Дом обезьян - Сара Груэн

«Вырезать».

Следующее видео. Она сидит по-турецки на цементном полу лицом к лицу с Сэмом. Оператор находится за перегородкой из плексигласа, но по видео этого не скажешь. Камера показывает сначала лицо Сэма, потом лицо Исабель.

— Сэм, а теперь я хочу, чтобы ты открыл окно. Ты можешь сделать это для меня? — сладким голосом сказала Исабель, одновременно выражая свою просьбу на языке жестов.

«Сэм хочет Исабель дать хорошее яйцо», — жестами ответил Сэм.

— Но Исабель хочет, чтобы Сэм открыл окно. Пожалуйста. Сейчас.

«Нет. Сэм хочет Исабель дать хорошее яйцо».

— Пожалуйста, открой окно.

«Нет».

Исабель быстро глянула в сторону камеры, было видно, что она с трудом сдерживает улыбку.

— Да, — продолжала стоять на своем Исабель. — Сэм. Пожалуйста, открой окно.

«Ты…»

— Сэм, — перебила его Исабель, — пожалуйста, открой окно.

«Да».

Исабель с облегчением вздохнула, но Сэм так ничего и не сделал. Он с недовольным видом оглядел окружавших его людей, потеребил пальцы на ногах и в конце концов опустил глаза.

— Сэм, пожалуйста, открой окно, — снова попросила Исабель.

«Сэм хочет сок».

— Нет. Исабель хочет, чтобы Сэм открыл окно.

«Нет. Сэм хочет Исабель открыть окно».

На этот раз Исабель не сдержалась и расхохоталась, а Сэм получил и сок, и яблоко. Команда оператора была в восторге от этого диалога, но после их ухода Питер в гневе набросился на Исабель.

— Он всегда открывал это чертово окно, а сегодня, когда к нам приехали из национального телевидения, не может? И ты его за это наградила?

Никогда еще Исабель не видела Питера таким, и это ее поразило.

— Естественно, я его наградила. Он не согласился со мной и отстаивал свою позицию. Если уж на то пошло, это даже больше доказывает понимание и использование речи, чем просто выполнение указаний. Не говоря уже о том, что это явное доказательство того, что Сэм не просто дрессированная обезьяна.

Питер жестко смотрел на Исабель.

— Я обещал им, что мы продемонстрируем выполнение специфических задач.

— А Сэм решил не выполнять их. Он все сделал правильно. На самом деле я считаю, что он был великолепен, и еще я думаю, что нам очень повезло, что все это заснято.

Питер упер руки в бока и так шумно выдохнул, что у него раздулись щеки. Потом он провел рукой по волосам, и лицо его смягчилось.

— Ты права. Извини. Ты права. Я пройдусь немного, ладно? Приведу голову в порядок. Скоро вернусь.

Память Исабель зафиксировала эту вспышку злости. Это был единственный раз, когда он при ней потерял самообладание, но теперь, после намеков Гари и Розы, ей стало интересно, чем именно он занимался в Рокуэлле. У Института изучения приматов была жуткая репутация. Владелец, импозантный мужчина с черной с проседью бородой, славился тем, что усмирял шимпанзе с помощью электрошокера для скота и даже с помощью дробовика. Но многие ведущие приматологи еще выпускниками поработали в его институте, в основном потому, что в стране было крайне мало программ, которые дали бы им доступ к приматам. Большинство из них впоследствии божились, что в ИИП научили их, как делать не надо. Этой же линии всегда придерживался и Питер.

Исабель зашла в Интернет. Его диссертацию она нашла без труда: «Почему обезьяны не обезьяны. Как двигательные образы и рабочая память сдерживает социальное изучение обезьян».

И статью, которая принесла ему известность во всех штатах: «Кооперация или совместные действия. Что стоит за охотой и коалиционным поведением обезьян?»

Никаких сюрпризов она там не обнаружила — когнитивные исследования Питера были главной причиной, почему Ричард Хьюз взял его на работу. И, конечно, ничто не подтверждало замечания Розы.

Исабель позвонила Селии.

— Рада слышать, что ты жива, — сказала Селия. — Ты ела?

— Ты можешь сделать мне одолжение?

— Ты не ответила.

— Селия, прошу тебя.

— Ладно. Что?

— Ты как-то сказала, что Джоэль и Джавад могут получить доступ к личным данным в Сети.

— Да. А ты пришла в ужас, если я правильно помню.

— Да ладно, — Исабель откашлялась. — Ты не могла бы узнать, что они могут накопать о Питере, чем он занимался, когда попал в ИИП?

— Вот так поворот.

— Пожалуйста, Селия.

— Хорошо, — судя по голосу, Селия была в растерянности. — Я перезвоню.

И через сорок минут она перезвонила.

