Тень властелина - Роберт Говард

- Городская стража! - горько рассмеялся старик. - Да они засели в казармах и не высовываются. Я видел однажды, как трое таких вот людей схватили стражника, подвесили за ноги и кастрировали. Вот вам и стража. Он нервно вытер руки, осознав, что разговаривает посреди оживленного перекрестка с незнакомым северным варваром. - Мне надо идти, идти, озабоченно забормотал он. - Мне надо идти... - он ухватился за ручки своей тележки и поспешил убраться с этого места.

Конан жалостливо посмотрел ему вслед. Он прибыл в Бельверус, чтобы наняться в качестве телохранителя или солдата. Ему не раз приходилось работать в этом качестве - равно как и в качестве вора, контрабандиста и разбойника. Но кому бы он ни стал здесь служить мечом - вряд ли это будут те, кто нуждается здесь в защите больше всего.

Некоторые из молодчиков заметили разговор Конана с торговцем и подступили ближе, намереваясь повеселиться за счет чужестранца. Но встретившись с его взглядом, холодным, как ледники его родной Киммерии, они передумали. Внезапно им почудилось, что сегодня по улицам города разгуливает смерть. Сегодня они еще найдут себе добычу в другом месте... Через минуту перекресток был чист.

Кое-кто посмотрел на него с благодарностью, поскольку Конан сделал этот уголок хоть чуточку безопаснее. Конан раздраженно покачал головой, злясь на себя и на окружающих. Он пришел сюда за золотом, а не для того, чтобы расчищать улицы от хулиганов.

Порыв ветра забросил обрывок пергамента ему под ноги. Конан лениво подобрал его и стал читать мелкие неровные буквы:

Король Гариан на троне сидит

Король Гариан на пищу глядит

А нам бы еды той! - От голода мрем

Подохнем - на чей-нибудь нож попадем.

Но съест он все, сожрет молчком.

Пускай он подавится последним куском!

Спаси нас, Митра, от правителя такого,

На смену этому пожалуй нам другого.

Король Гариан на троне сидит

Король Гариан на пищу глядит...

Конан пустил обрывок по ветру, и он затерялся среди множества таких же кусочков. Время от времени люди поднимали их и читали. Некоторые тут же, будто обжегшись, швыряли стихи наземь. Но были и такие, кто украдкой прятал подметные стихи среди одежды.

Да, похоже, в этом городе не особенно любили короля. По всем признакам - Конан был наблюдателен - листочками дело не ограничится. Народ пойдет требовать еды. Даже гораздо более могучие властители в такой ситуации теряли голову - и в переносном, и в прямом смысле.

Вдруг мимо Конана промчался охваченный паническим страхом горожанин. За ним с воплем мчалась женщина, вслед за нею стайка ребятишек.

Впереди послышались крики и вопли, внезапно толпа ринулась к перекрестку. Даже те, кто еще ничего не понял, поддались панике и стали вопить во всю глотку. Конан с трудом выбрался из толпы. Он пытался сообразить, что же такое здесь происходит.

Незаметно все вдруг словно испарились куда-то, и Конан увидел, что улица, по которой бежали люди, усеяна телами. Кое-кто еще пытался шевелиться. Тех, что поближе, похоже, просто затоптали в панике, но чуть подальше у лежавших на мостовой не хватало у кого головы, у кого разных конечностей. А посреди улицы стоял человек в богатой вышитой голубой тунике, держащий в руках странный меч с волнистым лезвием, весь красный от крови. Из угла его рта сбегала струйка слюны.

Конан положил руку на рукоять меча, затем убрал ее. Собственно, какое ему дело до этих несчастных? Вот если бы ему заплатили золотом... Конан направился в тень переулка.

Но в этот момент из лавки с воплем выбежала маленькая девочка лет восьми, не больше, и остановилась прямо перед убийцей. Тот поднял свой меч и с ревом устремился за ней.

- Эрлик тебя подери! - выругался Конан, а в руке его, как по волшебству, появился меч.

Не останавливаясь и не переставая кричать, девочка пробежала мимо Конана и скрылась из виду. Человек с мечом остановился. Несмотря на богатое облачение, вблизи он более всего походил на писца: редкие волосы, мешки под глазами. Но болотного цвета глаза остекленели в безумном порыве, а из горла доносилось рычание. Над разбросанными по улице фруктами гудели мухи.

По крайней мере, решил Конан, у него хватило мозгов не лезть на рожон.

- Стой где стоишь! - приказал он ему. - Я не ребенок и не какой-нибудь купец. Меня не так-то просто убить, даже если зайти сзади. Почему бы тебе не...

Конану померещилось, что он услышал голодный металлический лязг. Издав нечеловеческий вопль, умалишенный кинулся на него с поднятым мечом.

Киммериец попытался парировать удар, но странный меч молниеносно изменил направление. Конан успел отпрыгнуть; чужая сталь полоснула его по животу, разрубив его рубаху и кольчугу под ней. Он отступил еще на шаг, чтобы иметь простор для собственной атаки, но маньяк неотступно следовал за ним. Его оружие рубило и кололо с неослабевающей яростью. Киммериец медленно отступал.

Конан внезапно понял, что ему трудно успевать защищаться от наскоков этого внешне нечем не примечательного человека. У него просто не хватало на это времени. Ему приходилось напрячь все свое умение, силу и ловкость, и в то же время его, Конана, уже украсили с полдюжины ран. Так ведь запросто и убить могут.

- Ну нет, - выкрикнул киммериец. - Клянусь Кромом! - и был вынужден под звон мечей отступить еще на один шаг.

Этот шаг чуть не стал для него роковым. Под ногу ему попалась полураздавленная слива, и Конан грохнулся на спину. Из глубины замутненного ударом сознания киммериец следил за тем, как волнистое лезвие было занесено для решающего удара. Ну уж нет! - и Конан откатился в сторону. Меч высек сноп искр из булыжной мостовой. У стены Конан поднялся, и маньяк снова кинулся на него.

Воздух внезапно наполнился сердитым жужжанием, и сумасшедший вдруг сделался похож на ежа. Это прибывшая наконец Городская Стража, человек двадцать лучников в черных плащах, дала первый залп. Оставаясь на безопасном расстоянии, они снова натянули тетиву, поскольку умалишенный все еще стоял на ногах. Он издал нечеловеческий вопль и швырнул свой меч в киммерийца. Конан без труда отбил его в сторону. Оружие звякнуло о камни мостовой.

Стражники выпустили еще по стреле. Многократно пронзенный насквозь, человек пошатнулся и рухнул. За недолгий миг его падения печать безумия исчезла с его лица, сменившись выражением глубочайшего ужаса. Медленно, не выпуская оружия из рук, солдаты подошли к трупу.

Великан-киммериец со стуком отправил меч в ножны. Не нужно даже кровь вытирать с меча.

Какой позор! - единственная пролитая кровь принадлежала ему самому.

А от брошенного меча могла бы увернуться и десятилетняя девчонка. Это единственная атака, в которой ему не пришлось расплачиваться кровью.