Правило четырех - Марина Дробкова

Этот аквариум был просто сказочным. Огромные полосатые рыбы, и еще красные, а у самого дна, из грота, торчит желтый хвост. А вот морской конек, а вокруг много водорослей, и вода синяя-синяя, такой и не бывает…

Я протянула руку и дотронулась до стекла.

Аквариум моментально исчез. Стекло потемнело – и оказалось вовсе не стеклом. Поверхность его стала похожа на журнальные столики, что я видела в библиотеке.

Мне, конечно, хватило мозгов понять, что аквариум не был настоящим. Но… Как?!

Я беспомощно обернулась к своей новой знакомой. Слева была воздвигнута такая же колонна, правда без аквариума, но зато с окошечком. И Училка была занята тем, что вытаскивала из окошечка поднос с едой. Подойдя к ней, я увидела стакан-непроливашку, как для малышей, булочку в прямоугольной тарелке, затянутой пленкой, и яблоко, тоже в пленке. Если упадет – ничего не разольется и не испачкается. И не испачкает тебя. Удобно.

Училка повернулась ко мне с подносом в руках.

– Ты никогда не была здесь? – правильно истолковала она мое бездействие. – Нажмешь кнопку, откроется окошко, заберешь полдник.

Я мрачно покосилась на окошечко. Да, вон рядом с ним желтая кнопка. Везде тут эти кнопки.

– Ты знаешь, – вздохнула я. – Я могу нечаянно ее сломать. Кажется, я только что сломала аквариум. Можно попросить тебя нажать эту кнопку еще раз? Поднос я подержу.

Училка повернула голову в сторону второй колонны. И я с радостью заметила, как ее брови медленно ползут вверх. Ну наконец-то и ее чем-то пробрало! Теперь я смогла нормально разглядеть ее и убедиться: действительно симпатичная. Карие глаза, густые ресницы, брови, которые сейчас приподняты, с красивым изгибом. Только рот большой, как у меня почти. Лягушачий. Ну и ладно, зато мы с ней – уж точно не роботы.

В это время вернулись мальчишки. Они без единого слова, не глядя на нас, один за другим подошли к колонне, по очереди извлекли свой полдник и так же, молчком, уселись за один из столиков. Жевали они сосредоточенно, как будто стихи с английского переводили. То, что не работает аквариум, а их подруга стоит посреди столовой как третья колонна, с подносом в руке, на них впечатления не произвело.

– Там камера, – сказала Училка. – Мне второй раз не откроется. Но если перед окном встанешь ты, а я – сбоку, наверное, получится.

Первую часть я, как обычно, не поняла, зато вторую – вполне. И кивнула.

Она поставила поднос на ближайший столик. Когда мы подошли к колонне, я увидела надпись над окошком: «Улыбайтесь, камера любит вас». Рядом торчал какой-то… фонарик.

Ну раз просят – жалко, что ли.

Я широко растянула губы, демонстрируя, что «мы тоже очень рады», и глядела прямо в глаз фонарику, а моя спасительница, встав с края, тем временем нажала кнопку.

Сработало. Отлично!

– Спасибо! – с искренним чувством поблагодарила я, вытаскивая свой честно заработанный – еще бы, сколько труда и волнений! – паек.

Такой же стаканчик, такая же тарелочка с булкой. Вот только яблоко мне досталось огромное. Видимо, я все-таки везучая.

– Как тебя зовут? – спросила я, когда мы наконец уселись и принялись за еду.

– Мой ник – Линкка.

– А этих? – Я кивнула на мальчишек.

– Ответят сами, если захотят.

Ну надо же! Какие скрытные. Зайдем с другой стороны…

– А сколько тебе лет?

– Пятнадцать.

– А мальчикам? – немедленно вырвалось у меня.

– Пятнадцать и четырнадцать, – последовал ответ.

Ф-фу. Гора с плеч. Никто из этих долбанутых мне не брат.

– Почему они такие… тормоза?

Получилось не слишком вежливо, и вопрос был, скорее, в никуда. Но Линкка неожиданно ответила:

– Уплотненная программа. Ускоренный темп. Высокая нагрузка на мозг. Мыслешунт блокирует второстепенные импульсы.

Не все слова я знала, но смысл был совершенно понятен: переучились, бедолаги.

– Но ты-то нормальная! – возразила я.

– Они тоже нормальные.

– Извини… – Я почувствовала, как загораются уши. – Я хотела сказать… Ты ведь…

– Я учусь по общей программе, – пришла мне на помощь Линкка. – У них – хай-фай. А ты?

– Я учусь по программе седьмого класса, – честно ответила я.

– Не слышала, – сказала Линкка, и я подавилась булкой. Хорошенькое дело!

– Почему вы решили, что я искин? – вспомнила я, прокашлявшись.

– Ты не носишь мыслешунт.

– А разве все люди носят?

– Все дети от пяти лет, кроме детей Трущоб. Они не хотят учиться. Они играют в игры, хулиганят и рисуют каллиграффити.

