Некромаги (СИ) - Татьмянина Ксения Анатольевна

— Скажу пафосно — справедливости, которая иногда перемалывается властью, закрывающей глаза на человечность по отношению к некромагам. Мы пользуемся системой в своих интересах. Так ты с нами?

Подняв глаза на Нольда, не смогла понять — кто из нас по-настоящему безумец — он, или я? Северяне — Инквизор и полицейский! Охотники! А я — их добыча, а не соратница! Все мои сородичи избегают участи попасть в руки к любой из служб, это равносильно гибели!

— Вы серьезно?

— Да.

— Откажись.

Ян дал мудрый совет, и он явно не понравился Нольду, — тот аж зубами скрипнул в немой досаде и посмотрел на друга как на предателя. Не зло, но… не понимала я, в чем тут дело. Чувствовала одно — не смогу отказаться. Выше моих сил сейчас встать и уйти жить прежней жизнью, никогда больше не почувствовав свежесть воздуха рядом с этими мужчинами. Я слишком долго молчала, и он решил, что это из-за неуверенности.

— Ты в любом случае свободна, даже если согласишься, но через какое-то время решишь уйти. Преследовать не будем. Никто из нас не сможет положиться на человека, если он сотрудничает не по своей воле, а придушенный шантажом. Поэтому только так. Да — да, нет — нет.

Спросила:

— Почему так важно, какого я пола?

Да, оба смотрели на меня не как на грязь. Но любой, кому открывалась сущность, уже не мог воспринимать некромага в границах личного. Не женщина, не мужчина, а неприкасаемое существо, пропитанное запахом тлена. Изгои, низшая каста… недолюди, к которым даже прикасаться противно, как к трупам. Противоестественно.

— Я переадресую и перефразирую вопрос по существу: Ян, почему ты так против, что Ева — женщина?

Нольд хитро улыбнулся, прекрасно понимая, что его друг правды не выдаст. Хотя… что-то мне подсказывало, что обычно этот человек не замалчивает свою неприязнь из вежливости. Ян не походил на женоненавистника, причина иная, и злобы лично ко мне я не чувствовала. Тут какая-то другая история.

— Это, — он пальцем тыкнул в мою сторону, — твоя заноза, Ноль. Смотри, какая она хрупкая и маленькая, желторотая птичка-пигалица. Сколько ей лет?

Я сама за себя ответила:

— Да, я невысокая, но далеко не хрупкая. И мне тридцать три. Вряд ли желторотая, если умудрилась дожить до этого возраста и не попасть под «выборку». Ты боишься, что я дура?

— Нет. Я боюсь, что это он дурак…

— Так ты с нами?

— Да. Но с одним условием.

Если бы не смотрела пристально, могла бы и не заметить — на одну секунду в серой радужке глаз Нольда проскочили две голубые искорки. Не просто цвет, как бывает при гетерохромии, а с легким свечением. И исчезли. Словно калейдоскоп сыграл с крошечным осколком стекла, бросив аквамариновый блик на одно мгновение.

— Что ты хочешь?

— Уничтожить секту.

— Согласен. Давно пора замахнуться на настоящего противника, правда, Ян? И некромагам этим мы поможем в сто раз больше, чем сейчас. Сойдемся на том, что я дурак и не мог поступить иначе, Ева в нашей команде. Хватит ныть и возмущаться, займись делом.

Подействовало. Ян молча ушел за другим ноутом, поставил его на стол, что-то открыл в программах и холодно спросил:

— Полное имя. И номер удостоверения.

— Ева Ронн. Пять-пять-восемь-три ноля-два.

— Надо же, не наврала — правда тридцать три. Документы придется подделывать. С такой внешностью в Инквиз только практиканткой можно попасть, будешь девочка-мажорка с юга. Папочка балует, и папочка же отправил подальше — Ева Катто, девятнадцать лет, перевод из местного института в северную столицу на пару месяцев, подойдет легенда?

Это он у Нольда спросил, и тот в задумчивости кивнул.

— Вилли бланки подготовит, а пока придется покататься с нами — мы тут совсем по другому делу проездом. Поедешь или подождешь, и заберем на обратном пути?

— Поеду.

— Тогда вот телефон, я внес нужные контакты, Ян — «единица», я — «ноль», ты под номером «шесть», и безличные карты на расходы. Будь готова сниматься с места.

