Шкипер Рейэрсен - Кнут Гамсун

Онъ спускается въ каюту и принимается въ полномъ одиночествѣ осушать бутылку водки. Что же ему еще дѣлать при такихъ условіяхъ? Значитъ, его пѣсенка уже спѣта. Ну, хорошо. Это будетъ послѣдній его пріѣздъ сюда, въ эту трущобу. Мало ли найдется еще мѣстъ въ Зальтенфіордѣ для сушки рыбы? Онъ старъ, онъ никуда не годенъ? Ну, мы еще посмотримъ. Prosit.

Онъ пьетъ и пьетъ все основательнѣе, въ полномъ одиночествѣ, и все взвинчиваетъ себя. Проходитъ полчаса, и онъ приходитъ въ такое настроеніе, что смѣло помѣрялся бы съ какимъ угодно капитаномъ съ золотыми пуговицами и ни въ чемъ бы не уступилъ ему. Онъ слышитъ топотъ ногъ на палубѣ, наливаетъ себѣ еще стаканъ, выпиваетъ и выходитъ изъ каюты.

Есть ли грузильщицы въ трюмѣ? Онъ заглядываетъ внизъ, — тамъ усердно работаютъ четыре дѣвушки. Андерсъ Польденъ, въ концѣ концовъ, пустилъ въ ходъ весь свой авторитетъ и почти силой привезъ ихъ на яхту. Хорошо. Ну, такъ шкиперъ Рейэрсенъ сыграетъ же съ вами штуку, вотъ увидите, онъ ужъ знаетъ, что нужно дѣлать. Онъ слышитъ, какъ гулко раздается смѣхъ и болтовыя дѣвушекъ въ почти пустомъ трюмѣ и думаетъ: «О, пожалуйста, веселитесь, сколько вашей душѣ угодно!» Одна только Паулина молчитъ.

По старинному обычаю, въ тѣ дни, когда грузили рыбу, дѣвушекъ-укладчицъ угощали на счетъ шкипера. Да, да, угощеніе! Ха-ха-ха! Держите карманъ! Рейэрсенъ только объ этомъ и думаетъ. Вотъ это-то и есть месть, которую онъ придумалъ: именно — въ этомъ году никого не угощать. Вѣдь это же зависитъ отъ него.

— Паулина! — позвалъ онъ, — я хочу поговорить съ тобою въ каютѣ.

Паулина поднялась изъ трюма и послѣдовала за нимъ въ каюту.

— Ты единственная не отказалась пріѣхать на яхту, — сказалъ онъ, — и я хочу тебя угостить.

— Вы не должны тратиться на меня!

Но Рейэрсенъ хочетъ тратиться, онъ готовъ истратить на это сколько угодно.

— Поваръ, затопи плиту и свари хорошаго кофе!

Шкиперъ самъ подноситъ ей водки и бубликовъ, а затѣмъ для Паулины устраивается цѣлое пиршество.

— Когда ты вернешься въ трюмъ, разскажи остальнымъ дѣвушкамъ, что шкиперъ Рейэрсенъ ничѣмъ тебя не обидѣлъ.

Они пьютъ, ѣдятъ и угощаются на славу, и шкиперъ дружески похлопываетъ ее по плечу.

Когда они кончили ѣсть, Паулина встала и хотѣла отправиться работать.

— Посиди еще, — сказалъ онъ, — поболтаемъ вмѣстѣ,- вѣдь я въ послѣдній разъ захожу сюда сушить рыбу.

— Ахъ, не говорите вы этого!

— Да, въ послѣдній разъ!

Что-то зашевелилось въ сердцѣ старой дѣвушки, она опустила глаза и спросила:

— Когда вы сниметесь съ якоря?

— Когда вся рыба будетъ нагружена, — отвѣтилъ онъ, — завтра или послѣзавтра.

Она опять присѣла.

— Да будетъ Господь Богъ съ вами, — сказала она какъ бы про себя.

— Выпьемъ еще по стаканчику!

Онъ боялся, какъ бы она опять не принялась читать ему проповѣдь, и онъ прямо спросилъ ее:

— Ну, Паулина, когда же ты выйдешь замужъ?

Она съ обиженнымъ видомъ взглянула на него.

— Не смѣйтесь надо мною!

— Я смѣюсь надъ тобой? — спросилъ онъ. — Какъ такъ?

— Да развѣ я могу выйти замужъ? У меня только одинъ глазъ!

Рейэрсенъ свистнулъ.

— Ну, вотъ еще, вѣдь это же только маленькій тѣлесный недостатокъ.

Она благодарна ему за эти слова и находитъ, что онъ правъ.

