Бег вслепую - Десмонд Бэгли

Я почти видел, как в мозгу Элин вращаются колесики, пока она обдумывала проблему.

— Попробуем вот это, — произнесла она наконец. — Предположим, что Слейд тоже преследует нас, и предположим, что он попросил американцев оказать ему помощь — но он не знал, что Кенникен находится к нам ближе. Таким образом, американцы должны были задержать нас до прибытия Слейда, а не Кенникена.

— Теоретически такое возможно, — допустил я неохотно. — Но это говорит о плохом взаимодействии. И к чему вся эта возня со снайпером, укрывшимся на склоне горы? Почему бы американцам просто не перекрыть нам дорогу? — Я покачал головой. — К тому же Департамент и ЦРУ не настолько большие приятели — специальные связи имеют свои ограничения.

— И все же мое объяснение наиболее обоснованное, — сказала Элин.

— Я не уверен, что здесь вообще существуют какие-либо обоснования — ситуация становится совершенно необоснованной. Это напоминает мне слова одного физика, сказанные им о своей работе: «Вселенная не просто более необычна, чем мы себе представляем, она, возможно, необычнее, чем мы можем себе представить». Теперь я понимаю, что он хотел сказать.

Элин рассмеялась, и я спросил:

— Что здесь смешного? Слейд уже попытался нас убрать и сделает это снова, если Таггарт не посадит его на поводок. Кенникен покрылся кровавым потом в стремлении добраться до меня, а теперь за дело взялись еще и американцы. С настоящего момента я в любую минуту ожидаю, что в игру вступят западные немцы, или даже Чилийская Секретная Служба. Это меня нисколько не удивит. Но меня по-настоящему беспокоит только одно.

— Что?

Я сказал:

— Предположим, что завтра вечером я передам Кейзу это загадочное устройство. Кенникен ведь не узнает об этом, не так ли? Я не могу себе представить, чтобы Джек Кейз написал ему письмо: «Дорогой Вацлав, сообщаю тебе, что у Стюарта больше нет мяча; он передал его мне — теперь охоться за мной». Я по-прежнему буду находиться в том же затруднительном положении, что и раньше, и даже в еще более сложном, поскольку если Кенникен схватит меня и не найдет при мне этой проклятой штуковины, то его ненависть ко мне станет еще сильнее, при условии, что такое вообще возможно.

Но я вовсе не был уверен в том, что передам Кейзу устройство. Если я оказался в трудном положении, мне лучше оставить при себе свой страховой полис.

2

Лаугарватн был областным образовательным центром, который посещали дети из близлежащих сельских районов. Страна была такой большой по сравнению с ее населением, а население так рассредоточено по всей территории, что образовательная система имела здесь свои особенности. Большинство сельских школ являлись интернатами, и в течение зимних семестров ученики проводили, чередуясь, две недели в школе, две недели дома. Дети из отдаленных селений проводили в школе всю зиму. Летом школы на четыре месяца превращались в гостиницы.

Поскольку Лаугарватн находился в удобной близости к Сингвеллиру, Гейзеру, Гиллфоссу и другим достопримечательностям, притягивающим туристов, его две большие школы приносили хороший доход в качестве отелей, и здесь также имелся центр по прокату пони, пользующийся большой популярностью у приезжих. Лично я никогда не испытывал большой любви к лошадям, даже к их пестрой исландской разновидности, которая выглядела лучше, чем большинство остальных. Я думаю, что лошади — глупые животные: всякое животное, которое позволяет другому сесть на себя верхом, должно быть глупым, и предпочитаю трястись на своем «лендровере», а не на упрямом пони, постоянно норовящим повернуть домой.

Гуннар Арнарссон зимой был школьным учителем, а летом руководил делом по сдаче пони в наем. Весьма разносторонние люди эти исландцы. Когда мы приехали, он находился в отлучке, но его жена, Сигурлин Асгейрсдоттир, гостеприимно приняли нас, оживленно закудахтав при виде руки Элин на импровизированной перевязи.

Одна из проблем, возникающая в Исландии, — сложность отличия одиноких людей от состоящих в браке, поскольку женщины здесь не изменяют своего имени после того, как выходят замуж. Проблема имен и на самом деле является ловушкой, в которую иностранцы обычно попадают с громким треском. Фамилия просто говорит о том, кто ваш отец; Сигурлин была дочерью Асгейра, точно так лее как Гуннар — сыном Арнара. Если у Гуннара появится сын и он решит назвать мальчика в честь деда, то его будут звать Арнар Гуннарссон. Все это вызывало немало трудностей и стало причиной, по которой телефонные справочники в Исландии составлены в алфавитном порядке по именам. Элин Рагнарсдоттир значится там на букву «Е».

