Экзамен на выживание - Марина Серова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Выходя из дома Комлева (я пообещала позвонить преподавателю, когда моя Лиза соберется прийти на урок), я набрала номер Марии Васильевны. Женщина сразу взяла трубку, спросила меня, не узнала ли я что-то об Оле.
– Мне стало известно, что Оля не ходила на дополнительные уроки по физике, – сообщила я Марии Васильевне. – Скажите, вы знали об этом?
– Что вы такое говорите? – удивилась та. – Оля не могла пропускать занятия, ведь она знает, что это нужно ей для поступления!
– И все же, вы точно уверены, что ваша дочь в выходной день отправлялась заниматься физикой? – спросила я.
Мария Васильевна замешкалась.
– Ну, я редко бывала по выходным дома, – наконец проговорила она. – В воскресенье у меня нет уроков в музыкальной школе, я с девяти утра до пяти вечера была на другой работе…
– То есть вы не знаете, во сколько и куда уходила Оля, верно? – настаивала я. Мария Васильевна нехотя пробормотала:
– Да, но… я была уверена, что Оля никогда мне не врет! – воскликнула женщина. – Ей же надо учиться, надо заниматься!
– Хорошо, – проговорила я. – Я позвоню вам, если что-то узнаю.
И с этими словами я отключилась.
Не буду вдаваться в подробности и описывать визит к двум другим репетиторам, скажу лишь, что и Юлия Федоровна, и Евгения Петровна уже давно не видели Олю Золотову. Репетитору по математике девушка сказала, что она сейчас усиленно готовится к английскому, поэтому временно не может посещать уроки по алгебре и геометрии, к тому же сейчас у нее отличные оценки по математике. Преподавателю английского Оля сообщила, что она сейчас много занимается математикой и физикой, по которым у нее якобы проблемы. Репетиторы девушки друг друга не знали и Марии Васильевне не звонили. Я только поражалась, как ловко Оля все устроила – не такая уж она и тихоня, как мне казалось вначале. Девица умело врала преподавателям и своей матери, и где она пропадала – никто понятия не имел. Взрослые полагали, что Оля Золотова – очень серьезная девушка и никогда не будет прогуливать занятия. Мать Оли верила в то, что дочь ей никогда не врет и главной целью своей жизни считает учебу и получение новых знаний. А я вот видела теперь Олю совсем с иной стороны и, признаюсь честно, уже не знала, чего ожидать от находчивой и изворотливой девицы, так ловко обманывающей взрослых…
Я собиралась позвонить Марии Васильевне и рассказать ей о том, что Оля не занималась у репетиторов уже почти месяц, но не успела. Мать пропавшей одиннадцатиклассницы меня опередила. Я услышала трель своего мобильника и, взглянув на дисплей, тут же взяла трубку.
– Татьяна Александровна, – голос Золотовой показался мне взволнованным и напуганным.
Я сразу поняла, что произошло нечто из ряда вон выходящее.
– Что случилось? – тут же спросила я.
– Вы можете приехать ко мне домой? – скороговоркой произнесла Мария Васильевна. – Мне нужно вам кое-что показать…
– Скоро буду, – без лишних расспросов пообещала я.
Лучше рассказать Золотовой про вранье Оли при личном разговоре… Вскоре я уже была в квартире Марии Васильевны. Женщина нервничала, это сразу было понятно по ее слегка трясущимся рукам и суетливому взгляду. Одновременно она испытывала сильное потрясение – у нее было такое лицо, как будто она только что узнала некую страшную новость. Я поздоровалась с ней кивком головы, тут же перешла к делу.
– Вы хотели мне что-то сказать, – проговорила я. – Вы узнали что-нибудь об Оле?
– Пройдемте, – Мария Васильевна была настолько поражена чем-то, что даже не ответила на мое приветствие. Я последовала за ней в комнату Оли.
– Вы что-то нашли, – догадалась я. – Верно?
– Да… Это личная вещь Оли, но… но мне кажется, вам надо на это взглянуть, – вздохнула Золотова. – Поймите меня правильно, в любой другой ситуации я бы сама ни за что не прочла это, но… но сейчас совсем другое дело…
Она подошла к столу дочери, где рядом с компьютером лежала какая-то потрепанная общая тетрадь. Что это? Очередные учебные конспекты девушки? На телефонную книгу не похоже, может быть, ежедневник со списком предстоящих дел? В таком случае тетрадь может представлять для меня некий интерес.
– Это личный дневник моей дочери, – вслух ответила Мария Васильевна на мои размышления. – Я сама вела дневники в молодости, тогда это было довольно популярно… Помню, лет до двадцати записывала в толстую тетрадку свои мысли, события прошедшего дня, впечатление от прочитанных книг. В девяностых годах на смену личным дневникам пришли разные анкеты – может, помните тетрадки со списком вопросов для подруг и друзей… Я и Оле тоже советовала вести личные записи, и лет в двенадцать она начала вести дневник, но потом вроде бросила. Я понятия не имела, что у нее сейчас имеется такая тетрадь для записей и наблюдений. Думала, ей не понравилась идея, она забросила дневники еще давно… А тут случайно перебирала старые вещи на балконе и нашла эту тетрадь. Я и не думала, что там могут оказаться какие-то Олины тетради, мы складывали на балкон всякую макулатуру вроде старых книг и журналов. Я хотела выбросить ненужное и совершенно случайно наткнулась на дочкину тетрадь… Я бы в жизни не стала читать Олины записи, но я случайно увидела дату на первой странице – пятнадцатое января нынешнего года – и не смогла удержаться… Мне кажется, вы обязательно должны это прочесть.
Я взяла в руки потрепанный дневник девушки, открыла первую страницу. Мария Васильевна предложила мне сесть за стол, и я опустилась на удобный стул возле компьютера. Женщина тенью стояла позади меня, и, пока я листала дневник, не произносила ни единого слова. Записей было много, но промежуток времени они охватывали небольшой. Я не удержалась и начала читать первую заметку, сделанную в середине января.
«Сегодня день прошел обычно – ничего нового, все, как всегда. Было шесть уроков: алгебра с