— Хорошо.

— Куда тебя довезти?

— Никуда. Отсюда я сама.

Глава третья

В лифте открыла список от нуля до шестерки. Команда? Нольд сказал «еще трое», значит в составе пятеро, я шестая, а цифр — семь. Возможно, что запасной номер под следующего союзника припасен, кого бы судьба не подкинула.

Великий Морс, что же я наделала? Ян прав в том, что это безумие, и рехнувшейся нужно было меня обозвать. Отец так бы и сделал. Его уроки, его бесценные уроки забыты в тот миг, как этот Нольд захлопнул дверь машины… Я клялась себе, что больше с ума не сойду!

Идя по улице в сторону нужного мне района, размышляла над тем, что всем людям известно о нашей сущности? Государство после реформы в начале века, сделало открытыми некогда секретные данные о исследованиях некромагов. Страны континента так сильно не хотели, чтобы кто-то из конкурентов их обогнал, что сделали Инквизы прозрачными. Просвещение шагнуло в народ, не солгав по фактам, но очернив по сути…

Есть регенерат — способность быстрого заживления. Сложный открытый перелом, если вправить кости, зарастет дней за пять, открытая рана за день, гематомы за час-другой, а царапинки за минуты. Нас не брала ни одна болезнь, — вирусы, инфекции, воспаления, все мимо. Мы более устойчивы к перегревам и переохлаждениям, ядам и токсинам, воздействиям лекарств и радиации. Сверхлюди, если можно так сказать, с одним большим минусом — при всей нормальной репродуктивной функции ради здорового баланса гормонов, женщины не могли зачинать детей. Наш род продолжают только мужчины.

Это физиология. А из того, что не поддается научному объяснению — смерть. Она всегда с нами — как среда обитания. Некромаги ее видят и обоняют также просто, как обычный человек видит красный цвет, чует запах уксуса, отличает теплое от холодного и содрогается от звука ножа по стеклу. И дело не только в физических трупах, но и в тех духовных покойниках, что люди сплошь и рядом на себе таскают в виде вонючих призраков.

Мы можем упокаивать трупы и поднимать их, если тело достаточно свежее…

Но зомби? Я никогда не слышала ни о ком, кто бы шагнул дальше в своих способностях, и кто бы так косил людей… за полгода больше полусотни. За что? И каким образом? Девушка красивая, молодая, не выглядящая как чокнутая убийца! Самое отвратительное во всем, что и без того черная репутация некромагов, одним только существованием золотоволосого чудовища, усугубляется в разы!

Мало нам закона «выборки» и застенка Инквиза, мало кровожадных сектантов и отвращения от нормальных людей — теперь всех поголовно запишут в опасные психи и будут сжигать на улицах, если поймают. Думала, что дно пробить невозможно, и ошибалась.

* * *

Добравшись до крупного торгового центра, я достала заготовленную наклейку со знаком и, проходя мимо раздвижной двери, шлепнула ее на стекло на уровне пояса. Белые квадратики липкой стороной держались от трех до пяти часов на такой поверхности — все зависело от погоды и чистоты стекла. Если никакой охранник не сорвет, то я рассчитывала на маяк поймать хоть одного соплеменника.

В качестве наблюдательного пункта выбрала три точки — стоянка, там минут на двадцать, открытое кафе, там можно и час просидеть, а дальше будет видно.

Маячок сработал почти под конец сидения за кофе. Едва не проглядела, кто именно прошел мимо и забил наклейку почти такой же, только пустой бумажкой. Женщина.

Я скинула пустой стаканчик в урну, неспешно пошла за ней. Дама проехала по эскалатору, оглядела пару витрин и только потом свернула к туалету. Приоткрыв свою сумку, я вывернула специально вшитую в край иглу и царапнула себе внутреннюю сторону ладони. Когда попала внутрь, то увидела некромагау у зеркала. Та поправляла прическу, явно выжидая, но глазами по сторонам не рыскала.

— Извините, у вас нет пластыря? Я ладонь поранила.

— Есть.

— Спасибо.

Сильно шифроваться не было необходимости — хоть и пятница, но разгар дня, а не вечера — в туалете пусто. Я развернула руку, и женщина увидела своими глазами, как в последнюю минуту затягивалась царапинка. Я сдернула защитную полоску с пластыря, наклеила его, и вышли мы уже вместе, тест на опознание пройден.