На высочайших вершинах Советского Союза - Евгений Абалаков

В 12 час. 45 мин. мы у лагеря «5900». Увы, «все течет, все изменяется», и трещины окружили палатки. Ударная работа по выравниванию площадки на новом месте. Лишь к заходу солнца за жандарм управились. Три палатки стоят уютно, правда, большого простора нет.

Носильщик Нишан страдает от головной боли. Дал ему лекарства. К половине пятого несколько носильщиков, провожавшие нас, спустились на «5600». Перекликаемся.

Чуть мерзнут ноги. Высотомер показывает 5700 метров. Носильщики поют. Видимо, все в порядке. Северо–восточная часть пика Коммунизма чуть закрыта облаками.

24 августа. Лагерь «5900».

Чудесное утро. Выступили вместе с носильщиками в два часа утра. Рюкзаки явно тяжелы. Значительные перемены в снежных гривках — отступили и обледенели. Лезем быстрее, чем в предыдущие восхождения. Носильщики несколько отстали, но идут бодро. Повесили одну лестницу — удобств мало. До пятого жандарма дошли хорошо и тут, увы, носильщики, забастовали. Мы подтащили лестницу, я ее укрепил. Даниил Иванович уговорил их лезть выше. Носильщики поднялись до стенки, но тут окончательно застопорили. Нечего делать! Нагрузили на себя самое необходимое, а носильщиков отослали назад. В кулуарчике снег весь стаял. Залезли легко. Зато на стенке, несмотря на лестницу, тяжело было зверски.

Хотели рюкзаки отдельно вытянуть — не тут–то было: цепляются и никак не лезут. С большими усилиями выволокли на себе.

Траверс по непройденному месту за гривкой оказался не прост, как мы думали. Сыпучая порода и обледенелые снежники перемешаются, хотя в общем и не очень круто. Однако опасность съехать вниз большая.

Началась ледорубная работа. Осторожно под моим охранением переходит Даниил Иванович. Я также осторожно лезу вверх к скалистому выходу. Едва касаюсь рукой камня, как вдруг он валится. Кричу: «Камень, камень!». Даниил Иванович вертит голову влево, вправо. Увернулся, но последний небольшой камешек все же попал ему прямо в руку. Пригнулся к земле, прилег и молчит. Кричу ему. Он тихо отвечает: «Руку разбило»… Оставляю рюкзак и спешу к нему, достав предварительно бинт. Вся рука в крови. Промываю — рана до кости, однако кость цела. Перевязал, взял его рюкзак и, связав предварительно перебитую веревку, мы кое–как добрались до скалистого выступа.

Здесь пришлось надеть кошки. Начались рыхлые неприятные снежники вперемежку со скалами. Даниил Иванович часто припадает, стонет, а тут еще темнеть начало. Тороплю его, но он еле идет. Скалы чуть покрыты осыпью и снежниками, страшно неприятны. Я лезу на веревку вперед, закрепляюсь и тяну Даниила Ивановича — лезет.

Стало совсем темно. Лезем ощупью. Конца не видно. Еще пролезли веревки на три, как–то совсем механически.

Впереди над головой просвет — отлегло! Еще веревка, и я стою в выемке. Маленькая площадочка служит нам ночлегом. С большим трудом влезли прямо в нерасставленную палатку, предварительно обвязавшись веревкой, укрепленной за крючья. Даниил Иванович станет и просит меня разрезать бинт. Все слиплось — не поймешь, где мясо, где бинт.

25 августа. Спалось, хорошо. Голова не болит. Все делаем сугубо не спеша. К полудню перетаскиваю груз на гривку и здесь на площадке (метра полтора на три) ставлю палатку — лагерь «6400».

У Даниила Ивановича сильно разболелась рука. Соображаю насчет воды. Уже каплет. В увлечении свалил на себя камень. Удалось отпрыгнуть, хотя свалился и проехал по камням. Но кончилось все удачно. Лишь чуть поранил руки.

Часам к двум показались носильщики — три человека. Принесли палатки, чуток консервов и письмо от Николая Петровича Горбунова. Дышит гневом. Неоднократно упоминается правительственное задание. Завтра должны подняться и они.

Чудесная погода. Пока солнце — очень тепло. Высотомер с 6400 метров поднялся до 6700. Аппетит приличный. Самочувствие хорошее.

26 августа. Лагерь «6400». Ясное утро. Высотомер поднялся до 6950. Вначале хотели сделать обследование и подняться по гривке, но я занялся рисованием и время ушло, а у Даниила Ивановича идти большого желания не было.

К двум часам опять показались носильщики, на этот раз двое. Говорят: «Идут начальники». Пошел встречать. Цак и Шиянов уже поднялись по спущенной мной вчера на скалах веревке. Старательно помогаю им. Измотались они крепко. Юрка Шиянов бледный, едва двигается. Антон Цак тоже «хорош».

Проводил их до самого лагеря и опять вниз — вытаскивать вторую пару. Они на том же месте. Совсем едва живы.

Спустил веревку закрепил на крюк и вытянул поочередно.

У гривки уже темнота застала. Николай Петрович ничего не видит. Предложил ему снять рюкзак и оставить его на гребне: «Я после за ним схожу». Страшно долго лезли, почти на ощупь.

От лагеря я опять возвращаюсь, на этот раз за рюкзаком Горбунова. Тщательно ощупью раскидываю камни, шарю, разыскиваю в темноте рюкзак. Нашел! С ношей обратно, со всей осторожностью, удачно дошел до лагеря.

Все свалились. Из палатки носильщиков слышны стоны. Спим втроем. Ночь не холодна: температура минус 12 градусов.

27 августа. Лагерь «6400». Туман скрыл почти все, лишь видна вершина пика. Неприятный ветерок.

В девять часов выходим с Даниилом Ивановичем нагруженные станцией. Тяжелая штука! Сразу на кошках по острой гривке. Шаг медленный. Несколько передышек.

До первого «пупа» около двух часов хода. Вот и вершинка! Кажется рукой подать, а идешь, идешь — конца нет…

Скалистое обнажение. Даниил Иванович с видом полного безразличия едва дотащился и ухнул рядом в снег. Попили из фляжки — ценная вещь! Дальше пологий широкий гребень. Тщательно прощупываю путь ледорубом — снег рыхлый, с трещинками, но в общем дорога пока ничего.

Подъем берем справа, слегка траверсируя. До него долго блуждаем в поисках перехода скрытой трещины. Наконец удачно перебираемся ползком.

Через каждые 25–30 шагов отдых. В горле пересыхает. Дыхание частое. Охватывает чувство какой–то подавленности: кругом снежная пустыня, метет, клубятся облака… Даниил Иванович плетью висит на ледорубе или валится в снег. Сердится, что я быстро иду. Банка рыбных консервов ободрила, а конфеты хорошо «смазали» горло — меньше сохнет.

Выбрались. Впереди громадное плато, влево цирк, заканчивающийся вершинным гребнем. Прямо перед нами острый и изорванный гребень, напоминающий мост в преддверие вершины, которую закутали облака. Мрачно!

Бесконечные остановки, бесконечный путь. Вот до гребня уже кажется близко…

«Давай здесь оставим груз», — предлагает Гущин. Уже без двадцати пять. Вырыли яму и сложили туда чертовски надоевший ящик и прочие части радиостанции, а Даниил Иванович оставил и пуховую куртку. Громадное облегчение!