Она потеряла глазъ, но не стала же она внутренно хуже отъ этого. Съ ней случилось несчастье: ребенокъ выкололъ ей глазъ вязальной спицей. Послѣ того прошли цѣлые годы, въ которые ей не къ кому было обратиться, не на кого надѣяться, кромѣ Бога. Она часто плакала объ этомъ потерянномъ глазѣ, но у ней были сильныя руки и ноги и хорошее здоровье, — единственное богатство, котораго она еще не лишилась.

Рейэрсенъ опять наливаетъ стаканы. Онъ наклоняется къ ней и слышать не хочетъ о томъ, что она не въ состояніи больше пить. Вѣдь это же послѣдній его пріѣздъ сюда въ Викъ, а она единственное существо, которое согласилось пріѣхать къ нему на яхту, — онъ всегда будетъ это помнить. Они оба сильно растроганы этимъ разговоромъ. Рейэрсенъ схватываетъ руку старой дѣвушки, которая выглядитътакой сильной и здоровой, точно молодая. Затѣмъ обнимаетъ ее и говоритъ;

— Помнишь ли ты, что было тогда подъ навѣсомъ, гдѣ хранятся лодки, въ ту ночь, двадцать лѣтъ тому назадъ.

— Да, — отвѣчаетъ она почти шопотомъ.

И она не противится тому, что онъ все еще ее обнимаетъ.

— Я все это время только и думала о васъ, да проститъ мнѣ Господь Богъ этотъ грѣхъ!

И вотъ теперь онъ желаетъ убѣдиться, дѣйствительно ли онъ сталъ ни къ чему непригоднымъ старикомъ.

— Чего вы хотите отъ меня? — говоритъ она съ изумленіемъ. — Съ ума вы сошли, что ли? Женатый человѣкъ!..

Но всѣ ея упреки не останавливаютъ его. Тогда она такъ сильно ударяетъ его кулакомъ по головѣ, что онъ еле удерживается на ногахъ.

— Знай я, что вы можете еще думать о чемъ-нибудь подобномъ, моя нога не была бы здѣсь! Видали ли подобнаго негодяя! Женатый человѣкъ!..

Она поспѣшно уходитъ, спускается въ трюмъ и принимается опять за работу. Ея мечта о Рейэрсенѣ разрушена навсегда. Она не будетъ уже больше думать о немъ и вспоминать его молодую черноволосую голову, когда онъ «такой». Онъ не только не уважаетъ себя, но не уважаетъ и заповѣдей Божьихъ. Подъ навѣсомъ двадцать лѣтъ тому назадъ! Да вѣдь это же было совсѣмъ другое. Тогда они оба были свободны и не грѣшили противъ заповѣди Господней!

Съ этого момента Рейэрсенъ почувствовалъ себя дѣйствительно старымъ и поконченнымъ человѣкомъ. Даже одноглазая сорокалѣтняя вѣдьма, и та не захотѣла его больше, его, у ногъ котораго были когда-то всѣ дѣвушки Вика! Да, старость пришла, и для него все кончено!

И ему не оставалось другого выхода, какъ только сдѣлаться серьезнымъ и богобоязненнымъ. Да, теперь, когда пришла старость, и все и всѣ отвернулись отъ него, — это было единственное, что ему еще оставалось. Онъ раздумывалъ надъ этимъ рѣшеніемъ и, послѣ того какъ весь хмель испарился изъ его головы, сказалъ самъ себѣ: ты долженъ тедерь каждый день исправляться и становиться все лучше. Иди осторожно, дѣлай маленькіе шаги, но или постоянно впередъ. Паулина, быть можетъ, и права, что для меня наступило время обратиться къ Богу.

Когда Андерсъ Польденъ явился вечеромъ съ докладомъ, что завтра къ вечеру нея рыба будетъ уложена въ трюмъ, шкиперъ произнесъ серьезнымъ тономъ:

— Да прославится имя Господне!

Андерсъ Польденъ съ изумленіемъ взглянулъ на него и сказалъ;

— Когда думаете сняться съ якоря?

И шкиперъ опять отвѣтилъ что-то невѣроятное:

— Если на то будетъ Господня воля, завтра въ ночь.

И такова была Господня воля. Рейэрсенъ снялся съ якоря и вышелъ изъ гавани. Его сердце было преисполнено благодарности. Каждый островокъ здѣсь былъ ему знакомъ. Здѣсь прошла его юность, его самое блестящее время. Чего только не пережилъ онъ тогда, то тамъ, то здѣсь, во всѣхъ памятныхъ ему мѣстечкахъ! Ахъ, и вотъ теперь всему конецъ, все прошло безвозвратно….

Рейэрсенъ стоитъ у руля и смотритъ на свое отраженіе въ стеклѣ компаса. Вдругъ онъ выпрямляется во весь ростъ, точно адмиралъ, и тихо произноситъ:

— Въ слѣдующемъ году попробую въ другомъ мѣстѣ… Не можетъ быть, чортъ возьми, чтобы я уже въ самомъ дѣлѣ былъ ни на что не годенъ!

1905