Путь Императора (СИ) - Журавлев Владимир Борисович

Эвелина недоверчиво смотрела на него.

– Молодцы, что здоровую, умную девочку вырастили! – серьезно сказал он. – Сначала – очень хороший детсад. Но дальше – больше. А так нельзя.

– Что – нельзя?

– Да всё нельзя, – сказал он укоризненно. – Нельзя, чтоб одна и та же ученица музыкальной школы на все конкурсы ездила. Понимаю, что директор ваш хороший знакомый. Понимаю, что он назначил тебя лучшей ученицей. Все равно нельзя. Вот если бы и другие ездили за счет администрации города – тогда бы можно. Понимаешь? Вместе – можно. Вместо – нельзя.

– Продолжай, – холодно кивнула девушка. – Мне интересно.

– Да, собственно, уже всё! – пожал он плечами. – Принципиальную схему я тебе изложил. Примени к любой стороне жизни – и поймешь, чего я добиваюсь.

– Владимир, так живут все! – спокойно заметила девушка. – Большинство дел решается по дружбе, по знакомству. Это норма в нашей стране. И не только в нашей. Ездила, знаю. Ты всем миром недоволен, что ли? Так лечиться надо.

– Я недоволен несправедливостью, – хмуро возразил он. – Мир этот мне как раз очень даже нравится. Вот лечишь ты свои прелестные зубки у доброго доктора тети Маши, естественно, хорошей знакомой вашей семьи – и лечи на здоровье! Понимаю, что без очереди – это очень удобно. Понимаю, что проводить лечение за счет фонда помощи многодетным семьям – это экономит ваши и так немалые денежки. Понимаю все! Но так нельзя. Вот если бы вы с тетей Машей приложили усилия да сделали так, чтобы все могли лечить зубки без очередей, на хорошей технике, и ты бы проплывала царицей в отдельный кабинетик – тогда можно, тогда черт с тобой, тогда заработала это право! А за счет других – нельзя. Это бесчеловечно. А теперь возьмем наш ансамбль: ребятки добились славы невероятным напряжением сил. Ну, ты сама участвуешь, знаешь. Да. А репетиционной базы нет. Для начала ее нет вообще! Вот дворцы отдыха для наших начальников в охранных зонах – это есть! А акробатической дорожки и пары лонж нет. Опять то же самое: не вместе, а вместо! И ведь я не против дворцов! Дай мне зал с зеркальной стенкой и станками, пару лонж, прыжковую дорожку, автобус… и строй что хочешь! Так нет же, только для сэбэ…и ведь денежки в стране есть – но на костюмерную для ансамбля нет! Так ведь и то, что есть, не дают! Во Дворец культуры не пустили, в Дом творчества тоже – везде только свои, только по знакомству.

– Ну, зарабатывать деньги на наших площадках вам, конечно, никто не позволит! – уверенно заявила девушка.

И осеклась, поняв, что проговорилась. Но, к ее удивлению, он не разорался насчет того, что государственная собственность – это вообще-то общенародное достояние. Более того, он ее даже поддержал!

– На ваших площадках? – переспросил он озабоченно. – Ну, согласен, что ваши. И что? Понятно, что всему хозяин должен быть! Но ведь… ваши площадки на всех должны работать, не только на некоего директора Дворца культуры?

– Почему? – с искренним недоумением спросила Эвелина.

Он открыл рот – и закрыл. М-да. Это следовало обдумать.

– Но… получается, в этом мире совсем позабыли про общественный договор? – наконец промямлил он. – А что же тогда говорят, что чиновники – слуги народа? Это же как раз из общественного договора… я сам слышал, что говорят!

– Какой, ты говоришь, договор? – с любопытством спросила девушка.

– Да любой можно взять! – рявкнул он, наконец превратившись в знакомого Эвелине бешеного подростка. – Хаммурапи Вавилонского! Абу Бакра, халифа арабского! Яна Цзяна, вершителя китайской империи! Люмера Царственного, наконец! Они все на одной основе составлены! Вам же страна в управление отдана лишь для того, чтоб прибыль народу шла! И отдана, между прочим, под залог ваших жизней! Ой, как здесь все запущено! Слуги отказываются признавать, что по договору наняты! Понятно, кто же хочет обязанности помнить. Ох, придется память кое-кому освежить! И не хотелось бы, а придется! Площадки, значит, ваши, а обязанностей никаких?! Ну-ну.

