Святые подвижницы Восточной Церкви - Филарет (Гумилевский)

Свв. Эмилия, Макрина и Феозевия

Бабка, мать и две сестры Василия Великого, по благости Божией, были искренние, дивные рабыни Божий.

Блаженная Эмилия в юных летах своих сильно желала остаться девственницей до смерти. Но рано лишившись матери и отца, у которого гнев императора отнял имущество и жизнь, вынуждена была поступить не по желаниям своим. Редкая красота выставляла ее предметом искательств молодежи, так что был замысел похитить ее. Безродство и опасности для души заставили ее искать себе опоры в благочестивом муже, а общее мнение о высоких качествах адвоката Василия расположило согласиться отдать руку Василию.

Юная супруга Василия нашла себе великую наставницу в матери мужа своего св. Макрине. Бабка св. Василия Великого была дивная жена по уму и благочестию. Она была ученицей св. Григория Чудотворца, епископа Неокесарийского. Во время Диоклетианова гонения, продолжавшегося при Галерее и Мак–симине, она и муж ее были в числе тех, которые лучше решились скитаться из одного места в другое, терпеть нищету, голод и все беды, чем изменить вере. Они в 305 г. удалились в леса понтские и семь лет пробыли скитальцами. В дремучем лесу лишены они были всякого человеческого пособия, доходили до крайнего недостатка в пище, но Бог, по молитве их, посылал им дивную помощь. Прекрасные козы, спускаясь с горы, легко подходили к ним и сами отдавались в их руки. Этот видимый покров Всевышнего подкреплял изгнанников в терпении и борьбе за веру. При Ликинии (в 320 г.) конфискованы были имения их. Макрина оставалась твердой в вере. Понятно, как много такая великая жена значила для молодой супруги Эмилии. Внук ее, Василий Великий, писал в свое время к неокесарийцам: «О вере моей какое доказательство может быть яснее того, что воспитан я бабкой, блаженной женой, которая по происхождению ваша? Говорю о пламенной Макрине, от которой изучил я слова блаженнейшего Григория, которые и сама она сохраняла, как дар предания, и на нас, еще малютках, напечатлевала, образуя нас догматами благочестия».

Василий и Эмилия жили одними мыслями и чувствами — христианскими.

Эмилия, с согласия мужа, кормила бедных, успокаивала странных, помогала больным, делала пожертвования храмам. Хотя родители обоих супругов лишены были почти всего состояния своего во время гонения за св. веру, но Бог, за добрые дела супругов, так умножил земную собственность их, что не было в том краю никого богаче их. Они владели землями в трех провинциях — в Понте, в Каппадокии и в малой Армении. Впоследствии каждый из детей имел на своей доле более, чем сколько получил отец. Когда родился сын Петр, отец умер и на руках Эмилии осталось девятеро детей. Всех воспитала она в глубоком благочестии. Трое из них были епископами: Василий, Григорий и Петр. Св. Григорий Назианский с восторгом говорил об Эмилии: «Она подарила миру столько и таких светильников, сыновей и дочерей, брачных и безбрачных; она счастлива и плодовита, как никто. Три славных священника, одна участница в тайнах священства, прочие — лик небожителей. Изумляюсь, какая это богатая семья Эмилии! Благочестивая кровь Эмилии — собственность Христа; таков корень! Превосходнейшая! Вот награда твоему благочестию: слава сыновей твоих, с которыми у тебя одни желания». Сын, Василий Великий, с торжеством указывал врагам своим на то, что его учила вере мать его Эмилия. Внучки Эмилии, дети одной из дочерей ее, начальствовали в Кесарийской обители.

Старшая из детей Эмилии была Макрина, и Макрина была помощницей матери для земли и неба. Богу угодно было, когда Эмилия была беременна в первый раз, возвестить ей об этой дочери и показать, чем будет дочь. Она видит во сне, будто носит на руках дочь и будто старец величественного вида, подойдя к ребенку, три раза назвал ее Феклой. Эмилия проснулась и родила так легко, что, едва кончился сон, родилась дочь. С того времени мать и отец были убеждены, что данное дочери имя — предвозвестие о качествах дочери, близких к качествам св. девы Феклы. В дом призвана была кормилица, но ребенок почти не сходил с рук матери, был спокоен только на ее руках.

