Подвиги бригадира Жерара. Приключения бригадира Жерара (сборник) - Артур Дойл

Таким же образом построил гусар и я. Гусары стояли напротив драгун, разделенные покрытым травой лугом, шириной в сотню ярдов. Они держались молодцом, эти одетые в красные мундиры солдаты, в серебряных шлемах с белыми плюмажами и длинными сверкающими палашами{74} в руках. Я не сомневался, что английским драгунам никогда еще не приходилось сталкиваться с лучшими кавалеристами, чем пятьдесят гусар конфланского полка, выстроившихся перед ними. Правда, драгуны были вооружены получше и выглядели щеголевато, так как Веллингтон заставлял их ежедневно начищать до блеска доспехи, что не было принято во французской армии. Зато английские мундиры были слишком тесны для сабельной схватки, а это давало гусарам преимущество. Что касается храбрости, то глупцы в каждой стране уверены: их солдаты самые смелые. Все народы в мире подвержены этой болезни. Но человеку с моим опытом, увидевшему то, что видел я, совершенно ясно, что нет большой разницы между народами. Хотя каждая нация отличается от другой дисциплинированностью, все равны по храбрости. Конечно, французы являются исключением – гораздо храбрее остальных.

Что ж, пробка выскочила из бутылки, и стаканы готовы, но вдруг их офицер с саблей наперевес понесся прямо на меня по поросшему травой лугу, намереваясь вызвать на поединок. Клянусь всем святым, не было на земле зрелища прекраснее, чем живописный всадник на великолепном коне. Я не двинулся с места, наблюдая за его приближением. Английский офицер совершенно не думал об осторожности. Он опустил саблю к холке коня, закинул голову назад, а его белый плюмаж развевался по ветру – юность, сила и отвага на фоне фиолетового вечернего неба и могучих деревьев. Не в моих правилах было стоять и смотреть. Этьена Жерара можно винить во многих грехах, но, клянусь честью, он никогда не отказывался принять вызов. Старик Ратаплан знал мои повадки лучше меня самого. Конь бросился вперед раньше, чем я взялся за уздечку.

Две вещи на свете я никогда не забываю: лицо хорошенькой женщины и ноги красивой лошади. Пока мы неслись навстречу друг другу, я не переставал думать: «Где же я видел этого чалого коня? Откуда мне знаком белый чулок на его ноге?» Взглянув в бесстрашные глаза и на дерзкую улыбку всадника, я вспомнил все. Я узнал: именно этот человек вырвал меня из рук разбойников и согласился сыграть в карты на мою свободу. Его титул звучал как достопочтенный милорд сэр Рассел Барт.

– Барт! – закричал я во весь голос.

Его рука с саблей поднялась для удара, оставляя три четверти тела открытыми. Судя по всему, он не слишком хорошо обращался с саблей. Когда я отсалютовал, Барт остановил коня, опустил руку и уставился на меня.

– Вот это да! – воскликнул он. – Снова Жерар?

Он держался так, будто ничуть не удивлен, увидев меня. А я хотел было заключить его в объятия, но он отстранился.

– Я рассчитывал устроить неплохую заварушку, – сказал он. – Не ожидал увидеть тебя здесь.

Разочарование в его голосе показалось мне обидным. Вместо того чтобы радоваться встрече с другом, он жалел, что избежал схватки с врагом.

– Я бы тоже с удовольствием поддержал заварушку, дорогой Барт, – сказал я. – Но я не могу поднять руку на человека, который спас мне жизнь.

– Забудь об этом.

– Это невозможно, тогда я не смогу никогда простить себе.

– Ты поднимаешь много шума из ничего.

– Моя матушка сгорает от нетерпения поблагодарить тебя. Может быть, тебе придется побывать в Гаскони…

– Лорд Веллингтон скоро прибудет в Гасконь во главе шестидесяти тысяч штыков.

– Тогда лишь у одного из них будет шанс уцелеть, – ответил я, рассмеявшись. – А пока вложи саблю в ножны.

Наши лошади стояли рядом. Барт похлопал меня по ноге.

– Ты хороший парень, Жерар, – сказал он. – Я бы желал, чтобы ты родился на правильной стороне канала.

– Я и так родился на правильной стороне, – ответил я.

– Чертово отродье! – воскликнул он с таким искренним сожалением, что я снова не смог сдержать смех. – Но послушай, Жерар, – продолжил он. – Все это очень мило, но так дела не делаются. Не знаю, что скажет Массена, но наш главнокомандующий выпрыгнет из сапог, увидев нас. Нас ведь направили сюда не на пикник.

– Что ты предлагаешь?

– Если ты помнишь, у нас произошел небольшой спор о гусарах и драгунах? За моей спиной пятьдесят драгун жуют пули от карабинов. У тебя столько же прекрасных солдат, которые ерзают в седлах от нетерпения. Если каждый из нас повернет направо, то у нас все получится: мы не испортим внешний вид друг друга. Хотя полагаю, что небольшое кровопускание полезно в здешнем климате.

В его словах, без сомнения, был здравый смысл. На мгновение мистер Алексис Морган и графиня Ла Ронда вылетели у меня из головы. Я думал лишь об упругой поверхности под ногами и о хорошей потасовке, которую мы можем устроить.

– Отлично, Барт, – сказал я. – Мы видели твоих драгун в лицо, теперь увидим их спины.

– Пари? Делаем ставки? – предложил он.

– Что может быть выше чести конфланских гусар на кону? – ответил я.

– Тогда начинаем, – поторопил он. – Если мы надерем вам задницу, то так тому и быть. А если вы побьете нас, то маршалу Миллефлеру несказанно повезло.

Когда Барт произнес эту фразу, я замер от удивления.

– Почему это повезет маршалу Миллефлеру? – спросил я.

– Так называют одного негодяя, который обосновался неподалеку. Лорд Веллингтон послал моих драгун, чтобы повесить его.

– Что за совпадение! – воскликнул я. – Моих гусар послали с этой же целью.

Мы оба расхохотались и вложили сабли обратно в ножны. За нашими спинами раздался характерный звук: солдаты последовали примеру своих командиров.

– Итак, мы союзники! – воскликнул Барт.

– На один день.

– Нам следует объединить усилия.

– Безусловно.

Таким образом, вместо того чтобы сражаться, мы развернули своих солдат и двинулись двумя небольшими колоннами вдоль долины. Кивера и шлемы был развернуты внутрь: англичане и французы пожирали друг друга глазами, словно бойцовские псы, которые научились уважать силу зубов своих противников. Большинство солдат как с той, так и с другой стороны скалили зубы в ухмылках, но были и такие, кто не скрывал враждебности и смотрел с явным вызовом. Особенно выделялись один английский сержант и мой помощник Папилет. Они были людьми привычки и не были готовы с ходу отказаться от своих взглядов. Тем более что Папилету было за что ненавидеть англичан: он потерял единственного брата в битве при Бусако. Что касается меня и Барта, то мы ехали рядом во главе колонны и болтали о том, что произошло с нами со времени знаменитой игры в экарте, о которой я вам уже рассказывал.