— Проверь свою электронную почту, — даже не поприветствовав, сказала она.

— Что? Что они нашли?

— Пожалуйста, просто посмотри почту, — у Селии дрожал голос.

Почтовый ящик был забит до отказа. Джоэль переслал ей дюжины статей и выдержек о работе Питера в качестве научного ассистента. Он принимал участие в исследованиях по материнской депривации шимпанзе, а позже изучал стрессовое состояние в связи с иммобилизацией. Он забирал новорожденных шимпанзе у их матерей, помещал их в клетки с проволочной или махровой «мамой» и засекал разницу в сроках, через которые умирали детеныши в каждой группе. Он сажал шимпанзе на деревянные стулья, где они были лишены возможности двигать головой, руками и ногами, туловище их тоже было привязано, и держал их в таком положении неделями. И все ради того, чтобы прийти к поразительному выводу — обездвиженные обезьяны испытывают возрастающий стресс.

Исабель смотрела на фотографии связанных обезьян, ей было дурно от ощущения дежавю. Она уже видела эти фото. Такие же крепили на шесты Гари и его компания и размахивали ими, как плакатами. То, что протестующие появились возле лаборатории год назад, вдруг обрело смысл — тогда же приняли на работу и Питера. Питер не рассказывал подробностей о своем пребывании в Рокуэлле и называл свои исследования неинвазивными. Исабель предполагала, что технически они были неинвазивными, если под этим имеется в виду, что вы не ввинчиваете шурупы в головы обезьянам и не вырезаете у них кусочки внутренних органов. Питер вел себя с бонобо жестче, чем другие сотрудники лаборатории, но она всегда думала, что это просто свойство альфа-самца. И тут Исабель накрыло чувство вины — именно это качество Питера она и находила привлекательным.

Она влюбилась в похитителя детей, в мучителя, в убийцу. Она открылась ему, занималась с ним любовью, готовилась прожить с ним жизнь, даже родить ему детей. Он рассказывал ей о своей работе то, во что она должна была поверить, и она наивно поверила.

Неудивительно, что какая-то шимпанзе откусила ему большую часть пальца. Исабель пожалела, что она не откусила ему яйца.* * *

В ту ночь ей снились яркие сны: Бонзи стрижет ногти, пока Лола лазает у нее по голове. Макена в надетой наизнанку блузке вертится перед зеркалом и то красит губы, то откусывает помаду. Джелани подбирает с пола ветки и, встав на ноги, с угрожающим видом размахивает ими над головой. А потом он вдруг на четвереньках подходит к Исабель, берет ее ступню и аккуратно расшнуровывает туфлю. Снимает туфлю, потом носок. Его большие руки с волосатыми пальцами держат ее ступню и ловко и так нежно выискивают между ее пальцев невидимые ниточки…

И тут в одно мгновение Исабель оказывается в другом здании. По бетонному, освещенному флуоресцентными лампами коридору идут мужчины в защитных костюмах, а за их спинами кричат приматы. Один мужчина толкает каталку, у второго в руках ружье. Когда они замедлили шаг, крики обезьян стали еще громче. Мужчины останавливаются перед одной из клеток, и сидящая там самка понимает, что они пришли за ней. Она начинает прыгать из стороны в сторону, пытается забраться на стену и найти какой-то выход, но шансов у нее нет. Мужчина с ружьем прицеливается и стреляет ей в бедро. Потом они стоят у клетки и болтают, пока она борется за то, чтобы остаться в сознании. Они продолжают болтать, и пока грузят обезьяну на каталку, и когда привязывают ей руки и ноги резиновыми жгутами. Несколько пальцев у нее на руках и ногах отгрызены, вместо них — короткие культи.

Исабель проснулась от собственного крика. Сердце бешено колотилось в груди, простыни были скользкими и холодными от пота.

Наутро Исабель положила все фотографии бонобо лицом вниз. На расстоянии перевернутые рамки были похожи на ряд акульих плавников. Она решила спать на диване под шерстяным одеялом, которое связала еще ее бабушка.

Исабель доела все оставшиеся съестные припасы — консервированные персики и чатни с лаймом. Вскрыла упаковки с лапшой рамэн, отложила в сторону пакетики со специями, наломала лапшу и грызла ее своими временными зубами. Когда больше уже ничего не осталось, она вскипятила в микроволновке кружку воды и сделала бульон из специй для лапши.

Она разглядывала небольшой пузырек с цветными хлопьями, которые были основной пищей погибшего Стюарта, и в этот момент кто-то забарабанил кулаками в соседскую дверь. Исабель подпрыгнула от неожиданности, красные, желтые, оранжевые хлопья взлетели вверх и стали оседать, как цветной снег.

— Джерри! Джерри! Открой дверь! — орал любовник соседки. — Я знаю, что ты там! Джерри!