Ангелы по совместительству - Ирина Владимировна Сыромятникова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наконец, Ли Хан вспомнил, что лично ему подвиг изгнания Черных Прядей по-любому не светит, и повернулся ко мне.
— Уважаемый, вы ведь поняли, в чем дело? — заговорщицки понизил голос он. — Жители деревни попали в затруднительное положение. Эту возможность нельзя упустить!
Ну-ну. Возможность чего я так должен бояться упустить? Приложить силы для общей пользы? Нафиг!
— Деньги у них есть? — в лоб спросил я. Моя работа им обойдется очень дорого!
— Деньги у них, что удивительно, есть. Все даже лучше! — просиял белый. — Эта скотоводческая община производит на продажу колбасу и копчености. Особенно сальчу — деликатес, достойный стола Наместника. Представьте себе: вяленная говядина, пряности и совсем чуть-чуть жира, все это измельчается, плотно прессуется, коптится в дыме степных трав, а потом нарезается тонкими, полупрозрачными пластинками, полностью сохраняющими аромат продукта… — Ли Хан причмокнул с видом заправского гурмана.
Я чуть слюной не захлебнулся. С черными так нельзя! После месяца, прожитого на каше и консервах, мысль о копченом мясе парализовала мою способность здраво рассуждать. В конце концов, Черные Пряди — достаточно простая для изгнания нежить…
— Расценки я выставил такие же, как и ваш уважаемый друг-капитан, — не встретив возражений продолжил белый. И тут же с невинным видом поинтересовался: — Так мне сказать, чтобы резали барашка? Пока шашлычок промаринуется, то да се…
— Будет готово — зови. Почистить я за сегодня успею, а отвращающие знаки — завтра наложу.
И знаете что? Шашлык из молодого барашка, да со свежей зеленью, да под виноградное вино, да после четырех часов интенсивной ворожбы… Неописуемо!
У скотоводов мы задержались почти на два дня — спасенные от разорения жители деревни закатили праздник, на котором я узнал об обычаях Са-Орио много нового и интересного. Например, то, что овсянка — для нищих, а уважаемые граждане империи едят плов и непременно — на курдючном сале. И то, как на самом деле должен выглядеть пирожок с сыром — это горячее, воздушное, пропитанное маслом чудо, особую пикантность которому придает разлитый сверху яичный желток. А еще то, что кухня Краухарда, определенно, испытала на себе заморское влияние, иначе невозможно объяснить нашу общую трогательную любовь к перцу. Если бы не необходимость спешить на встречу с Ридзером, я бы тут неделю отъедался. Увы! На рассвете третьего дня, когда похмельем, кажется, маялись даже куры, я неторопливо вырулил на тракт и затарахтел в сторону Арх-харама.
Праздновать са-ориотцы умели и любили, было бы что, а избавление деревни от потусторонней напасти выглядело более чем достойным поводом. Если в первый день гуляния получились несколько стихийными, то уже во второй торжества приобрели должный лоск. Было все: песни, от торжественно-религиозных до хамских простонародных, зажигательные пляски, подношения богам и, конечно, самая любимая народом часть — демонстрация благополучия и достатка, сиречь — застолье.
Утром все выглядело чинно: богато одетые старейшины, торжественный вынос статуи божества-покровителя, благочестивые молитвы. Но, стоило дневной жаре пойти на спад, на улицу вынесли столы, скамейки, бубны, дудки и понеслось.
Деревенские красавицы кружились в вихре юбок, лент, восхищения поклонников и зависти подруг. Солидные мужи стройным хором воспевали достоинства этой земли и ее обитателей, а молодежь сочиняла что-то непотребное на мелодию величания пророков, перемежая куплеты взрывами хохота. Хозяйки не спали всю ночь, стремясь перещеголять друг друга в разнообразии блюд и количестве закусок. Судьей негласного спора был выбран приезжий черный, мужественно пытавшийся перепробовать все. Количество съестного, умещавшегося в желудке худощавого колдуна, вызывало у знатоков восхищение.
Среди шумной толпы тенью бродил высокий седоволосый старик, а может и не старик и даже не седоволосый. Он отвечал на приветствия, улыбался вместе со всеми, но уже через минуту куда-то исчезал и о нем тут же забывали. Мысли белого одолевали не праздничные, и делиться ими с кем-либо он не спешил. Легко дать себе слово не вмешиваться в естественный ход событий, и совсем другое — отвернуться от жизни реальных людей, разговаривающих с тобой, занимающихся своими делами. Как быть, если надвигающуюся беду видишь только ты? Это некромант разговор о магических катастрофах забыл едва ли не быстрее, чем тот окончился, а белый игнорировать угрозу всему живому не мог, так что, нерешенный вопрос преследовал его днем и ночью. В итоге он схитрил, пошел на компромисс — обещал себе ничего не предпринимать, но причину бедствия установить.
С утра Ли Хан прогулялся вокруг деревни, провел кое-какие исследования и полюбовался на классический для внутренних районов Са-Орио пейзаж: синее небо, желтая земля, белое солнце. Источник появления гекатомб воды, обрушившихся на пустыню, никак себя не проявлял. Затем белый провел аккуратный и ненавязчивый опрос свидетелей. Да, места малолюдные, но изменить погоду в целом регионе не мог случайный чих, если бы где-нибудь в верховьях Октока проводился мощный ритуал или затевалось масштабное строительство, скотоводы должны были знать об этом хотя бы на уровне слухов. Увы, ничего, выходящего за рамки обыденности, степнякам на глаза не попадалось.
Позже состоялся разговор со старостой, собеседником приятным и информированным. Тот вообще не мог припомнить никаких связанных с волшебством проблем, если не считать таковыми истощения черной крови.
— Раньше-то вербовщики из нашего селения каждый год одного-двух ребятишек забирали, мальчишек — в обучение, девчонок — в жены изгоняющим. Все по Уложению! Некоторых даже видели потом. При отце моем еще так было, а вот лет двадцать назад — как отрезало.
— Перестали рождаться?
— Почему перестали? — пьяно удивился староста. — Рождаются! Мрут только быстро. Только-только в пору входят, голос крови слышать начинают, глядишь, уже и в покрова их завернули. Нынешние изгоняющие сплошь — чужаки. А что с чужаков взять?
Действительно, что? Личные связи всегда помогали обойти острые углы, оставляемые Уложением. По закону все жизненные блага изгоняющие получали из рук императора, и было тех благ немало, но с работой они у черных никак не ассоциировались. В отсутствии положительного стимула (в простейшем случае — взятки) работоспособность команд изгоняющих поддерживалась исключительно репрессиями. Результат подобного подхода красовался у Ахиме на руках и спине — озверевшие от непрерывного давления
