Комплекс полуночи - Ольга Баскова

– Вы кто?

– К Елене Савиной. – Тухлый запах, ринувшийся на меня из коридора, заставил покачнуться и подавить рвотные позывы. – Или мне постучать определенное количество раз?

– К Ленке? – Дверь распахнулась, и галантная мадам впустила меня в квартиру. В запыленном коридоре почти не было света, однако мне удалось рассмотреть одну из хозяек коммунальной комнаты. Она выглядела той, кем и являлась: старой проституткой. Дама тоже окинула меня профессиональным взглядом, словно спрашивая себя, следует ли мной заняться или отпустить к Ленке. Наверное, решив, что стоит, она показала прокуренные зубы:

– Тебе конкретно Ленку или вообще?

Если бы я не был журналистом, этот глубокомысленный вопрос поставил бы меня в тупик. Очаровательная леди интересовалась, не сойдет ли она вместо соседки. Я был вынужден разочаровать ее:

– Увы, только Ленку. У меня к ней дело.

Маленький ротик с фиолетовыми губами зло сжался:

– У всех вас, кобелей, одно и то же дело.

– Вы ошибаетесь. Так где священная обитель вашей соседки?

Она указала мне на обшарпанную дверь:

– Похоже, ваша пассия еще не вставала после очередного клиента. И что они в ней находят?

– То есть ночь удалась. – Я отвесил преувеличенно вежливый поклон. – А вы не отрывайтесь ради меня от еды.

Очаровательная женщина все не решалась уйти:

– Последний посетитель только что ушел. Если Ленка вам откажет…

Кажется, с этим посетителем меня столкнула судьба. Неприятный холодок пополз по телу.

– То вы распахнете свои объятья, – объявил я женщине, хотя шутить вовсе не хотелось. Возникло чувство, что беда шла за мной по пятам.

Новая знакомая бесшумно, как привидение, скрылась в одной из комнат. Я постучал и не получил никакого ответа. За дверью было тихо, как на сельском кладбище. Я повторил попытку:

– Елена! Пожалуйста, откройте!

Оглядевшись по сторонам, я повернул ручку. Дверь гостеприимно распахнулась. Передо мной была небольшая комната с минимумом мебели: кровать, впрочем, довольно уютная, шкаф со следами царапин, столик с зеркалом, засиженным мухами, и два потрепанных стула, из мягких сидений которых вылезали пружины. Видимо, Елена накрывала гостям прямо на полу. Во всяком случае, следы недавнего пиршества сразу бросались в глаза. Вместо ковра на полу лежала клеенчатая скатерть, в центре которой гордо возвышалась пустая бутылка водки. На надкусанном бутерброде с чахлым сыром, украшенном веточкой увядшего укропа, сидел огромный таракан. Он посмотрел на меня черными глазками, пошевелил усищами, всем своим видом говоря: не мешай. И я не стал его трогать. При его габаритах проглотить такой бутерброд не составит труда.

Кровать не застелили, позволяя каждому вошедшему любоваться грязными, в сомнительных пятнах, простынями. Зеркало покрылось таким слоем пыли, что ни один здравомыслящий человек не решился бы в него посмотреться. Пепельница ломилась от окурков. Впрочем, пепел стряхивали в нее в последнюю очередь. Старые женские тапочки в красный горошек, вероятно, тапочки хозяйки, были полны пепла. Я бросил взгляд на стену с клочьями обоев. На ней висела небольшая фотография девушки, белокурой красавицы с правильными чертами лица. В такую влюбился бы каждый. Хорошенькая мордочка девушки создавала такой контраст в загаженной квартире, что становилось жутко.

«Что делает с людьми жизнь! – подумал я. – Елена, привыкшая смолоду к сытой жизни, сломалась, когда Рахманов ее бросил, и покатилась вниз снежным комом».

Итак, в комнате никого не было. Я осторожно прикрыл за собой дверь. Коллега и соседка Савиной вполне могла подглядывать за мной, что было лишним.

– Елена, где вы?

Предчувствия, охватившие меня еще в коридоре, стучали в висках сотнями маленьких молоточков. У изголовья кровати я увидел небольшую дверцу и потянул на себя ручку. В крохотном чуланчике было темно, но Елену мне удалось разглядеть. Она висела на крючке над дверью. Я прикоснулся к руке женщины. Она была еще теплая.

Стараясь больше ни к чему не прикасаться, я направился к выходу. На грязном полу что-то белело. Я нагнулся и поднял носовой платок из тонкого батиста. В углу в загадочной монограмме переплелись две буквы, очень похожие на А и Б. Этот предмет подтверждал мою теорию. Я стал шарить в кармане в поисках мобильного. Необходимо было срочно позвонить Юрке Дорохову. Внезапно в коридоре послышалась возня, и знакомый хриплый прокуренный голос соседки Елены прохрипел:

– Что вы делаете? Что вам нужно?

Никто не ответил. Женщина продолжала вопрошать:

– Кто вы такой? Уходите, или я вызову милицию.

