Игуана - Альберто Васкес-Фигероа

Результатом такого смешения рас явилась девушка не очень рослая, зато ладно сложенная, с соблазнительной фигурой, лицом в форме удлиненного овала, носом с небольшой горбинкой и чувственным, сулящим наслаждение ртом. Грива ее густых иссиня-черных прямых волос ниспадала чуть ли не до талии, часто скрывая половину лица. Наиболее же примечательной ее чертой была пара огромных глаз, темных и загадочных, взгляд которых считался самым притягательным и таинственным в городе.

Вообще, никто не рискнул бы назвать Малышку Кармен классической креольской красавицей, однако совершенно очевидно, что ни в Кито, ни в том краю, что в прошлом назывался Северным королевством, не было девушки, на которую претендовало бы больше мужчин и которая одним своим присутствием пробуждала самые неистовые страсти.

Вследствие чего, как можно было ожидать, в восемнадцать лет Кармен де Ибарра выбрала среди своих многочисленных поклонников, решив выйти за него замуж, Родриго де Сан-Антонио — самого красивого, статного, привлекательного, щедрого, благородного и умного из богатых наследников края; у его отца имелись обширные поместья в Амбато, Лохе и Саморе.

На пышную свадьбу собрались все, кто «был кем-то»[7] от Лимы до Картахена-де-Индиас, и молодые поселились в Сан-Агустине, замечательном поместье-дворце у подножия вулкана Котопакси, на расстоянии одного конного перехода от столицы.

Место казалось сотворенным и избранным богами для того, чтобы молодожены могли там насладиться всеми прелестями жизни и познать счастье. И, уединившись в поместье-дворце, беспредельно, почти до умопомрачения влюбленные друг в друга, они жили друг другом — будто одержимые взаимным обладанием, превратившись в единое и совершенное существо, питающееся само собой.

Но однажды утром, в день, когда ей исполнился двадцать один год, Малышка Кармен осознала, что ей необходимо почувствовать себя свободной, быть только собой, вырваться из того круга, который возник не без ее участия, и доказать себе — или доказать окружающим, — что она не превратилась в личную собственность супруга, пусть даже сам Родриго де Сан-Антонио в ее личную собственность превратился.

Она размышляла два дня и две ночи — в это время глухой голос словно нашептывал ей, как следует поступить, — решила, что ей хочется заняться любовью с кузеном Роберто, который — она давно это знала — был глубоко в нее влюблен, но на которого она никогда не обращала ни малейшего внимания, отправилась к нему и легла с ним в постель.

Она осчастливила кузена Роберто пять или шесть раз за две недели, выждала месяц и рассказала обо всем Родриго.

Вначале бедный юноша ей не поверил. В конце концов подавленный ее настойчивостью и обилием подробностей, сдался, признав очевидное, и попытался, пораженный, выяснить причины.

— Мне захотелось, — услышал он в ответ.

— Но почему? — продолжал расспрашивать он удрученно. — Может, ты меня уже не любишь? Может, я не смог сделать тебя счастливой?

— Да нет же, — со всей искренностью сказала Кармен де Ибарра. — Я люблю тебя, как никого на свете, я по-прежнему в тебя влюблена, и ты делаешь меня совершенно счастливой. Но я хотела это сделать — и сделала.

— Вот так просто?

— Вот так просто, — согласилась она. — Я чувствовала себя слишком к тебе привязанной, слишком плененной нашей любовью, и мне нужно было узнать, что значит быть свободной. — Она умолкла. И, помолчав, продолжила: — Я вдруг обнаружила, что принадлежу тебе в своих самых сокровенных мыслях и ты захватил мой внутренний мир, поселившись в нем как полновластный хозяин. — Она отодвинула занавески и посмотрела в огромное окно на вершину красавца вулкана, покрытую вечными снегами. Не глядя на мужа, она добавила: — И решила доказать самой себе, что могу выгнать тебя, когда захочу.

— Но я же сделал это не против твоей воли, — возразил Родриго де Сан-Антонио. — И взамен согласился, чтобы ты тоже безраздельно владела мною, моими секретами и моим внутренним миром.

— Знание того, что я в тебе, не равносильно знанию того, что ты во мне, — спокойно парировала Малышка Кармен. — Меня волнует моя свобода, а не твоя.

— Это не имеет смысла.

— А для меня имеет. Это уж мне решать. Мне только что исполнился двадцать один год, и я не хочу однажды, лет эдак в шестьдесят, задуматься над своей жизнью и слишком поздно обнаружить, что я была всего-навсего рабой мужчины и его чувств. Я родилась свободной и намерена и дальше чувствовать себя свободной, несмотря ни на что.

— Даже если из-за этого потеряешь все, что любила? — спросил он.

Она без колебаний подтвердила:

— Даже если так.

Это были последние слова, которыми они обменялись в своей жизни. Родриго де Сан-Антонио повернулся и покинул просторную гостиную, из окон которой он столько раз наблюдал, как солнце заходило за склоны Котопакси. Уже будучи на улице и стоя возле лошади, он обернулся, чтобы взглянуть на жену, в руке он крепко держал пистолет, крепко сжимая его рукоятку. Но, видимо, понял, что не в состоянии убить ту, которую слишком сильно любит, заплакал, вскочил в седло и навсегда покинул свой дом.

Два долгих года Родриго де Сан-Антонио бродил по Кито, словно пьяная тень себя самого; затем отправился в безумное плавание по Амазонке, на поиски баснословных сокровищ инкского генерала Руминьяуи, и умер, измученный москитами и малярией, на берегу реки Агуаруна, так и не поняв, что же он все-таки сделал неправильно.

А Кармен де Ибарра — для кого-то она все еще оставалась Малышкой Кармен — вернулась в родительский дом, категорически отказалась что-либо объяснять по поводу неудачи своего замужества даже своей сестре, вдове, с которой проводила долгие часы в одиночестве и молчании, и столь же решительно отказалась принимать своего изнывающего от любви кузена Роберто.

Узнав о кончине своего супруга, Кармен де Ибарра облачилась в траур. Она с бесстрастным видом присутствовала на погребении, а после этого несколько месяцев беззвучно проплакала в уединении своей спальни, и ее сестра, обнаружив это, не знала, что и думать.

Ее отец, гордый и суровый дон Альваро, с того времени превратился в растерянное и унылое существо, сгорбленное и понурое; казалось, он испытывал стыд перед людьми из-за преступления, содеянного дочерью, по поводу которого никто не мог дать ему вразумительного объяснения.

Спустя полтора года, когда закончился траур по Родриго, Малышка Кармен решила отправиться в длительное путешествие, которое помогло бы ей забыться, и села в Гуаякиле на корабль до Панамы, чтобы пересечь перешеек и затем отправиться в Испанию.