Конан и Пришелец из другого Мира - Андрей Арсланович Мансуров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Конан?! Ты – что?! Что ты такое говоришь? Как это ты – и не вернёшься?!
– Как, как… Возможно – конечно не хотелось бы! – и такое. Бессмертных среди людей нет. Если честно, то и среди магов мне до сих пор не попадались, чего бы они там о себе ни мнили. Всех на этом свете можно убить. Тем или иным способом. Просто убить меня куда труднее, чем обычного смертного человека. Я… Очень люблю жизнь. Поэтому, конечно, буду драться за неё зубами и когтями, если до такой крайности дойдёт… Но обычно я всё-таки предпочитаю меч. – Конан повернулся к ней спиной и двинулся в сторону логова.
– Я не об этом, Конан! Как ты можешь вот так, сходу, доверять, да ещё завещать всё своё достояние – совершенно незнакомой женщине? А вдруг я тебя сейчас брошу, да сбегу отсюда к такой-то матери?!
Конан остановился. Неторопливо вернулся, взял Резеду за плечи. Долго смотрел ей в глаза. Потом сказал:
– Ты – не сбежишь. Спасибо твоим родным и близким. И соседям. У вас в роду и в селении не принято бросать своих. А беспокоюсь я на самом деле только об одном. Чтоб ты не сидела здесь слишком уж долго. Чтоб твари, если победят, не накинулись на тебя всей сворой!
Ради меня! Не жди этого.
Ну а сейчас – прощай.
Резеда долго смотрела вслед удалявшейся, бесшумно преодолевающей подлесок, так, чтоб не маячить на открытом пространстве дороги, огромной фигуре. Потом со вздохом отёрла рот. Хотя ощущение нежного и страстного в то же время поцелуя ей хотелось бы оставить навсегда…
С дозорными, охранявшими вход в логово – почти круглую пещеру в человеческий рост – Конан справился просто: одного поразил прямо в центр лба стрелой из своего туранского лука, второго, повернувшего голову к напарнику, когда тот крякнул – убрал метательным ножом, попав точно в висок. После этого стало возможно выйти из-за кустов в двадцати шагах от зева пещеры, под прикрытием которых варвар бесшумно, и воспользовавшись тем, что вокруг ещё сохранялся предрассветный сумрак, и подобрался к этому самому зеву. Ползком.
Подойдя, киммериец заглянул в жерло ведущего вниз тоннеля. Нет, никто коварно и хитро там не прятался.
Отрезать головы ящеров, поражённых в мозг, было, похоже, уже не обязательно, но Конан не хотел рисковать. Трупы и головы оттащил подальше в лес. Теперь осталось только помолиться Крому, его небесному покровителю, да и начинать.
Дело предстояло кровавое и мерзкое, но сделать его было нужно. Земля должна принадлежать людям, а не чёрным магам и их рабам-прихвостням! Конан начал спускаться вниз. Видел он в темноте действительно неплохо – он не хвастал, когда говорил Резеде, что куда там до киммерийцев – каким-то кошкам!..
Тоннель выглядел в точности, как описал ему Велемир – всё время петлял, и поворачивал, но спуск вёл всё время вниз – пройдя, как прикинул варвар, шагов пятьсот, он уже шагов на сто углубился под поверхность земли. То, что тоннель один, и других выходов нет, Конана и радовало, и напрягало. А ну – как Велемир и его партнёры по неудавшемуся делу, просто плохо провели разведку, и выходов имеется куда больше? Просто они, например, хорошо замаскированы! Не хотелось бы столкнуться с отрядом, зашедшим ему в тыл – в тесноте тоннеля точно можно тогда получить укус в какую-нибудь часть тела! А это в планы киммерийца никоим образом не входило.
Но вот впереди замаячило что-то более светлое, чем просто очередной поворот. Конан замедлил шаг, осторожно выглянул из-за очередного поворота тоннеля. Точно! Большой зал – судя по-всему, как раз тот, где злосчастный отряд Велемира принял своё «преображение». Огромное круглое пространство абсолютно пусто – нет даже знакомых по другим таким делам, и даже ставших в какой-то степени традиционными, алтарей, колонн, или тронов… Только несколько факелов в держаках на стенах освещают «парадный зал» логова.
Значит, пора.
Конан вынул из маленького кошелька на поясе кусочек воска. Размял. Разделил на две одинаковых части. Плотно вдавил в уши. Покачал головой, пооткрывал рот. Вдавил правый комочек чуть поглубже. Порядок. Он, конечно, теперь ничего не услышит, и об опасности, случись таковая сзади, сможет узнать, только если будет почаще крутить головой. Он не любил таких обстоятельств: отличный слух – одно из важнейших условий работы профессионального воина. Но сейчас выбора не было: он знает слишком много языков. И если маг будет говорить на знакомом, никто не даст гарантии, что естество Конана не отреагирует так же, как отреагировали остальные бойцы загипнотизированного отряда – то есть, превратится в послушную и безвольную тряпку. А этого бы не хотелось.
Выглянув в пещеру ещё раз, Конан убедился, что никого в ней так и не появилось. Странно. Ловушка?
Но ведь если письмо не дошло – маг не может знать, что Конан должен навестить его. Однако рассчитывать на беспечность и гостеприимность чародея не стоит. Исходить нужно из худшего варианта: его ждут, его будут стараться захватить врасплох.
Конан, мягко вынув меч из ножен, двинулся вперёд. Первый коридор, ведущий, если верить Саллаху, вниз, к холодным пещерам. С «мясом». Чисто. Второй – этот ведёт к камерам с зерном и овощами. Тоже – никого. Хм-м… Ладно, на его действиях это никак не скажется – он будет делать, что наметил.
Конан, прихватив из железного держака факел, свернул в третий коридор, ведущий, как он знал, к казармам.
Вот и первая комната. Надо же. Здесь есть даже дверь. Конан отворил, и вошёл.
Неграл его задери! Ну точно: как в казармах! Трёхъярусные лежаки, почти до потолка. Идут сплошным настилом. И на каждом метре длины лежит тело. Ящера. Спящее тело. К Конану тела оказались повёрнуты хвостами – оригинально, конечно.
Но то, что все дрыхнут – странно. Обычно в больших казармах хотя бы два-три «солдата» всегда по каким-нибудь причинам, но – не спят. У кого-то могут болеть зубы, кто-то может захотеть в туалет, ещё кто-то глодает сухую корку – не дотерпев до завтрака… С другой стороны, убивать спящего врага – подло и бесчестно. Недостойно Конана!
Поэтому он вошёл и прикрыл за собой дверь – на той не оказалось даже засова. Затем приблизился и бросил в обложенный крупными кусками камня очаг, имевшийся посреди квадратной высокой комнаты, и где припорошенные слоем пепла ещё теплились угли, факел, вынутый из одного из держаков в центральной