– Объявляешь нам войну? – с любопытством спросила девушка.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Не успею, – с сожалением признался он. – Меня убьют скоро. А мне сначала надо народные традиции вернуть – а то не поймут, когда курган из голов начну сооружать.

Девушка мялась и покусывала губы. Понятно. Информация дороже золота!

– Ты мог бы по-иному! – все же решилась она. – Мог бы переделать легенду под вокал, и тогда моя роль была бы главной! И тебе всё бы дали. Но тебе захотелось выдвинуть своих: акробатку твою дистрофичную, Марусюка из помойки… Выдвинул? Ну что ж тогда обижаешься, что никуда не пускают?

В глазах девушки мелькнула тень глубоко спрятанной боли. Видимо, она всерьез видела себя в потоке оваций – там, где сейчас по праву стояла отчаянно смелая Мила – акробатка, танцовщица, поэтесса и просто красавица.

Он представил, что Эвелина делает полусальто назад на голый дощатый пол: этакий неловкий дирижабль зависает величественно над сценой, а потом жуткий грохот, сирена скорой помощи, гипс от шеи до пяток… Он крутнул головой, избавляясь от видений, и печально усмехнулся. Переделать под вокал, то есть под дочку директора завода металлоконструкций? Для нее – очевидный шаг. Ожидаемый с уверенностью. И неважно, что потеряется очарование легенды, неважно, что будут утрачены риск и страх, отчаянность и буря чувств! Неважно, что потеряется всё! Зато – свой человек в лучах славы! Каковой, между прочим, тогда не будет. Но это никого не интересует! Тут ключевое слово – свой! Ради этого почему бы и не изуродовать великое творение народного гения? Не вместе – вместо.

Он глянул на девушку и вдруг понял: она до сих пор надеется! Она предложила ему самый сладкий кусок – вхождение в класс господарей! Кто от такого откажется?! Вроде как повыпендривался Володя перед симпатичной акробаткой из заводского общежития, но нарвался на грубую реальность жизни, вот-вот одумается и сделает, как положено в этом мире. И ведь искренне считает, что так и надо жить. И предлагает ему, между прочим, реальный шанс присоединиться к классу господарей! Всего лишь – предать побратимов. Пойти против всего, чем жил раньше. А как это возможно? И почему считается, что у человека есть свобода выбора?

Он смотрел на Эвелину и молчал. Девушка искоса следила за ним и ждала. Два чуждых мира стояли на асфальтовой дорожке около деревянной двухэтажки без всякой надежды на взаимопонимание. И это несмотря на то, что оба искренне уважали друг друга, ценили за талант и силу личности, что нравились друг другу, наконец! Так что он пожал плечами да и пошел домой, тем более что около дома они и закончили разговор. Городок-то маленький, все близко.

– Поссорился со своей девушкой? – понимающе спросил отец, кивнув в окно. – Я видел случайно. Хорошенькая она у тебя в этот раз, спокойная. Аккуратная такая, чистенькая. Мне понравилась. Ты с ней помирись лучше, нельзя таких обижать!

– Кто моя девушка? Она?! Падре, я тебя умоляю! Ее обидишь, как же. Да она мне войну на уничтожение объявила вот только что – от лица всего своего класса! Вот она сегодня скажет кое-кому кой-чего – и меня не станет! Запросто! А ты – подружка. Да мы даже говорим на разных языках! Хоть бы ты, Творче, добавил в некую голову чуточку понимания жизни? А? Нет ответа…

Отец растерянно глянул в окно. Такая чистенькая, аккуратная – и представляет реальную угрозу для раздолбая-сына? Он с сомнением поглядел на злобствующего подростка – и успокоился. Детские игры, вот что это. У них, у детей, всё так: и обиды всемирные, и любовь навеки, и вражда до смерти.

Глава 7

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Хист. Без Яхи

– В рейд! – хрипел бешено император. – Всем! Немедля!

Эпсар Джайгет умело держал его на выходе из шатра.

– Император, ночной бой опасен случайными потерями! – сердито напомнил пограничник.

– В рейд!

– В рейд! – плюнув, согласился Джайгет. – Успокойся!

– Всем!

– Только конникам на степных скакунах! – рявкнул Джайгет приказ.

– Зарублю!