Я даже жевать перестала и воззрилась на нее. Вот это новость! Даже без учета того, что последнее слово мне незнакомо.

– Но к тебе это не относится, – продолжала Линкка. – Ты пришла получать знания.

– А что, в школу дети Трущоб тоже не ходят? – съязвила я.

Она не ответила. Только старательно морщила лоб, как будто силясь что-то вспомнить. Похоже, простой вопрос загнал ее в тупик.

– Нет данных, – наконец ответила Линкка. – Тебе виднее. Нам пора идти – время вышло.

Она поднялась, и одновременно с ней встали из-за стола мальчишки. Главная она у них, что ли? Вот и поговорили! Совершенно ничего не удалось узнать.

Я тоже вскочила с яблоком в руке. Круглая столешница тут же провалилась в середине, и все, что было на столе – стаканы, тарелки, – ухнуло внутрь, прямо в ножку. И далеко внизу зашумело. Со столиком мальчишек происходило то же самое. Интересно, там и моется само или они это все выбрасывают?

Меж тем мои новые знакомые уже спускались по лестнице, и мне ничего не оставалось, как кинуться следом.

– Подождите! – крикнула я, остановившись на верхней ступеньке. Они обернулись. – Мне надо найти одного мальчика.

– Ник? – спросил на этот раз С-родинкой.

– Алексей, – без надежды ответила я.

– Нет данных, – произнес мальчишка.

– Сделай запрос в инфопортал. У тебя нет мыслешунта, значит, сможешь войти в Паутину. Или попроси взрослых, – ответила Линкка.

После чего все трое развернулись – и удалились.

Отличный совет, дохлый гоблин. Даже два. И как мне ими воспользоваться? Первое – не для слабоумных из Трущоб, второе – опасно.

Подбрасывая в руке яблоко, я вернулась в читальный зал. Почему он так называется? Кроме меня, тут и не читал никто. Подошла к столу, на котором одиноко лежала моя книга, раскрытая на том же месте: «Грибы тем временем выбрались из мешка, расползлись между корней и некоторые даже успели до половины закопаться в землю». Что за странные грибы – автор ошибся, что ли? Может, это зверьки какие-то? Хотя… Кто сказал, что в нашем лесу таких не водится? Что я вообще знаю про лес? Я только и заходила туда что на двадцать шагов. А в глубине, может, и грибы бегают, и ягоды песни поют. Благо там нет никого. Из людей.

«Библиотека закрывается. Просьба сдать информационные носители», – зазвенел под потолком приятный женский голос.

Я подняла голову от книги… и только сейчас заметила, что в кресле у стены, где раньше сидел мужчина в наушниках, теперь восседает незнакомый человек. Он медленно встал, и я машинально сделала шаг назад. Я заметила орлиный нос. Хищный взгляд. Тонкие пальцы с острыми ногтями. Черную одежду – костюм почти как у мэра, но рубашка тоже черная. Все это я разглядела в один момент и бросилась бежать.

Этот человек был слишком похож на того, которого я видела во сне, в тоннеле, хотя и не разглядела тогда лица. Он ничего не сказал мне, ничего не сделал. Возможно, даже не пошел за мной. Но мне почему-то было так страшно, холод пронзил позвоночник, а ладони тут же вспотели, что даже мысли о том, чтобы остановиться и спокойно подумать, не возникло. Я пролетела по коридору и очутилась в зале с картиной и люстрами, вихрем пронеслась через ворота с лампочками и через минуту была уже на улице. Медальон под футболкой немилосердно колотил меня, напоминая о своем существовании.

Расслабилась, дурочка! Уши развесила. Рот раскрыла. Ты зачем сюда пришла, булки в библиотеках есть? Делом займись уже, пока тебя не поймали!

Едва передохнув, я рванула в сторону поезда. Выяснилось, что в те двери, откуда я вышла, войти нельзя. Но другие оказались неподалеку.

Отключить столбики? Пожалуйста. А вот за лестницу хвататься не будем, пусть везет.

Вот я и наверху. Подошел поезд. Я поспешила внутрь и успокоилась только тогда, когда закрылись двери.

«Следующая станция – «Пять холмов»», – объявил голос.

Вонзив зубы в яблоко, я повернулась, чтобы на прощание глянуть в окно.

Человек в черном стоял на перроне.

Глава вторая

О гуманистах, степе и транзисторных приемниках

Руби. Флэшбэк.

Итан слушал «Болеро» Равеля. Из всей музыки, написанной человечеством, ему больше всего нравилась именно эта. Четкий ритм работающей фабрики.

Вызов пришел по видеосвязи. Профессор Иоландо, такой же боди-искин, как Итан, просил визуально-речевого контакта – тестировал интерфейс перед проверкой Образовательной Инспекции. Взглянув на датчики эмоционального фона, Итан зафиксировал норму. Не выключая «Болеро», он развернул виртуальную приемную.