Старые половые доски коридора скрипели под ногами незнакомца (я почему-то не сомневался, это был мужчина). Судя по всему, он медленно надвигался на бедняжку и наконец настиг свою жертву. Это позднее не давало мне покоя. Казалось: выйди я из своего укрытия, вмешайся в происходившее – и она осталась бы жива. Однако я прижался к стенке ни жив ни мертв, пока убийца душил несчастную. Страшные хрипы возвестили: он сделал свое дело, труп рухнул на пол. Я задрожал, как осиновый лист, осознав, теперь пришла моя очередь. В принципе незнакомец пришел за мной. И его шаги слышались у двери Елены. Он немного потоптался и надавил на дверь. Я тоже навалился на нее весом своего тела. Однако противник оказался сильнее. Дверь со скрипом открылась. Я инстинктивно отпрыгнул в сторону и этим спас свою жизнь. Страшный удар обрушился на плечо, и оно сразу онемело. Краем глаза я разглядел своего врага – высокого коренастого мужчину, замахивающегося огромными кулачищами. Я уперся руками ему в подбородок, стараясь не дать опустить кувалду на голову. Один удар такого бойца – и верная смерть. Он захрипел от возмущения, и его клешни потянулись к моей шее. Враг сменил тактику, решив, что задушить меня будет значительно легче. Однако он имел дело не со слабой женщиной, измученной пьянством и наркотиками. Мысленно поблагодарив мать за то, что она заставляла меня посещать секцию рукопашного боя, я схватил его большие пальцы и стал отгибать назад. Он застонал, и тут я попытался врезать ему в челюсть. Мужчина профессионально уклонился, ушел в защиту, я немного отдышался и приготовился дальше вести бой, но тут страшный удар обрушился на мою голову. И свет померк в моих очах.

Не скажу, сколько времени мне пришлось пролежать без сознания. Во всяком случае, когда оно вернулось ко мне, на дворе стояла глубокая ночь. Я попытался приподняться, но, застонав, сел и обхватил руками гудевшую голову. Перед глазами плыли круги. В ушах шумело. Я провел рукой по лицу и удивился: рука была в чем-то мокром и липком. Мозг не сразу подсказал: это кровь. Ее брызги разлетелись повсюду. Я стал шарить в карманах в поисках платка. Ведь был же у меня и свой платок, и тот, который я обнаружил в комнате Елены. Внезапная дрожь пронзила мое тело. Карманы поражали пустотой. Незнакомец вытряхнул из них не только платки и всякую денежную мелочь, но и телефон, лишив меня связи с внешним миром. Мне до смерти надо было позвонить Юрке Дорохову и кое о чем попросить. Теперь же я не мог этого сделать. Как мне удалось подняться на ноги, превозмогая страшную боль в голове, известно одному Богу. На негнущихся ногах я дошел до двери и толкнул ее плечом. Из коридора пахнуло сыростью. Я уже привык к помоечному запаху, и он, накрывший меня волной, не покоробил. Я споткнулся обо что-то лежавшее на полу и со страхом осознал, что это тело соседки Елены, той несчастной, которую охотившийся за мной убийца не оставил в живых. Но почему же он не убил меня? По логике вещей, с меня ему и надо было начинать. А впрочем, как сказать… Если преступники – те, кого мне удалось вычислить, то, оставив меня без доказательств, они обезвредили врага. Я сунул руку во внутренний карман джинсов, и на пересохших губах заиграла улыбка. Незнакомец не нашел ключи от машины и не лишил меня возможности как можно быстрее добраться до Приреченска. Держась за стены, я медленно продвигался к выходу из подъезда. На мое счастье, мне не встретилась ни одна живая душа. Как цинично это звучало в моем положении! Свежий воздух наполнил легкие, вызвав головокружение. Я огляделся по сторонам, пытаясь сориентироваться, где находится стоянка с заждавшейся меня «девяткой», и нашел ее довольно быстро.

– Ты одна мне верна. – Разбитые губы с трудом процитировали стихотворение. Мне показалось, что машина подмигнула одной фарой. Хотя они обе были выключены.

– Наша с тобой задача, – кряхтел я, залезая на водительское сиденье, – как можно быстрее домчаться до Приреченска. Иначе они выиграли.

Как порядочная жена, машинка не стала задавать глупых вопросов, кто есть эти самые они. Она понеслась в темноту.

Всю дорогу до Приреченска я постоянно глядел в зеркало, однако на горизонте никаких посторонних автомобилей не было. Как ни странно, никто не собирался меня преследовать. Впрочем, это было излишне. Они и так получили фору в несколько часов. Мои предположения подтвердились, когда я подъехал к загородному дому Борзовых. Кованые ворота распахнуты настежь, нигде ни души, охраной и не пахнет. Поставив машину возле ограды, я проник в сад и по знакомой дорожке пошел к дому. Теперь, в темноте, неосвещенный, он уже не казался уютным и богатым. Так выглядит брошенная дорогая вещь, которая, не нужная хозяевам, не привлекает внимания и других. Я спокойно открыл дверь и вошел в холл. Мягкий ковер поглотил шум шагов. Мертвая тишина обступала со всех сторон. Меня покинул страх, и я безбоязненно зажег свет. Все вещи стояли на своих местах. Хозяйка и ее дружок не планировали брать много. Они схватили только деньги, наверняка находящиеся в немалом количестве в распотрошенном сейфе, и умчались в неизвестном направлении, рассчитывая вернуться, когда подойдет время вступить в права наследования. По выложенной паркетом лестнице я поднялся на второй этаж и вошел в кабинет Борзова. И в нем ничего не изменилось. Кровавое пятно замыли. Обтянутый натуральной кожей диван манил присесть, однако я не поддался его зову. Не открыл я и бар, чтобы промочить горло каким-нибудь прохладительным напитком. Этот дом вызывал у меня отвращение. Здесь было все, кроме простого человеческого счастья. Обходя стол хозяина, сделанный из дорогого дерева, я нечаянно толкнул ногой корзинку для мусора. Собственно говоря, мусора в ней осталось очень мало, однако две бумаги меня заинтересовали. Это были какие-то распечатки с указанием имени, отчества, фамилии людей (всего я насчитал девять человек), дня недели, времени и места. Ни один попавший в список не был мне знаком, поэтому тогда я не представлял ценности этой бумаги.