Реальность фантастики №01-02 (65-66) 2009 - Ираклий Вахтангишвили

Нет, я из города.

– А название у города есть или так… в беззаконии пребываете?

– Город и всё… что его называть… вон в той стороне, если Иртяш по ле-вой стороне обойти. Часа три-четыре ходьбы.

– Видимо, на месте бывшего Озёрска… карта, чёрт, говно! Мэр-бай у вас есть? А-а… староста… Слушай, Зия, хватит нам парня пытать, дуй палат-ку, – ну его на хрен, отдохнем часок-другой.

А можно и палатку дуть! весело сказал Зия. Вот нам абориген компанию-то и составит. Там мы его высушим, выпотрошим… и всё-то он нам с тобой, Савва, расскажет…

Лысый сноровисто сдернул рюкзак, отстегнул с его боковины какой-то свёрток-курдюк защитного цвета, оглянулся, зашёл в тень стены, бросил курдюк на песок и небрежно ткнул носом ботинка. Курдюк зашевелился, захрюкал и стал дуться.

Егор, забыв всё на свете, молча таращил глаза. Белобрысый – и чудно же его звали – Савва – строго сказал ему:

– Рот закрой, карачи насерет!

Егор покраснел. Бурдюк тем временем распучило со страшной силой явно вырисовывалась палатка.

– Сейчас прекратится надувательство и мы все вместе изрядно отдох-нём, крикнул Зия, устанавливавший на верхушке стены крошку- камеру.

– Готово… сторож на месте! – сказал он и ловко спрыгнул. – Мы всех видим, нас не видят… не заметят, не обидят! – и подмигнул Егору.

Ткань окончательно надувшейся палатки вдруг уплотнилась, зарябила разноцветием, аж смотреть больно, и вдруг стала прозрачной. Несколь-ко смутных засаленных пятен слегка колыхались на невидимой ткани.

– Полезай, отрок… кстати, а звать тебя как? Как-нибудь замысловато? Типа Демон Пустыни?

– Егор меня звать, – буркнул отрок и опять открыл рот.

Савва, не дожидаясь приглашения, нырнул в клапан палатки и исчез. Па-латка-невидимка… надо же! Егор о таких только слышал. Эх, мне бы такую, в дозор, а?!

– Полезай-полезай, – сказал Зия и втолкнул Егора внутрь, где Савва уже тыкал пальцем в пятнышки клавиатуры на ткани стены.

– Идентификация, – пискнула стена.

А затем, совсем как в компьютере старосты Володи:

– О кей.

– Проявился экран, распался на несколько изображений, – похоже, что камера на развалинах была нс одна. Егор видел совсем близко оо~рыв Иртя-ша, заросший кустарником ген-саксаула.

– Музыку хочу, – простонал Зия, расшнуровывая ботинки, – хочу сла-достных напевов!

– Отстань со своим дутаром, – не оборачиваясь пробурчал Савва и выз-вал что-то незнакомое, но красивое и чуть тревожное. Моцартом тебя бу-ду глушить.

– Савва, ты консервативен! ..

– Я должен старосте позвонить, сказал Егор. Интонации, против воли получились какими-то просительными, чуть ли не со слезой. – Можно?

– Валяй, – ответил Савва. – Какой там у вас канал?

– SQWD/4793.

Я и сам знаю, что эс-ку-вэ-дэ… Подканалы есть?

– Н-нет… не знаю.

– Всё с тобой ясно! – воскликнул Зия, снимая второй ботинок. – Сав-ва, друг мой, да продлит твои дни в сладости всемилостивейший Господь-Аллах! Разблокируй ты уже, наконец, весь канал целиком и пусть мальчик успокоит родных и близких!

Савва проворчал что-то непонятное, экран согласно пискнул. Музыка стала тише. Рядом с краем экрана появилась полоска с бегущей строкой. Ниже неярко засветился таймер.

– Звони… лишенец. Как закончишь, блокировка обратно активируется.

