Брат мой меньший - Вильям Козлов

Я же шагаю по скользкому тротуару, и разные мысли о «братьях наших меньших» одолевают меня.

Прекрасно, конечно, иметь собаку. Особенно такую чуткую. Причем — в большой степени от тебя самого зависит, какой она станет, живя рядом с тобой. Из бестолкового, суматошного щенка на глазах вырастает красивый, умный пес, который становится полноправным членом твоей семьи. Да иначе и быть не может: ведь он все время рядом с тобой — и днем и ночью. В сельской местности к собаке относятся иначе: она либо охотится, либо охраняет дом. Живет она не в квартире, а на дворе, и чаще всего, чтобы была злее, сидит на цепи. Сельская собака прекрасно чувствует расстояние между собой и хозяином — соответственно и ведет себя. С городской же дело обстоит иначе. Хочет этого хозяин или нет, собака знает все его слабости и недостатки — и не только хозяина, а и его близких. От каждодневного общения с человеком пес приобретает совсем не свойственные сельской собаке навыки и привычки.

Часто говорят: каков, мол, хозяин, такова и собака. И еще: что собака почти всегда похожа на своего хозяина или хозяйку. Кто из нас не наблюдал задумчиво идущих по тротуару хозяина и собаку! Одного взгляда достаточно, чтобы определить, что они не один год живут вместе. И действительно, подчас пес чем-то напоминает своего хозяина — если не обликом, то какими-то, хотя бы внешними, чертами характера: то ли походкой, то ли привычкой смотреть на прохожих… Кстати, это излюбленная тема карикатуристов. А художники народ зоркий, они первыми заметили столь удивительное сходство!

Почти тринадцать лет пробыли мы с Караем вместе. За эти годы благодаря ему я познакомился с десятками интереснейших людей, которым стихийно присвоили наименование «собачников» (впрочем, никто на это не обижается), и с полной ответственностью могу утверждать, что собака не только уживается с любым человеком, плохим или хорошим, но и постепенно перенимает черты его характера. А мы, люди?… Вот распалась семья, и говорят: дескать, муж и жена не сошлись характерами, не подошли друг другу… Не удивительно ли, что царь природы, вершина интеллекта — человек часто не способен понять даже близкого человека, не может найти с ним общий язык?… Лишенная же речи собака «сходится характером», великолепно уживается с любым человеком и отлично понимает его. Недобрый человек, замкнутый — и собака такая же. Зайдите в квартиру к такому человеку, и пес с рычанием бросится на вас, с трудом сдерживаемый хозяином. Такую собаку не приласкаешь, не погладишь — обойдешь стороной. Да и гулять их выводят в намордниках… И наоборот, у общительного человека и пес жизнерадостный, веселый. Услышав звонок, первым бросается приветствовать гостей, и радость его — бурная, искренняя… Человек — поэт, лирик, любит помечтать, пофилософствовать. И четвероногий друг не отстает от него — такой же рассеянный, задумчивый. В лунную ночь, когда хозяин считает на небе звезды, шепча строки стихотворения, пес тоже может задрать голову и в пылу творческого вдохновения исполнить жутковатый лунный романс…

Городская собака способна запомнить до пятисот слов. Молча сидя в своем углу, она отлично ориентируется в домашней обстановке: знает, когда назревает в семье ссора, и, бывает, пытается ее предотвратить; прекрасно чувствует настроение каждого члена семьи; может без напоминаний утром принести тебе из прихожей тапочки или ботинки, вовремя поднимет на работу — не надо и будильника; будет стоически ждать, пока не выведешь на улицу, и терпение ее безгранично. Да что говорить! О чуткости, благородстве, деликатности, находчивости и особенно преданности четвероногих друзей написаны десятки книг, а сколько удивительных рассказов можно услышать от владельцев собак!..

Гибель собаки многие люди воспринимают как потерю близкого человека. Когда я жил на бывшем Старо-Невском проспекте — Караю было немногим больше года — я познакомился со всеми собачниками дома. Чаще всего мы гуляли с собаками по Полтавской улице, выходили и на Гончарную, а иногда направлялись мимо складских помещений к Обводному каналу. Этажом выше, прямо надо мной, жил Иван Николаевич, шофер по профессии. Человек он был непьющий, замкнутый. У него была западноевропейская овчарка Марта, и он в ней души не чаял. Жена Ивана Николаевича рассказывала, что они ничего не жалеют для своей любимицы. Лучшее мясо — ей. Муж спешил с работы, чтобы поскорее вывести ее на улицу. И гулял по два-три часа в день. Держался он всегда со своей Мартой особняком — все же мы с ним сошлись, вернее, собаки нас свели. Мой маленький Карай бесстрашно тыкался мордой в хвост овчарки, заигрывал с ней, налетал с рычаньем, предлагая порезвиться. Марта была собака суровая, недоверчивая, злая, угрюмая, ни у кого, кроме хозяина, не вызывала желания погладить ее или приласкать, но, хотя все другие собаки нашего двора старались обходить ее стороной, моего малыша она терпела и никогда на него даже не рычала (взрослая собака обычно не обидит щенка, так же как кобель не обидит суку, порой терпя от нее всяческие унижения). И вот однажды на Полтавской улице Марту сбил грузовик — их много тут ходит с контейнерами. Иван Николаевич на руках отнес собаку к ветеринару, но спасти ее не удалось. Несколько дней спустя, встретив его у арки дома, я с трудом узнал соседа — так сильно он изменился. Позже он, неожиданно для всех, надолго запил — его чуть было не уволили с работы за прогулы. Его расстроенная жена побежала в клуб собаководства и притащила оттуда щенка той же породы — Иван Николаевич не захотел и взглянуть на него. Уже потом, несколько придя в себя, он рассказал мне, что со смерти матери не испытывал такого сильного горя… А щенка он позже полюбил. Назвали его Байкалом. Он вымахал с теленка, но в отличие от Марты пока был весьма добродушным псом.

Очень любил и я Карая. Откуда бы ни возвращался — а мне часто приходится разъезжать — я всегда с радостью и даже с волнением предвкушал встречу с Караем, потому что — ни раньше, ни позже — никто меня после разлуки не приветствовал столь радостно, искренне и бурно выражая свои чувства… Да простит меня бывшая жена (она была равнодушна к животным, потому и оставила мне Карая), я в первую очередь, стремясь домой, думал о нем.

Где только он со мной не бывал, на чем только не ездил, не плавал и не летал! Случалось, я тайком поселял его в своем номере гостиницы или Дома творчества, где порою жил и работал месяцами. Я раскатывал с ним на машине по стране, брал с собой, уезжая в поездки к родственникам или родителям в Великие Луки, мотался с ним на электричке зимой за город на лыжные прогулки — ведь собаке необходим свежий воздух. Съезжая с крутых парголовских гор, я, бывало, уложу его на шее наподобие живого пушистого воротника и со свистом мчусь вниз…