Эмилия глубоко понимала обязанность матери. Если мужчина в толкотне жизни и заботе о ней не всегда внимателен к себе самому, то тем более далек от него постоянный надзор за раскрытием склонности и понятий в детях. Потому преимущественно на матери лежит долг надзора за развитием душевных и телесных сил дитяти. Несчастна мать, которая не хочет знать своего призвания, столь высокого! Эмилия дорожила этим призванием. По видимости не беззаботна бывает иная мать о детях; но по опыту оказывается, что она все‑таки не выполнила своего долга. Отчего это так? Оттого, что не тому и не так учила детей, чему и как должно учить. Воспитание Макрины тем более заслуживает особенного внимания, что сама Эмилия приняла его за образец, по которому воспитывала других детей, и особенно дочерей, и нельзя не пожелать, чтобы и другие родители следовали этому образцу. Греки начинали учение детей почти всегда с басней и некоторых пиитических произведений, точь–в-точь как наши милые педагоги–прогрессисты. Эмилия увидела, что в языческих произведениях много мыслей и картин, оскорбительных для чистой души. (Когда бы в прославляемых прогрессистами было меньше!) Потому она приняла за учебные книги священные песни Давида и притчи Соломона. Из них выбирала она некоторые места молитвенные, или хвалебные, или с уроками жизненной мудрости и заставляла выучивать их наизусть. Так, чем бы ни занималась Макрина, священные стихи–наставления были и постоянными ее спутниками–надзирателями (а не распущенные педагоги). Эмилия учила дочь и пению, но не давала ей петь песней Анакреона и Сафо. Все, что могло оставлять в юной душе впечатления гнилости и смрада нравственного, мать удаляла от взора и слуха юности. Матери сами водили детей (долгом считают водить и ныне) в театр и амфитеатр. Эмилия признавала, что и то уже невознаградимый вред от театральных сцен, что они отучают душу от любви к труду и приучают к легкомыслию и рассеянности. Она обучала дочь женским рукоделиям и домашнему хозяйству, тем более что труд физический укрепляет ее здоровье. Так ли ныне? Вот почтенный родитель и родительница гуляют со своими детьми. Около них идет молодой человек. Меньшему восьмилетнему мальчику стало жарко, и он снял с себя бархатный кафтанчик. Молодой человек тотчас же предлагает свои услуги, берет и несет кафтанчик, в котором весу фунт. Родительница вступилась и, взяв кафтанчик и передавая его сыну, говорит робко: «Пусть приучается». Конечно, слава Богу и за то, что «пусть приучается!» Но милая мамаша! Добры ли вы к сыну и к себе, что сынок тяготится фунтиком тяжести и вы готовите себе из него тяжести разного сорта? Не будьте ниже самки. После домашних занятий Эмилия водила дочь в храм Божий слушать священные песни и молитвы. Сын ее, уже святитель, писал «юношам о том, как пользоваться языческими сочинениями», так много значила педагогика Эмилии.

Макрина, пришедшая в возраст, была красавицей по телу и по душе. Оберегая душу ее, скрывали ее от взоров нескромных. Но нескромные успели видеть ее, другие узнали о прекрасных качествах души ее. Потому стали искать руки ее. Отец выбрал для дочери достойного жениха и сказал об избранном. Бог, готовивший для чистой голубицы другую атмосферу, устроил по–своему. Тогда как избранный жених старался укреплять в семействе Макрины доброе мнение о себе защитой невинно обвиняемых, послана ему болезнь и он скончался. Это решило будущность Макрины. Когда родители предлагали ей других женихов, она отвечала: «Жених мой не умер, он только в отлучке, зачем же изменять ему?» Теперь Макрина более прежнего старалась быть полезной для матери. Несколько служанок не могли столько выполнить услуг, сколько выполняла одна Макрина. И мать нежно любила ее. «Других детей, — говорила она, — носила я лишь некоторое время, а с Макриной не разлучалась никогда». От этой связи дочери с матерью польза была для обеих, и польза неоценимая: мать управляла чувствами и помышлениями дочери, а дочь до такой степени заботилась о матери, что собственными руками пекла для нее хлеб и шила белье. Когда умер отец семьи, Макрина была главной помощницей матери по управлению имениями, находившимися в разных областях. Важнее же было то, что Макрина имела влияние на нравственный быт всей семьи. Хотя мать стояла на высокой степени нравственной жизни, но Макрина нечувствительно вела ее выше и выше примером своей жизни. Она внушала брату Василию предаться исключительно изучению евангельской мудрости. Она образовала Петра, быв для него второй матерью и наставницей. Когда все братьи и сестры могли уже заведовать делами и собой, она склонила мать удалиться с ней в монастырь.

В такой решимости мать и дочь построили обитель в Понте, на берегу р. Ириды, невдалеке от горы Ивора. Там, отстранив все, что могло рассеивать их, изменили они образ жизни: служанок своих обратили в подруг своих и предались преимущественно молитве.