Егор торопливо переключил ларинги на режим телефона…

Чёрт их знает, какой у них компьютер… но, похоже, что, – ах, шайтан!-всё перехватывается, пишется, архивируется, анализируется…

Словом, придётся идти с Зией и Саввой в город.

– - Вот, мрачно сказал Савва, – живем накануне двадцать третьего века-полюбуйся.

– Го-о-ород… – с непонятной интонацией протянул Зия. – Впрочем, нам-то, что за беда? Может, в этом и есть великий философский смысл? Может, на руинах былого зарождается новый мир?

– Вон он, твой новый мир, – сказал Савва, – с водонапорной баш-ни, балбес-шайтан, в нас целится. Слушай, Зия, ты бы опустил щиток, не выуживался, а? И обзор включи. Двое сзади… за ген-саксаулом пря-чутся.

Егор подумал, что, уж кто-кто, а Ромка-джи с башни в голову Зие не по-падут – хоть убейся. Стрелок он неважный, да и калаш у него со сбитой мушкой. Ещё от дяди Ахмата остался – старьё.

– Это мы! – крикнул он. Староста Володя где? Выходите, всё равно они вас всех видят…

Сзади затрещали кусты. Вышло пара мужиков смех на палочке, прос-ти меня, Господь-Аллах! Один старее другого… не хватало им ещё Мамы-Гали для полного позора… дружина боевая…

О, Гагарин-шайтан, о-о-о!!!

Вон она, тут как тут… за стеной Установки прячется!!! Ну, позорище…

Ага, вот и староста Володя. И Ромка-джи с башни спускается. Надеюсь, он калаш на предохранитель поставил всё-таки. Если нет вечером отпи-наю. А где же мулла-батюшка с прихожанами? Не захотел, значит. Зато весь Совет тут как тут, в полном составе в тенёчке прохлаждается…

Егор шагал впереди и не оглядывался. Щёки его горели. Знакомый – до последней трещинки в стене Установки, до каждого обломка стены, до каж-дого кустика ген-саксаула и карагача, – а некоторых из них он сам трудо-любиво высаживал пацанёнком, – до вечно пахнущей верблюжьей фермы и загородок овечьих площадок, прикрытых сверху дырявой пыльной, заси-женной вечными мухами маскировочной сетью, – родной город вдруг как-то разом поник и обветшал. Присел в испуге… и развалился… в пыль, песок и колючие кривые растения…

Пыль, песок, мухи, испуганные люди, прячущиеся в тени и вытягиваю-щие шеи им вслед. Лабиринты, образуемые ген-саксаулом, руинами и кара-гачами. Удобно, если придёт враг…

Но вот, пришли незнакомые, пусть и не грозные на вид люди… и ясно, что не отгородишься от них, не спрячешься.

И идут за ними гуськом люди… десятки людей… и хоть впереди старос-та – но кажется, что именно за незнакомцами покорно в страхе идут горо-жане… и храбрящийся Ромка-джи с ними…

…и Мама-Галя с выбитым глазом… а выбил ей его своим щупальцем ка-рачи, когда не отдавала она ему своего годовалого ребенка.

Город… родина…

Спасибо тебе, Господь-Аллах, пришли. Вот они, колонны над треугольной крышей; лестница, выдирающаяся из песка и пыли, степенно поднимается вверх щербатыми ступенями. Загадочные лица над дверью с пустыми глаз-ницами и узкими подбородками… одно лицо плачет, а другое жутко смеётся… и непонятная надпись «…атр им. Мак… Горько…»… и маленькие окошки, зало-женные мешками с песком во времена незапамятные, неведомые. Быть может, ещё и Старыми Людьми. Потому, как слежались эти мешки так, что между верхней балкой окна и верхним мешком два кулака просунуть можно…

Вот мы и внутри. Теперь вниз, вниз, по широкой лестнице, мимо боль-шой статуи человека-Ленина с отбитой рукой… в спасительную прохладу старых знакомых стен. Ну их, этих гостей! Пусть пока староста Володя им втирает…