Искатель боли - Михаил Злобин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Получив вполне исчерпывающий ответ, я проверил, насколько легко выходят саи из набедренных ремней, провел краешком мысли по утомленной за прошедший день Искре Души и поморщился. Все-таки отдохнуть и восстановиться я совсем не успел. Совсем невовремя эта стая пожаловала…
Темнота медленно, но неотвратимо сгущалась, превращая вечерние сумерки в ночь. То тут, то там, загорались факелы, свет которых не был способен прогнать мрак, довлеющий в душах защитников. Оживление уже спало, все воины заняли свои места, и звенящая тишина сковала пространство. Джунгли замерли, словно в предвкушении, когда же людская кровь удобрит и без того влажную почву. Все наемники, и Кавим в том числе, нервно переминались с ноги на ногу, глядя снизу вверх на силуэты замерших в абсолютной неподвижности жрецов. Их, казалось, парализующее напряжение не коснулось и вовсе, потому что их позы были спокойны и расслаблены.
Сейчас орденцы выглядели особо величественно и опасно. Они стояли словно олицетворение войны, подсвечиваемые пляской оранжевых языков огня. От них нельзя было услышать не вдоха, ни шепота. Даже их облачение не смело нарушить священное затишье перед боем скрипом кожи или лязгом металла. Храмовники будто превратились в статуи, которые готовились ожить и нести волю своего господина в этот мир.
Внезапно все последователи бога-стража встрепенулись, словно повинуясь приказу единого коллективного разума, и вскинули руки в молитвенных жестах.
Ворган, тебе свою жизнь вверяю!
Молю, прими ее, как и мою кровь,
Что без остатка я пролью во славу твою!
Слова незнакомой молитвы звучали проникновенно и вместе с тем пугающе синхронно. Все наемники замерли, пораскрыв рты, на некоторое время забыв даже о собственном волнении.
Да стану я громом, что оглушит врагов твоих,
Да стану я молнией, что сразит врагов твоих,
Да быть мне огнем, что пожрет плоть врагов твоих!
Я сам не заметил, как непонятное воодушевление охватило и меня тоже. Усталость тут же стыдливо отступила куда-то вглубь сознания, и сияние моей Анима Игнис стало ровнее, полнее, сильнее. Я посмотрел на Кавима и увидел, как полыхают злым тожеством его глаза. Шахирец исповедовал совсем иную веру, и считал Воргана лишь созданием какого-то демиурга. Но и он не смог устоять перед этим неведомым духовным подъемом.
Меч мой крепок, как воля твоя,
Щит мой крепок, как вера в тебя,
Долг мой прочен, как сама земля.
Поверь, Ворган, в слугу своего,
Как я сам верю в тебя.
Пошли мне победу, или смерть,
Ибо не убоюсь я переступить
Незримую черту.
Я не посрамлю тебя,
Великий Страж!
К концу молитвы слова жрецов гремели над затихшими джунглями подобно грому. И нельзя было вообразить такого противника, который не устрашился бы этого грозного предостережения и не бросился прочь, уносясь в страхе. Однако у нашего врага тоже была своя воинственная литания, и он сразу же известил ей о своем приближении.
Сам воздух содрогнулся от нестройного многоголосого звериного рева, наполненного болью, страхом и ослепляющей тоской по потерянной жизни. Эта какофония звучала так, будто где-то внутри одержимых тел, перекрученных демоническими сущностями, еще жили их былые хозяева. Отчаявшиеся и жутко перепуганные. И людей вокруг меня втройне пугало то, что они вполне могли присоединиться к этому обезображенному воинству.
Если суровая молитва экзархов окрыляла и заставляла покрепче сжимать рукоять верного оружия, то от протяжного воя одержимых дрожали поджилки и выступал холодный пот и слабели пальцы. По крайней мере, один из наемников тут же уронил себе на ногу собственный топор, когда услышал ответ Преисподней…
— Что-то многовато тварей прошло сквозь рубежи Ордена, — заметил кто-то позади нас. И сложно было с этим не согласиться…
О том, что одержимые полезли на стены, мы поняли по тому, как в сверхъестественно слитном единстве замахали мечами жрецы. До нас донеслись неистовые визги, рычание, влажное чавканье рассекаемой плоти и хруст ломаемых костей. А от храмовников по-прежнему не исходило ни единого звука, словно сейчас с нечистью бились не люди, а какие-то големы.
— Северная стена! — Раздался откуда-то из ночи крик, в котором я узнал голос паладина Месиза.
И после этого к нам тут же подскочил заляпанный кровью храмовник.
— Дюжина человек за мной, быстро!
Ближайшие к нему мужчины тут же кинулись в сторону частокола, на бегу извлекая оружие. Сейчас бой шел с врагом, не ведающим пощады и сострадания, и ценой этой схватки были наши собственные жизни. Так что препираться или спорить с адептами бога-стража не решался никто. Они явно лучше ориентировались в ситуации.
— Два десятка на северо-запад! — Совсем скоро раздалась новая команда.
И после того, как указанное количество воинов скрылось во тьме, нас осталось всего тринадцать человек. Что-то часто меня это число сегодня преследует. Так и суеверным стать недолго.
— Оставшихся сюда! — Пророкотал со стен экзарх Месиз, и мы тут же ринулись на стены.
Та скорость, с которой растаял резерв из наемников немного шокировала. Казалось, что скатанный снег и тот бы продержался дольше на раскаленной сковороде, чем смертные в этой мясорубке.
Мы с Кавимом взбежали по лестнице уже с клинками наголо, и тут же бросились в рубку, помогая жрецам закрыть брешь, в которую омерзительные чудища лезли как полчища плотоядных тараканов.
Я вступил в бойню удивительно споро и деловито, как будто занимался какой-то рутинной и давно знакомой работой. Уколоть в лоб одержимого демоном леопарда. Усиленная Искрой рука пробивает его кости будто это переспелый арбуз. Уклониться от броска мелкой клыкастой мартышки. С силой наступить на нее, превращая лохматое тельце в мешок с кровью и осколками скелета. Пришпилить к доскам настила гротескную пародию на варана или какую-то другую ящерицу, а потом пинком скинуть ее вниз, прямо на головы остальному несметному сонму ужасающих тварей, среди которых не было ни единой похожей.
Я работал практично и спокойно, умудряясь сохранять сознание кристально чистым и не позволяя
