Побег с «Оборотнем» - Фридрих Незнанский

— Не понимаю, — жаловалась она, — почему паук сам не прилипает к своей паутине.

— Очень просто, Валюша, — объяснял Турецкий, — радиальные нити паутины не липкие, липкие только концентрические нити. Именно поэтому паук к паутине и не приклеивается.

— Боже, какие сложности…

У следующей паутины она сделала остановку, принялась ее ощупывать, пока ей на голову не свалился хозяин «поимочного» устройства, и Валюша с воплем не убежала.

Злорадствовал Турецкий не долго. Лес благополучно заканчивался, они брели по густому папоротнику. Буквально на опушке им дорогу пересекла бойкая речушка, заваленная элементами отжившей флоры. Он в растерянности остановился на берегу. Самым разумным было бы спуститься пониже по течению, где русло сужалось, и найти приличную переправу. Но Валюша перескочила речушку, прыгая с деревца на деревце, и ему, чтобы не стать объектом новых насмешек, пришлось повторять ее путь. В итоге он свалился в воду, зачерпнул сапогом, промочил штаны, а когда выбирался на берег, забуксовал в илистом дне и свалился носом в воду.

— Ну что, умираем? — прыгала вокруг него Валюша, не сдерживая смеха. — Не быть тебе, Турецкий, лесником и следопытом. Ты как? Держишься? Принести что-нибудь сухое и мягкое?

— Принеси что-нибудь мокрое и крепкое, — ворчал он, выбираясь на сухое. Чертыхаясь, стягивал с себя сапоги, разложил на пригорке стельки, подставил солнцу мокрые фрагменты одежды. — Все, Валюша, дальше не пойдем, пока не высохну. Перекур. Отлично мы с тобой срезали.

— Можно подумать, это я виновата, — возмутилась она. — Подумаешь, ножки промочил. «Повесть о настоящем человеке», блин. Не отрежут. Ладно, отдыхай.

Она продолжала свои взаимоотношения с пауками, а он сидел на пригорке, греясь в солнечных лучах, украдкой наблюдал за девчонкой, возящейся на опушке. Положительно, это была не совсем та Валюша, которую он встретил впервые на квартире Латыпиных. Появлялись в характеристике несколько отличные, хотя и не всегда положительные моменты. Вскоре ей надоело изучать дикую природу, она вернулась, села рядом, вытянула ноги. Он достал из сумки банку сайры, вскрыл ее консервным ножом, вынул из зачехленного набора ложку, сунул Валюше.

— На, перекуси. С тобой, я чувствую, мы еще не скоро доберемся.

— Балуешь? — она с сомнением покосилась на банку. — Не буду. Я, как все порядочные женщины, мечтаю похудеть.

— И что с того? — он пожал плечами. — Поешь и мечтай дальше. На природе очень неплохо идет.

— Лучше закурить дай.

— Нет, Валюша, — он придал голосу металлический оттенок, — закурить я тебе не дам. В моей компании ты не будешь курить, оперировать грязными словами и вести себя так, будто ты здесь старшая. Не хочешь есть — пожалуйста. Жди. Доем и пойдем.

Она презрительно фыркнула, легла на бок, отвернулась от него. Он поел, запил минералкой, потряс ее за плечо.

— Ну, веди. Где твоя короткая дорога?

Они погрузились в цветочное поле, напоенное приятными ароматами. Турецкий волочился за Валюшей и недоумевал, куда пропала дорога? По всем приметам, они уже «срезали» и должны были благополучно на нее выйти. Но вместо дороги возник березовый перелесок, Валюша двинулась вдоль опушки, потом задумалась, почесала веко и направилась в лес. Турецкий вздохнул, пристроился за ней. Березняк, по счастью, оказался проходимым. В нем было хорошо и приятно. Светло-зеленая травка-кислица сплошным ковром покрывала землю. Молодые березки склоняли ветки, усыпанные глянцевыми листочками. Хрустя сухими ветками, шурша прошлогодней листвой, они миновали лесистый участок местности и вновь оказались на солнечном лугу. Валюша озадаченно почесала шею. Повертела головой и ткнула в ближайший островок зелени.

— Туда. Только молчи, Турецкий.

— Шесть километров мы уже прошли, — заметил он, когда они выбрались из очередной чащобы.

— И что? — огрызнулась Валюша. — Возможно, я немного ошиблась. Я не голубь, в меня не встроен компас. Если хочешь, можешь вернуться на станцию, а я пойду дальше.

