Журнал Наш Современник №6 (2001) - Журнал Наш Современник
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Несколько ниже число тех, кто с подозрением относится к связям Путина с “семьей”. За год оно снизилось с 55 до 46 процентов. И все-таки это очень высокий процент, свидетельствующий о том, что Путину пока не удалось зарекомендовать себя как вполне самостоятельную фигуру. В какой-то мере справедливо утверждать, что он оказался з а л о ж н и к о м сил, выдвинувших его во власть. Не сумев быстро сформировать новую команду, он вынужден расплачиваться за низкий рейтинг правительства (17 процентов) и собственной администрации (2 — ! — процента) (“Советская Россия”. 24.2.2001).
О том, какие нравы царят в этих высоких присутствиях, поведал отставной представитель президента в Архангельской области П. Поздеев: “Если взять крупных сотрудников правительства и администрации президента, то практически все они принадлежат к каким-то кланам... Там не говорят, что такой-то сотрудник хорошо работает или плохо. Там другими категориями оперируют. Говорят: он чей? Этот Альфа-банка. Этот ЛУКОЙЛА. Этот Газпрома. И всем понятно, чьи интересы будут они отстаивать. Поэтому ситуацию срочно нужно ломать. Иначе у Путина нет никаких шансов что-то сделать” (“Завтра”, № 9, 2001).
Действительно, мы видим: зависла не только кадровая реформа — откладывается, срывается принятие важнейших хозяйственных решений. “15 апреля рабочая группа при Госсовете по реформе энергетики не выполнила поручение президента — не представила главе государства доклад о состоянии отрасли с анализом вариантов вышеозначенной реформы, — насмешливо рапортуют “Известия”. — Ссылки на болезнь начальника группы — томского губернатора Виктора Кресса — не слишком спасают положение”. Журналист не без яда прибавляет: “К 15 мая должны заболеть те, кто отвечает за концепцию пенсионной реформы — именно в этот день концепция должна быть готова” (23.04.2001).
Конфузом закончилось обсуждение амбициозной программы российской десятилетки, подготовленной (и широко разрекламированной) Г. Грефом. В результате шестичасовой дискуссии в правительстве программа была разделена на две части (“размножение делением” — не упустили случая съязвить газетчики — “Независимая газета”. 23.03.2001). Первая, определяющая экономическую политику на 2002—2004 годы, принята к исполнению. Вторая — стратегическая — фактически положена под сукно.
Результат закономерный, если учитывать едва ли не принципиальный дуализм при формировании реформаторских команд. Параллельно с ультралибералами Грефа над разработкой экономической стратегии трудился коллектив “левого” хабаровского губернатора Ишаева. Реформу энергетики наряду с Чубайсом опекать поручено Крессу. Не говоря уже о менее известных разработчиках десятка других энергетических программ. Пенсионная реформа существует в шести вариантах.
Конечно, по сравнению с ельцинским волюнтаризмом, когда удар кулака по столу зачастую подменял (или закрывал) дискуссию, соревновательный подход к разработке реформ, особенно болезненных — энергетической, пенсионной, — благо. Но велика вероятность, что правительство при таком методе работы превратится в “дискуссионный клуб”. О чем, не скрывая скепсиса, предупреждают наблюдатели.
В конечном счете и само правительство оказывается лишь одним из органов разработки и принятия экономических решений. Оно обставлено — и в известной мере заслонено — параллельными структурами: администрацией президента, Госсоветом, Центром стратегических разработок Германа Грефа. Помимо министров кабинета, существуют по крайней мере две группы управленцев, из которых в случае необходимости можно было бы сформировать костяк двух правительств, причем альтернативных. Правительство ультралибералов: Илларионов, Греф, Кудрин. И правительство государственников из бывших силовиков, а ныне представителей президента в федеральных округах, приобретших серьезный опыт руководства, в том числе и хозяйственной деятельностью крупнейших регионов. Среди них выделяются Виктор Черкесов и особенно Георгий Полтавченко, фактически генерал-губернатор гигантского Центрального округа, включающего столицу. В последнее время он не раз выступал с развернутыми экономическими декларациями, в которых ведущая роль в управлении рынком отводится государству. Что может восприниматься как полемика с официальными воззрениями его патрона, высказанными в Послании Федеральному собранию. Или, что также не исключено, как выражение заветных мыслей Путина.
