета. Там на белоснежной вязаной салфеточке стоял графин со стаканом. Налив полный стакан, он осушил его залпом, и прикрыв глаза, постоял так с минуту.

Открыв их, Егор вновь посмотрел на меня. Пришла моя очередь моргать. Потому что из-под ресниц, на меня смотрела светящаяся золотом радужка.

Но стоило только закрыть и открыть глаза, как галлюцинация развеялась. На меня смотрели обычные, вполне реальные медово-карие глаза мужчины. Даже искорки смеха забрезжили в их глубине.

Фух! Покажется же!

— Садитесь, курник остынет! — позвала Елизавета Петровна.

Мы чинно расселись по местам. Егор даже отодвинул для меня стул. Затем помог сесть бабушке и только после этого вновь сел сам.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Женечка, скажи, а чем ты в городе занимаешься? — спросила Елизавета Петровна, после того, как первый голод был утолен. — Про Игоря-то мы знаем, тот еще алхимик. А вот про тебя, практически ничего.

— Я - филолог, — ответила, откладывая в сторону вилку. — Учитель русского языка и литературы в обычной школе.

— А как Игорек относится к тому, что ты пропадаешь в школе?

— Нормально! — пожала я плечами. — А почему он должен относиться по-другому? У меня лишь одна ставка в гимназии по соседству. Всего два пятых класса. В одну смену. Больше я не беру. Садик Настенки прямо за забором. И это все в двух шагах от дома. Не смогла сидеть дома, понимая, что теряю квалификацию! — ответила на пристальный взгляд женщины, назвать которую старушкой язык не поворачивался. — Игорь не плохо зарабатывает, и в принципе ни в чем мне не отказывает. Но… просить каждый раз на булавки… не мое. — честно призналась я. — А так, каждый день среди людей. Да и нравится мне преподавать.

Дальше разговоры были ни о чем.

А после обеда Егору позвонили. И он, извинившись, мол дела, сел в свой джип и уехал.

Потом проснулась Настенка и все завертелось. Елизавета Петровна поручила мне свой небольшой огородик. Точнее я сама напросилась. Не привыкшая сидеть без дела, я не знала, чем заняться. А так Настенка бегала среди грядок, пока я пропалывала грядки с луком, потом с морковкой… всем что видела, лишь бы дурные мысли не лезли в голову.

— Девочки пошлите ужинать. — позвала хозяйка. — Ох, шустрые какие! Так вы мне всю работу закончили! У меня — старой, все руки не доходили! Ну, раз так, завтра пойдем по ягоды. Матвеевна хвастала давеча, что на горке земляника пошла.

— Ура! — запрыгала дочка.

Устало разогнувшись, все же не привычная для меня работа. Я уж и не помню, когда в последний раз полола.

— Мойте руки, сядем ужинать! — женщина пошла к дому, пропуская вперед Настю, что чумазая, но довольная припрыгивая, неслась по дорожке. — Егор сказал, что задержится, так что его ждать не будем.

— Какие-то проблемы? — из чистой вежливости спросила я.

— Эх, девонька! Разве ж он мне о своих проблемах отчет дает! Он мужчина, еще и аль… начальник, так что без проблем в его деле не бывает. Но я не переживаю, мой Захар оставил после себя сильного преемника. Егор справится.

Но и к вечеру Егор не пришел.

В десять я уложила спать дочку. Но у самой сна не было. И я вновь спустилась вниз. На кухне Елизавета Петровка разбирала какие-то травы.

— Не спится? — подняла она на меня глаза.

— Да время еще детское! Я не привыкла ложится так рано. А это ведь кувшинка? — спросила, узнав растение по характерным листьям.

— Она самая, — подтвердила женщина. — Кувшинка или кубышка желтая. Самая что ни есть женская травка.

— А я думала женская трава — матрешка!

— То же верно. Вот только каждая из них для своих целей используется. Так приготовленный по всем правилам отвар из кубышки деревенские бабоньки часто используют, чтобы не отяжелеть.

— Чего сделать? — не совсем поняла я.

— Не забеременеть.

— Правда? Это что же местное противозачаточное.

— Ну да, только действует оно лишь на людей. — добавила Елизавета Петровна, продолжая раскладывать растения по пучкам.

— Эээ, а что есть кто-то еще? — усмехнулась я.

Женщина подняла на меня глаза и пару минут молчала, а потом немного замявшись, разъяснила.

— Ну, в деревнях животинка часто важнее жены.

— Ааа, это да!

Мне отчего-то вспомнилась мамина мама. Бабушка Аглая жила в деревне, куда меня лет до десяти, пока она была жива, часто сплавляли на лето. Среди деревенских она считалась за знахарку, ну или за ведьму. Уж кому как. Но при любой ситуации бежали не в ФАП, что находился за пятнадцать километров в соседнем селе, а к бабушке. Однажды ее «гостьей» стала Надежда — тихая женщина, жившая через три дома. Она буквально приползла к дому бабушки. На ней живого места не было.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})