Сомнамбулист - Джонатан Барнс

— Предо мной? — переспросил Эдвард, откровенно польщенный. Его молчаливый, но не всегда вежливый спутник грубо пихнул иллюзиониста в бок. Бывший хозяин театра тут же поправился: — Перед нами?

— Я, наверное, раз пять видела ваши представления. Мы с мужем большие ваши поклонники.— Она повернулась к лысеющему супругу. — Разве не так, голубчик мой?

Тот промямлил нечто утвердительное.

— Как жаль, что случилось это несчастье, — задумчиво проговорила мадам Инносенти.— Такая трагедия. Примите мои соболезнования.

— Благодарю вас, сударыня.— Мистер Мун склонил голову. И специально замечу — он при этом слегка покраснел.

— О вас говорил сеньор Коркоран. Как я понимаю, вы тут по поручению мистера Скимпола.

— Это верно.

Она пренебрежительно фыркнула.

— Вы его друзья?

— Нет, сударыня,— осторожно ответил Эдвард.— Возможно, союзники. Коллеги поневоле.

— Это приятно слышать. Мы с мужем не выносим его. Безобразный, бледный коротышка. Извините меня, но я должна подготовиться. Вы явились немного рано, но вскоре прибудут и остальные. Вас не затруднит подождать?

— Нисколько.

— Сегодня у нас семеро гостей. Вы двое и еще пятеро. Вам никогда прежде не доводилось бывать на спиритических сеансах?

— Нет, сударыня.

— Ну, все когда-то бывает впервые.— Мадам Инносенти направилась к выходу,— Даже для вас, мистер Мун.

Она выплыла из помещения, и они вновь остались наедине с ее мужем, разочарованные, как если бы королева покинула тронный зал, бросив верных рыцарей в обществе простого лакея.

— Ждите здесь,— угрюмо пробормотал он.— Я принесу вам чая.

К чаю подали неаппетитное сухое печенье, и пока Мун с Сомнамбул истом вежливо, но без энтузиазма его грызли, прибыли остальные гости. Очень любопытная компания. От всех просто разило отчаянием. И все они испытывали готовность платить сколько угодно за одну лишь искру знания от мадам Инносенти.

Сначала явилась супружеская пара, мистер и миссис Солсбери. Оба на исходе средних лет, пухлые и уютные. За ними следовала до странности некрасивая молодая женщина, представившаяся как Долли Крид. Ее лицо, без того осунувшееся и резко бесцветное, еще больше уродовали четыре одинаковые коричневые бородавки, торчавшие вокруг левой ноздри. Далее прибыла миссис Эрскин. Сутулая пожилая дама хоть и опиралась на палочку, но двигалась проворно, с хрупкой, торопливой грацией. К моменту появления седьмого гостя печенье успели сгрызть, а чайник полностью опустел. Рыжеватый, робкого вида молодой человек раздал всем присутствующим визитки на имя мистера Эллиса Листера, бакалавра из Оксфорда. Он уклонился от разговоров относительно собственной профессии, лишь скромно причислив себя к государственным служащим. Мистер Мун и Сомнамбулист тут же сочли его человеком Директората.

Тем временем в приемную незаметно проскользнул муж мадам Инносенти.

— Садитесь. Моя супруга здесь.

Они послушно расселись. Эдвард с великаном постарались занять места во главе стола по обе стороны от стула, оставленного для самой мадам Инносенти.

Предваряемая шорохом атласного платья и еще более очаровательная, чем прежде, женщина-медиум выплыла, купаясь в щенячьем восторге клиентов. Ее муж удалился в угол и тихонько прикрыл дверь, снова погрузив помещение в залитый тусклыми свечами полумрак.

— Добро пожаловать! — изрекла мадам Инносенти.

Послышались тихие аплодисменты, и после грациозного поклона, кратких рукопожатий и поцелуев она заняла свое место.

— Смерть — еще не конец, — мягко произнесла женщина-медиум.— Жизнь не кончается вместе с гибелью хрупкого физического тела. Есть миры кроме нашего, царства, населенные мертвыми, планы бытия, которыми руководят силы, недоступные нашему пониманию. Поверьте мне, я знаю. Я знаю, что приходится переживать душе. Я это знаю, потому что заглядывала за этот рубеж. Я говорила с ушедшими, и их выбор пал на меня. Меня, неискушенный сосуд, они призвали стать их голосом в мире живых.— Инносенти засмеялась.— Но довольно. Я не хочу утомлять вас. Я уверена, что вы и прежде такое слышали.

— Соедините руки,— велел ее муж, и все повиновались.

Каждый взял соседа за кисть, сформировав вокруг стола гирлянду из потных ладоней и дрожащих пальцев. Мистер Мун с Сомнамбулистом, обменявшись короткими взглядами, удостоверились, достаточно ли крепко они держат медиума.

— Вы правы в своих опасениях,— заметила женщина.— Мы понимаем ваше нежелание верить просто так. Духи простят вас.

— Рад это слышать,— хмыкнул Эдвард. Теперь голос мадам Инносенти приобрел оттенок величественности .

— Сейчас я вас покину. Мой дух поднимется из мира смертных в солнечное царство мертвых. Когда я снова заговорю с вами, мы будем не одни. Мое тело станет сосудом для другой души. Моего духа-проводника. Испанца века Елизаветы. Он также известен как сеньор Коркоран.

Вокруг стола пробежал шепоток горячайшего согласия.

— Не бойтесь.

Закончив вступление, мадам Инносенти выпрямилась. Глаза ее оставались закрытыми, и, хотя она казалась прежней женщиной, во внешности медиума все же произошли какие-то почти неуловимые изменения. То ли выражение лица стало другим, то ли сами его черты. Когда она заговорила вновь, голос ее оказался низким и звучным, с раздражающе неуловимым континентальным акцентом.

— Я вижу, у вас накопилось много вопросов. Кто готов первым обратиться к мертвым?

— Мой сын, он среди вас? — нетерпеливо прострекотала миссис Солсбери.

Неестественная улыбка появилась на губах мадам Инносенти.

— Мне нужно имя,— произнесла она, все еще псевдоиспанским голосом Коркорана.

— Альберт,— прошептал старик.— Альберт Солсбери.

— Альберт? — повисла долгая пауза. Лицо женщины-медиума исказилось, словно она решала какую-то невероятно сложную проблему.— Альберт? — Она громко выдохнула.— Да, тут есть человек по имени Альберт. — Несколько ужасных мгновений тело мадам Инносенти дрожало и корчилось, выгибалось, дергалось, как будто через него пропускали электрический ток. Во время всех конвульсий мистер Мун и Сомнамбулист крепко держали ее за руки. Затем она произнесла монотонным писклявым голосом ребенка:

— Папа? Папа, это ты?

Мистер и миссис Солсбери одновременно всхлипнули. Женщина старалась скрыть слезы, но мужчина, смеясь и плача, едва не сорвался на крик:

— Да, да, мальчик мой! Это я!

Развернувшаяся сцена выглядела довольно жалко. Лысый круглоголовый джентльмен, более всего похожий на директора школы в отставке, из тех, что с радостью перепорол бы всех мальчиков в классе перед завтраком, плакал, скрежетал зубами и бился в бабьей истерике.