Конан и Великая душа 2. Огни Будущего - Брайан Толуэлл

Заинтересованно внимавший Великой Душе Брахо привстал с постели. С удивлением в голосе он молвил:

— Прости, хозяин, но я так и не понял, в чем заклю­чается твой фантастический замысел. Агатовые глаза хитро сверкнули, Тезиас выдержал театральную паузу и буднично, словно речь шла о чем-то сугубо прозаичес­ком, приевшемся, сказал:

— Очень просто, Брахо. Я отправлю Конана в буду­щее. В далекое, туманное будущее, откуда он не сможет более досаждать мне.

Немногочисленные придворные, самые высокие вельможи Немедии полукругом выстроились У Трона Дракона. В человеке, восседающем на троне, очень трудно было признать короля Тараска. Сгорбленный, бледный, седовласый, с кожей, покрытой язвами и мор­щинами, с дрожащими руками, немедийский монарх выглядел дряхлым стариком. Но на изможденном лице властелина горели живые, полубезумные, наполненные безысходной решимостью глаза.

— Я собрал вас, чтобы своими устами, устами коро­ля, объявить то, о чем, похоже, знают даже тараканы в подземельях моего дворца, — сказал Тараск. — Великая беда возвратилась на нашу землю. Не успела Немедия залечить раны, нанесенные владычеством карлика, как глубокой ночью пришла иная весть: Тезиас жив, вопре­ки заверениям Конана, и готовит ответный удар.

Придворные возбужденно зашумели.

— Да, — возвысив голос, повторил король, — он жив и готовит ответный удар. Его жуткий посланец преподнес мне картину, где я изображен гигантской крысой; именно в крысу незадолго до своей смерти обещал превратить меня проклятый карлик… Мне не­ведомо, где сейчас скрывается Великая Душа, но я знаю: он помышляет вновь поработить Немедию и бес­пощадно расправиться со мной…

— Ты сам виноват, — заговорил один из вельмож, высокий блондин в роскошном красном камзоле. — Сначала ты пригрел его, затем совершил другие злодей­ства, противные воле богов. Как мог ты вероломно пле­нить короля Конана и его супругу?! А что возжелал ты с ними сделать?! Вот Митра и покарал тебя! И ты, только ты, Тараск, единственный должен нести ответствен­ность!

Тараск измерил говорившего полным презрения взглядом.

— Воля пресветлого Митры здесь ни при чем. Нужно быть круглым идиотом, каким ты, генерал, без­условно, и являешься, чтобы намекать на причастность Митры к воскрешению Великой Души. Но я не отри­цаю своих ошибок. Я исправлю их.

— Не сочти меня бунтовщиком, государь, но скажу тебе все как есть: Немедия устала от твоего правле­ния, — заявил низкорослый полный мужчина с жи­денькой бородкой. — Если ты объявишь о карлике, я на поставлю и ржавого медяка за твою безопасность.

— И ты туда же, граф, — нетерпеливо отмахнулся Тараск. — А ведь я считал тебя неглупым человеком. Верно, близость трона затмила разум моим вельмо­жам!..

— Что ты хочешь этим сказать, государь? — молвил худой седовласый человек с большой королевской пе­чатью на впалой груди.

— Только то, мой добрый канцлер, что судьба Не­медии и жизнь ее короля неразрывны более. Поймите же: я не держусь за этот треклятый престол, — Тараск быстро, с небывалой для старческих лет прытью вско­чил с драконьего трона, и вид его был ужасающ. —

Я ведь уже царствовал под игом Великой Души и знаю, что это такое. Пока жив карлик, король Немедии всегда будет лишь игрушкой в его жестоких руках. Возлежа па­рализованный в своей опочивальне, принужденный внимать святотатственным речам призрачного Бога, я молил Митру о смерти. Но Пресветлый остался глух к моим страданиям, и в том была его кара… Конан убил Тезиаса, и Зло вновь простерло свои скользкие щупаль­ца в мою душу. Возвращение карлика отрезвило меня; я знаю, чем искупить свои грехи.

— Немедия больше не пойдет за тобой! — восклик­нул генерал.