К слову сказать, о Послании. Как известно, оно выдержано в образцово либеральном духе. Что не удивительно, если учесть, что экономический раздел прорабатывался в Минэкономразвития. Критики слева поспешили заключить, что Путин наконец раскрылся. Нина Жукова, глава “Союза реалистов”, патетически нарекла выступление “Гвозди, забитые в гроб надежд”. “После Послания, — считает она, — все россияне и весь мир наконец-то получили ответ на давно волновавший всех вопрос: “Кто вы, Владимир Владимирович?” Теперь все яснее ясного — законченный либерал, мало чем отличающийся от российских “прочикагских” либерал-демократов, угробивших великую страну в первые же годы своего всевластия. Президент в течение целого года убеждал народ, намекая на ревизию ельцинского режима и восстановление попранной социальной и экономической справедливости. Теперь маска сброшена” (“Независимая газета”. 19.04.2001).
Вполне возможно, Жукова права. Нельзя не согласиться с осуждением юродской готовности облегчить бегство капиталов за рубеж, критикой путинских предложений по либерализации валютного законодательства. Единственное, что обнадеживает: минимум конкретики (ни цифр, ни сроков). И еще — отсутствие энтузиазма у закоренелых либералов, к которым, по видимости, апеллировал президент. “Разрешите считать Неделю реформ российской экономики законченной, — кисло откликнулись “Известия”. — Прошла она примерно так же, как в советские времена проходили Дни культуры какой-нибудь Калмыкии в какой-нибудь Каракалпакии — пафосно и безрезультатно” (23.04.2001). Столь же скептически оценили речь на Западе. “Расплывчатой, неконкретной” назвала ее Би-Би-Си.
Похоже, наши зарубежные наставники в области экономического либерализма сочли Послание пиаровским ходом, призванным отвлечь внимание Запада от состоявшейся в тот же день кадровой зачистки НТВ. Если такая трактовка верна, Путин не достиг цели: западные СМИ сосредоточились на излюбленной теме “защиты свободы слова”, почти не уделив внимания речи президента.
Как бы то ни было, рассматривать выступление Путина перед Федеральным собранием как его последнее слово при выборе экономической стратегии опрометчиво. Даже безотносительно к тому, что, вполне возможно, оно было произнесено более для чужих ушей, дабы убаюкать слух западных контролеров. У ВВП сегодня в принципе не может быть последнего слова в сфере экономики.
За медлительным, зачастую противоречивым формулированием позиции Путина проглядывает осторожность (если не растерянность) человека, не слишком хорошо разбирающегося в экономике и не готового ею управлять. Это тоже издержки его стремительного возвышения. Повторю сказанное мною год назад: Путина не готовили на первые роли. В Кремле при Ельцине он не был своим. Во-первых, потому что русский, во-вторых, потому что “кагэбэшник”. Понятно, что и чужим он не был — сотрудничество с Собчаком могло сойти за рекомендацию. И все-таки Путина подобрали “со дна корзины”, перебрав более привлекательные фигуры (Кириенко, Степашин), сгинувшие в правительственной чехарде. На вершине власти ВВП оказался, не имея ни ясного плана действий, ни команды, ни досконального знания экономики.
“Год поучился работать президентом, осмотрелся”, — с барской покровительственностью отозвался о нем завсегдатай кремлевских коридоров Г. Сатаров (“Независимая газета”. 30.03.2001). К чести Путина, оказавшись в неожиданной роли, он удержался от размашистых жестов на публику, столь свойственных прежнему хозяину Кремля. Не наломал дров — и это обнадеживает.
Да и сделано не так уж мало. Правда, больше в политике. И надо отдать должное, многие из первоочередных шагов прямо отвечают чаяниям патриотов. Прежде всего сохранена целостность страны. На исходе лета 99-го, когда Путин пришел во власть (еще в качестве премьера), Россия стояла на грани распада. Одна из республик, фактически выделившаяся из РФ (Чечня), напала на другую (Дагестан). Госсовет третьей (Татарстана) запретил посылать в район конфликта призывников и даже добровольцев. То есть по сути поддержал мятежников. Симпатии к ним продемонстрировали главы еще нескольких республик в составе РФ, осудившие действия федерального центра. Несколько месяцев промедления, вакуума власти — и страна начала бы распадаться, как бумажный куль. Теперь она скреплена двойным обручем: восстановленные властные вертикали подстрахованы структурами новообразованных федеральных округов. Восстановлено (хотя бы в общих чертах) правовое и экономическое пространство. Понижен статус региональных баронов, которые два года назад ни во что не ставили Москву.
