Избранная (не) для стаи Альф - Амелия Уайт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кошаку явно не понравится, но я доволен. Лучше было бы, чтобы Диана меня выбрала. Не по решению судьбу, а своему желанию. Признала лучшим вариантом, хотела быть со мной.
Медленно дышу, усмиряю Волка и себя. Диана ведь честной была, признала, что всех одинаково хочет. И это помогает держать себя в руках, пока она кружит вокруг Димы. И так и эдак крутится, вызывая неуместную зависть.
Стоит только нанести смесь бессмертника и волчьей ягоды, как дёргаю Диану к себе.
— Меня залечишь? — приподнимаю ладонь, с которой ручьём течёт кровь. — Или только на Диму распростронялось?
— Господи. Где ты так умудрился? Это же серьезно, Влад! Почему ты молчал?
Тащит за собой, суетится. И это теплом окутывает, словно летный ветер прошелся по шерсти. Приятно и легко. Диана слишком сильно давит бинтом, много мази использует. Но это такие мелочи, готов всю жизнь терпеть жжение в ране из-за ягод. Лишь бы не отходила.
— Подожди. Ты же не… Скажи мне, что ты только что не порезал сам себя!
— Возможно?
Друзья ржут за спиной, а Диана тяжело вздыхает. Но улыбается.
— Зеленоглазка, заканчивай лечение. Сегодня будешь спать с нами, без возражений.
— Хорошо.
Я давлюсь собственным словами. Подготовил целую речь, силу Альфы, чтобы убедить. Мол, пострадали, её близость поможет восстановлению. И прочее.
А она соглашается.
Так просто?
Глава 28. Немного о выборе
Надо было отказаться, хотя бы для вида. Игнорировали меня столько дней, а теперь вместе с ними спи. Но не могу отказать им и самой себе. Это ведь мелочь, просто спать в одной кровати.
Меня больше волнуют раны мужчин. И интересно, они их действительно от Ника получили или сами себя покалечили. После Влада я ничему не удивлюсь. Тот даже ни капли стыда не испытывал, пока я ему обрабатывала рану.
— Ну и зачем? Мало от Ника получил, решил добавить?
— Я ничего от него не получил. Это твой кошак пострадал.
— Верю.
Конечно, как это я могу усомниться во Владе и остальных Альфах. Приглаживаю растрёпанные тёмные волосы, встречая довольный взгляд карих глаз. Если мужчине так нравится моё присутствие, то почему так странно вёл себя эти дни?
Выбрасываю испачканные бинты, расставляю баночки с травами по полкам. Стараюсь занять себя и не думать о том, чем мы будем заниматься в постели.
— А меня, малышка? — Захар разворачивает, прижимая к холодильнику. — Не собираешься стать для меня медсестричкой?
— А нужно? Ты не ранен.
— Могу как Влад, сжульничать. И ошибаешься, я ранен. В самое сердце, — мужчина ловит мою ладонь, прижимая к своей груди. — Одна зеленоглазка попала.
— Боюсь тут медицина бессильна.
Не знаю откуда это во мне, но веду пальцем вниз, накрывая место, где находится сердце. Кажется, что могу распознать его стук. Медленный, спокойный. И дышу в такт, наслаждаясь чужой близостью.
— А я знаю способ. Могу подсказать.
— Излечить? Ну-ка.
— Не излечить, а уменьшит боль. Поцелуй, зеленоглазка, лучшее обезболивающее.
— Захар!
Возмущаюсь, но не отступаю. Лишь поднимаю голову, встречаясь со смешинками в серых глазах. И не могу сдержать улыбку, которая тут же тонет в поцелуе. Лёгком, нежном, который буквально за несколько секунд перерастает в жаркое проявление страсти.
Ладони опускаются на мою талию, притягивая ближе. Скользят вверх и вниз, не давая дышать. Только впитывать жар Захара и делиться своим. Наслаждаться тем, как всё внутри замирает.
— А моё сердце не залечишь? — голос Влада напоминает, что на кухне мы не одни. Прячу пылающее лицо на груди Захара, не решаясь обернуться. — Чувствую себя брошенным.
— Да? Ну хоть поймёшь, какого это.
— Не понял, Ди. Когда это мы тебя бросали?
— Кажется, — Захар ловко крутит меня в своих руках, разворачивая лицом к Диме и Владу, прижимаясь со спины. — Кто-то обиделся, что мы держались в стороне эти дни. Да, зеленоглазка?
— Ничего подобно. Только заикнись про лимон, — шиплю, когда объятия крепнут. — Я просто не понимаю, вот и всё. Никаких обед.
— Ну конечно. Хочешь секрет, зеленоглазка? — не хочу, потому что представляю, что скажет мужчина. Но всё равно киваю. — Всё это время сдерживался, чтобы не пробраться к тебе. Раздвинуть твои ножки и толкнутся…
— Захар.
— Ага, чтобы ты без перестану стонала моё имя. Знаешь, что меня останавливало?
— Что?
Я раз за разом попадаюсь на эту уловку. Словно жертва, путаюсь в паутине Захара. Сильнее и сильнее, пока не останется сил барахтаться. И ведь уже нет. Вместе с дыханием мужчины, вдоль позвоночника спускается тепло. Обволакивающее желание, от которого нет спасения.
Могу сделать шаг вперёд, избавляясь от рук и наваждения. Спрятаться у себя в комнате, закрываясь. Спасая последние остатки разума, которые мелкой крошкой рассыпаются от того, как пальцы Захара пробираются под край домашнего платья.
А могу откинуться на его грудь, прекратив сопротивляться. Бесполезные трепыхания, от которых никакого толку. Только оттягиваю неизбежное. То, что обязательно случится.
— Стоило бы мне в тебя толкнуться, как сбежались бы остальные Волки. А я не люблю делиться.
— Но сейчас ты… — захлёбываюсь всхлипом, когда пальцы мужчины добираются до кружевного белья. И то, как смотрят Альфы — с голодом и желанием — лишь бьёт сильнее по чувствам. — Ты разве не делишься?
— А ты хочешь, чтобы я прекратил?
Я хочу, чтобы всё стало ясно. Легко разложить всё по полочкам, и понять кого хочу на самом деле. Но если каждого, то… Насколько это странно и ужасно?
— Волки разве не собственники? Избранная принадлежит одному.
— Но ты ведь ещё не сделала выбор, — Влад приближается ко мне. Настоящий хищник перед броском. — И ты помнишь, что мы говорили тебе тогда, в январе? Мы готовы делить тебя до полнолуния, малышка. Если ты это хочешь. Хочешь ведь?