— В самом деле?! — свирепо окрысившись, вскри­чал король. — Может, Немедия пойдет за тобой?! Может быть, мне следует отречься?! Ты ведь на это на­мекаешь, старый вояка! А вы — вы тоже так считаете? Пожалуйста, я отрекусь! Кто из вас желает занять мое место? Конечно, ты, генерал? Или ты, граф? А может быть ты, канцлер? Отвечайте, глупцы, кто из вас жаж­дет подставить спину Великой Душе? Отвечайте, я тре­бую, ведь пока король — я!

Вельможи молчали, в смущении понурив взор. Только канцлер тихо, но отчетливо произнес:

— Прости нас, государь. Мы верны тебе. Веди нас, и да покарают боги проклятого карлика.

Тараск самодовольно усмехнулся. Обойдя шаркаю­щей походкой неровный строй придворных, он с видом полководца, блестяще отбившего нападение неприяте­ля, вновь уселся на драконий трон.

— То-то же! Итак, слушайте мою волю. На свете есть только один человек, способный на равных всту­пить в противоборство с Великой Душой. Это могучий воин, отмеченный благодатью богов. Этот человек по­ведет нашу армию против орд карлика…

— Ты, государь! — подобострастно воскликнул тол­стый граф.

— Нет, не я. Великий герой Конан из Киммерии, король Аквилонии, — он станет нашим защитником и заступником; такова моя воля.

Услышав такое, вельможи только охнули.

— В уме ли ты, государь?! — воскликнул генерал. — Конан враг нам! Издревле Немедия воевала с Аквило-нией, и не быть иначе! Немедиец и аквилонец хватают­ся за меч, увидев друг друга!

— Решение принято, — сурово ответствовал Тараск.— Я признаю себя вассалом Конана. Пускай он ведет нас. Только вместе мы сумеем одолеть Великую Душу. Те­перь не время враждовать. Немедии, Аквилонии, да что там — всем хайборийским царствам грозит смертельная опасность. В схватке с карликом не будет компромис­сов. Или он нас — или мы его. Я вручаю свою жизнь Митре и, если мне суждено погибнуть, я буду знать, что отдал свою жизнь не зря. Я все сказал. Подготовь мои указы, канцлер. Я сам оглашу их народу. Верю: Неме­дия поймет и не осудит меня.

И, гордо выпрямившись, седой король удалился. Немедийские вельможи в недоуменном восхищении смотрели ему вслед.

Огромный вороной жеребец Конана мерно месил дорожную грязь. Киммериец ехал молча, и тревожные думы одолевали его. Верный Просперо, скакавший бок о бок со своим королем, изредка бросал на черноволо­сого властелина озабоченные взгляды. Позади шло войско: тяжеловооруженные рыцари центральных про­винций на крепких конях, копейщики из Гандерланда в прочных кожаных куртках, неутомимые лучники из Боссонии. АквилонскаяТармия, общим числом тридцать тысяч человек, шла войной на Немедию.

Генерал Просперо не мог понять внезапной смены настроения короля. После той ночи Кован был сам не свой. Всегда бодрый и общительный, по-варварски гру­бый и прямолинейный, король стал походить на от­шельника. Он мог подолгу просиживать в одиночестве у окна, вглядываясь куда-то в даль, точно стремясь приоткрыть завесу грядущего… На встревоженные рас­спросы соратников отвечал невразумительно. Как-то раз, запершись в королевской опочивальне, он целых четыре часа о чем-то спорил с верховным жрецом Митры, так что тот, выйдя наконец от короля, был бле­ден как мел и, шепча охранительные слова, удалился в свой храм. А Конан всю следующую ночь просидел в огромной библиотеке дворца; грубые, закаленные в су­ровых схватках, привыкшие сжимать верный меч, паль­цы листали полуистлевшие страницы безымянных ма­нускриптов. Утром Конан появился в тронном зале, и глаза его были наполнены тоской и недоумением. Про-сперо доложил о готовности армии к выступлению. Ко­нан, казалось, не слушал его, но, когда генерал закон­чил, голубые очи короля сверкнули гневными искрами.