Теперь перед ними непроходимой стеной возвышался хвойно-осиновый лес. Разрывов в этой глыбе не было. Пришлось невольно согласиться — начинались мрачноватые места. Они двигались молча, сосредоточенно пыхтели, ступали осторожно, чтобы не угодить в предательскую ловушку, отгибали ветки, выискивали взглядом проходимые участки. Островки буйной зелени сменялись островками сухостоя, несколько раз они попадали в низины, в которых подозрительно хлюпала земля под ногами. Белки настороженно смотрели на них с веток. Временами над головами что-то трещало, сыпалась листва, хлопали крылья, разносились странные звуки, напоминающие вопли удушаемых младенцев. Турецкий подметил, что Валюша стала держаться к нему Поближе, все чаще испуганно посматривает по сторонам, вздрагивает от резких звуков. Лишь однажды она потеряла бдительность — пошла на приятный запах. Роскошная липа цвела на поляне, источая вокруг себя дурманящий аромат. Он вовремя успел ее оттащить от этого великолепия — вокруг цветущего дерева гудел рой пчел…

И вновь густая тень елового леса. Отмершие сучья, целые мертвые деревья. «Где-то здесь, должно быть, обитает баба-Яга», — с опаской думал Турецкий, косясь по сторонам.

Только к пяти часам вечера, уставшие, вдоволь вывалявшиеся в природе, они взобрались на косогор и разлеглись в позе наблюдателей. В низине была деревня…

— Ну что ж, если очень захотеть, можно добраться и до Тасино, — пробормотал Турецкий. — Ты уверена, что это именно оно?

— Можешь не сомневаться, Турецкий… Вон наш дом, он почти крайний справа, на южной околице… — Валюша попыталась сломать веточку волчьего лыка, оказавшегося перед глазами, но ветка мочалилась, не желала ломаться. Она оставила это безнадежное дело, нахмурилась, замолчала. Видно, в голову пришла идея.

Турецкий чувствовал волнение. Желания немедленно вскочить на ноги и спуститься с холма он как раз не чувствовал. Мрачно созерцал открывающиеся перспективы. Деревню Тасино практически со всех сторон окружали леса. Особенно на юге, где густой черный лес подступал вплотную к околице. С северной стороны в деревню втягивалась дорога — расквашенная грунтовка — она вытекала из соснового бора, как-то причудливо изгибалась на опушке и растворялась среди домов. На всю деревню было дворов двадцать-двадцать пять. Замшелые, заросшие бурьяном, продавленные крыши, осевшие в землю постройки, развалившиеся или находящиеся на стадии полураспада сараи, оборванные электрические провода. Даже собаки здесь не лаяли. Впрочем, в отдельных домах, похоже, теплилась жизнь. Выбралась курица из-под плетня, отправилась прыгающей походкой по своим делам. В чахлом пруду на северной околице, обозначенном пучками камышей, проявилась стая водоплавающих. Какое-то тело шевелилось в пустоте между сараями. Скрипнула дверь — звук отчетливо разнесся по округе, в низине наблюдалась интересная акустика — появилось еще одно тело, принадлежащее, по всей видимости, пожилой женщине. Тело тяжело спустилось с крыльца, удалилось куда-то за дом. Минуту спустя раздался пронзительный поросячий визг.

— Депрессивненько, да? — вздохнула Валюша. — Здесь все деревни такие. Мы единственная страна в мире, которая от варварства перешла к упадку, минуя стадию цивилизации.

Он ухмыльнулся, перевел взгляд на южную околицу. Дом семейства Латыпиных относительно выделялся на фоне тотального уныния. Просторное подворье, ломаная лента подсобных строений, а сам дом, в отличие от остальных, был двухэтажный. Правда, мансарда напоминала скворечник, но в ней могли разместиться две небольшие комнаты. Несколько минут он напряженно всматривался в объект. Никаких шевелений, никаких примет, что в доме или надворных постройках обитает человеческое существо.

— Бинокль нужен, — компетентно заметила девчонка, — пусть даже театральный. Без бинокля мы тут ни хрена не разглядим.

— Пусто на подворье, — отозвался Турецкий. — Ты не думала, что Поличный мог и не внять твоему совету? Мало ли нор в этой области, где он может отсидеться?

— А я не всезнайка, — дерзко ответила Валюша, — я сразу тебе сказала: я ни в чем не уверена. Догадайся, Турецкий, с трех раз, сколько существует способов развеять наши сомнения? Может, все-таки прогуляемся? — она вскочила на колено, но он схватил ее за руку.

— А ну, ложись, девчонка! Куда без спроса?

— Ты что, таблетку от трусости забыл съесть? — она вырвалась, но осталась лежать, уставилась на него недоуменными глазами. — Там же безопасно, ты что, не видишь?

— Это ложное чувство безопасности, — проворчал он, — лежи, не рыпайся. А то накажу. Учти, у меня черный пояс.

— По каратэ? — она сделала огромные заинтересованные глаза.

— По заднице. Я больше не шучу, Валюша. Ситуация опасная и ненормальная. Если нас поймают, то просто так не выпустят. А это обидно, потому что мы даже не знаем, что происходит. Поэтому лишний раз перестрахуемся, чем тупо полезем на рожон. Помолчи минутку, дай подумать.