Любовные чары - Елена Арсеньева

– Нет! Видите ли, мисс… Ночью Хьюго начал коня седлать, чтобы ехать за мистером Линксом, и наступил на Макбета. Тот любит спать в конюшне, на сене. И тот не только исцарапал ему лицо, но и щеку зубами прокусил, а руку так изранил, что кровь текла ручьем. За доктором поехал грум, а поскольку у Хьюго рана непрестанно кровоточила, то мистер Линкс после мисс Джессики пошел перевязывать Хьюго. Вот я и хочу поглядеть, не осталось ли на руках или одежде доктора следов крови Хьюго.

– Не пойму, отчего ты такая кровожадная? – брезгливо передернулась Марина.

– Не кровожадная! – обиделась Глэдис. – Однако если Хьюго и впрямь знатного рода, то кровь у него какая должна быть? Голубая. Вот я и хочу глянуть, нет ли у доктора голубого пятнышка. Ведь ежели так, значит, мне до Хьюго как до луны, а коли кровь у него красная, то, может, мне и посчастливится.

Марина несколько мгновений молча глядела на Глэдис. А еще говорят, будто Россия – дикая страна… Вот где дичь дичайшая! Голубая кровь…

– Ой, опоздала! – воскликнула Глэдис, глянув в окно.

Горничная стала уныло собирать пустые кувшины. Марина, так и не притронувшись к завтраку, с тоской взглянула на ванну: вода небось тоже остыла.

– Да ты не печалься, – сказала она, – все можно и без доктора узнать.

– И как же, мисс? – взволнованно спросила девушка.

– У Хьюго же лицо поцарапано. И ежели кровь голубая, то и царапины голубые будут.

– Не знаю, как и благодарить вас, мисс… то есть миледи! – жарко выдохнула Глэдис.

– Да очень просто! – торопливо сказала Марина. – Принеси еще горячей воды для ванны – вот и сочтемся.

– Ну и заболталась же я! – смущенно пробормотала горничная. – Ей-богу, даже брауни был бы расторопнее.

Марина так и подскочила на постели.

Брауни! Чуть не забыла, о чем хотела поговорить с Глэдис!

– Вот еще что… Tы в замке давно служишь?

– Три года, – гордо ответила Глэдис. – А что?

– Не помнишь ли, была здесь когда-нибудь девушка по имени Гвендолин?

Мгновение Глэдис стояла с открытым ртом, а потом раздался грохот меди – кувшины выпали из ее рук, – и она опрометью кинулась прочь.

Приключение в башне

Чем дольше тянулся день, тем менее реальными казались Марине ее ночные приключения. Невозможно было поверить, что в замке, где столько народу, втайне находится в заточении человек. Неужели одна Урсула знает о Гвен? Кто держит ту взаперти, терзает и мучит?

Марина спустилась в сад и принялась ходить по парку, постепенно сужая круги и подбираясь к зарослям шиповника. Вот та самая башня, здесь ковылял брауни, а за тем узеньким окошком…

Окно как раз на высоте галереи. А злодей, по всей вероятности, через эту дверь… Не веря глазам, Марина уставилась на нее, полукруглую, вросшую в землю. Hичего себе! Даже замка нет: заложен засов, и все.

Марина подошла к башне, воровато огляделась и потянула засов. Он легко ушел в сторону, створка бесшумно отворилась. Марина мазнула пальцем по петлям: ого, сколько масла! Значит, она на верном пути.

Никакой кладовой – круглое помещение пусто, однако каменный пол замусорен. Посередине комнатки крутая винтовая лестница. Марина едва перевела дух, одолев ее и став на площадке. Перед ней было забитое окно, ведущее на галерею. В щели Марина разглядела нишу, где пряталась вчера, каменные плиты, на которых лежала Урсула. Что-то там не так. Нет чего-то непременного… Мысль мелькнула, но Марина тут же упустила ее, подумав: теперь понятно, почему можно было расслышать голос Гвен. В двери, выходящей на площадку, тоже видны щели. Странно, что узница не кричала, не звала на помощь: кто-нибудь из обитателей замка непременно услышал бы ее. Или… Вот именно! Значит, получается, все в замке знают об узнице. Но никто не приходит на помощь Гвендолин. Почему? Что толку голову ломать – не проще ли спросить у самой узницы…

Марина припала глазом к щели в двери. Перед ней была комната – очень узкая, с низким потолком, напоминающая шкатулку, едва освещенная решетчатым окном в массивной стене. Темница, настоящая темница! Но вот незадача: в ней не было узника.

Дверь мягко поддалась, и Марина обшарила в комнате каждый уголок. Мебели ни следа, нет даже жалкого топчана, на котором вчера, судя по жутким звукам, неизвестный измывался над Гвендолин. Только под окном стоит колченогий табурет.

Марина, устало опершись на него коленом, взглянула сквозь решетку. Сначала увидела лес на горизонте, изгиб реки, очертания гор. Затем опустила взгляд – крыши деревенских домов, поляна вокруг замка, темно-зеленые лавровые кусты… и фигура человека, поспешно идущего между ними по узкой тропе.

Hесмотря на расстояние, Марина узнала его сразу – по дрогнувшему сердцу. Десмонд как будто очень спешил куда-то. Какой у него властный, победительный вид! Если бы она задержалась в своих поисках на полчаса и сейчас только подходила к башне, вполне могла бы встретиться с Десмондом вон за теми кустами.

Что бы он сделал? Сухо поздоровался и прошел мимо? Или издевательски вежливо поинтересовался: «Знакомитесь с окрестностями, кузина Марион?» Нет… он шел так быстро, что они, пожалуй, налетели бы друг на друга, и… Что, если та сила, которая несколько дней назад едва не бросила их в объятия друг друга, сейчас восторжествовала бы над ними?

И тут вдруг треснул и развалился под ней колченогий табурет, Марина очутилась стоящей на коленях.

Вскочила, а Десмонда и след простыл. Минутное помрачение Марины вмиг рассеялось. Она наконец вспомнила, зачем пришла сюда, в башню. Хороша избавительница несчастных полонянок! Не добрая самаритянка – блаженная девка, чья разбуженная кровушка играет, как березовица. Весна близка, вот в чем дело. Потому она и мечтает о мужчине. Марина чувствительно стукнула себя по лбу и неожиданно вспомнила, чего не обнаружила на галерее. Разбитого фонаря там не было! Осколков стекла!

Но как же так? Марина вернулась на площадку, припала к щели.

Каменный пол чист, лишь валяются сухие прошлогодние листочки. Урсула убежала сама не своя, Марине тоже было не до уборки мусора. Bыходит, Урсула спохватилась и вернулась подобрать осколки? Или вернулся кто-то другой. Тот, кто держал здесь Гвендолин и почуял чужой глаз. Или…

Марине сделалось жутко. А что, если никто не возвращался убрать разбитый фонарь? Что, если фонарь, разговор узницы с Урсулой – все ночное приключение! – не более чем кошмар, такой же несуществующий призрак, как леди Элинор, и старик на деревянной ноге, и молодой поэт, застреливший своего брата?

О господи! Мучительно захотелось оказаться отсюда как можно дальше. Она поразмыслит обо всем на свободе!

Марина сбежала вниз, толкнула уличную дверь. Та не поддалась: заело что-то, наверное. Толкнула еще раз, другой – и отошла, бессильно прислонилась к стене.