Гуннар, по-видимому, неплохо о себе позаботился, поскольку Сигурлин была одной из тех высоких, длинноногих, стройных женщин, которые обычно олицетворяют скандинавский тип в голливудских фильмах. Но другим он там быть и не может, поскольку, согласно общепринятому мнению, женская половина нордических наций представлена исключительно этими светловолосыми богинями, что, к сожалению, является большим заблуждением.

По тому, как Сигурлин нас приняла, было ясно, что она знает про меня, но я надеялся, что не все. Во всяком случае, она знала достаточно много для того, чтобы услышать отдаленный перезвон свадебных колоколов. Это кажется забавным, но как только девушка выходит замуж, у нее сразу появляется желание, чтобы все ее старые подруги попались в тот же самый капкан. Из-за Кенникена свадебного звона в ближайшее время не ожидалось — заунывный гул похоронного колокола сейчас был более вероятен — но независимо от Кенникена я не собирался поддаваться давлению каждой полногрудой блондинки с блеском сводни в глазах.

Я с большим облегчением загнал «лендровер» в пустой гараж Гуннара. Теперь, когда он находился вдали от дорог и в укрытии, я чувствовал себя значительно лучше. Я убедился в том, что моя маленькая коллекция оружия надлежащим образом скрыта от посторонних глаз, после чего прошел в дом, где застал Сигурлин, только что спустившуюся с верхнего этажа. Она посмотрела на меня каким-то странным взглядом и спросила коротко:

— Что случилось с плечом Элин?

Я ответил ей вопросом:

— Она разве тебе не рассказала?

— Она утверждает, что сорвалась со скалы и упала на острый камень.

Я издал неопределенный звук, выражающий согласие, но заметил, что у Сигурлин возникли какие-то подозрения. Огнестрельную рану невозможно ни с чем перепутать, даже тому, кто никогда не видел ее раньше. Я произнес с поспешностью:

— Мы очень благодарны тебе за то, что ты предоставила нам постель на ночь.

— Это пустяки, — сказала она. — Хочешь кофе?

— Спасибо, выпью с удовольствием. — Я проследовал за ней на кухню. — Давно ты знаешь Элин?

— С самого детства. — Сигурлин насыпала в кофемолку пригоршню кофейных зерен. — А ты?

— Три года.

Она наполнила водой электрический чайник и включила его в розетку, а затем повернулась лицом ко мне. — Элин выглядит очень усталой.

— В Обиггдире нам пришлось достаточно тяжело.

Это прозвучало не слишком убедительно, поскольку Сигурлин сказала:

— Мне не хотелось бы, чтобы с ней что-нибудь произошло. Эта рана…

— Да?

— Она ведь не падала на камень, не так ли?

За этими прекрасными глазами были еще и мозги.

— Нет, — признался я. — Не падала.

— Я так и думала, — сказала она. — Я видела подобные раны. До замужества я работала медсестрой в Кьеблавике. Однажды к нам в госпиталь привезли одного американского моряка — он чистил свой пистолет и случайно выстрелил в себя. Чей пистолет чистила Элин?

Я сел за кухонный стол.

— У нас появились кое-какие неприятности, — сказал я осторожно. — А тебе лучше в них не вникать, поэтому я и не буду ничего про это рассказывать — для твоей же собственной пользы. Я с самого начала пытался уберечь от них Элин, но она меня не послушалась.

Сигурлин кивнула.

— Ее семья всегда отличалась упрямством.

Я сказал:

— Завтра вечером я должен отлучиться к Гейзеру, и мне хотелось бы, чтобы Элин осталась здесь. В этом мне нужна твоя помощь.

Сигурлин посмотрела на меня с серьезным выражением на лице.

— Мне не нравятся неприятности, связанные с оружием.

— Так же как и мне. Я никогда не стреляю ради удовольствия. Вот почему я хочу, чтобы Элин находилась от меня подальше. Она может остаться здесь, пока меня не будет?

— Об огнестрельных ранениях необходимо сообщать в полицию.

— Я знаю, — произнес я устало. — Но я не думаю, что вашей полиции по силам справиться с этой необычной ситуацией. Данное дело имеет интернациональные корни, и в него вовлечена отнюдь не одна единица огнестрельного оружия. Если его попытаться урегулировать без должной осторожности, то могут погибнуть невинные люди, а при всем уважении к вашей полиции, я думаю, что она склонна действовать грубо.