Семь шагов к счастью (СИ) - Гунн Эмили

— Да хоть все! — коротко рассмеялся Мартин, потащив меня к выходу. — Я буду только ЗА, Деб, — обещал он, придерживая для меня парадную дверь.

Под студию Сэм выделил небольшую пристройку к его же частному домику.

Художник лично вышел встречать нас, и при этом беспрестанно суетился, выглядел несколько сконфуженно и к тому же у него все валилось из рук.

— Присаживайся сюда, — обратился он к Мартину на «ты», чем не мало удивив меня. — Тут просто идеальное освещение, — приговаривал он, усаживая Никса на ветхий деревянный стул. — Так удобно? Может, подвинуть сюда кресло? — спохватился художник, вспомнив о высоком статусе своего клиента.

Мартину явно уже перестала нравиться вся эта затея с портретом.

Однако заметив мою улыбку, с которой я наблюдала за всеми неказистыми приготовлениями, муж, тяжело вздохнув, все же стал возражать:

— Спасибо, Сэм. Так — в самый раз. Посижу на стуле.

Пока художник увлеченно принялся за портрет, я прохаживаясь с бокалом бордового напитка, который мне гостеприимно предложили, и рассматривала картины.

Сэм уже основательно втянулся в работу, начав с простого наброска, сделанного простым карандашом, и медленно добавляя к нему все новые штрихи. Лишь через полчасика он потянулся, наконец, к масляным краскам, принявшись подбирать палитру.

А еще спустя минут сорок Мартин, вконец потеряв терпение, начал ерзать на стуле.

— Долго еще? — с затаенной надеждой обратился он к своему портретисту, который то приближался к холсту, то отходил от него на пару шагов, как бы сравнивая собственное только-только зарождающееся творение с оригиналом.

— Осталось совсем немного, — пропел художник, полностью погруженный в свою работу. — Чуточку терпения, Мартин.

Наконец, милостиво позволив Никсу встать и размять затекшие ноги, Сэм предложил остаться у него на ужин.

— Тем более, что скоро должны были прийти мои друзья, — сообщил он, — и мне бы очень хотелось вас с ними познакомить.

— Я вовсе не против, — ответила я с улыбкой, когда Мартин вопросительно взглянул на меня.

Мартин-Итан.

И Сэм повел нас в основную часть дома. Небольшого, но элегантно обставленного внутри. Все здесь — предметы, мебель, рисунки на обоях и даже посуда идеально подходили друг другу.

Я всегда удивлялся другу — как ему удавалось предусмотреть все детали интерьера, сопоставить их?..

Стол уже был накрыт на четверых, когда мы вошли в гостиную.

— Сейчас принесу еще два прибора, а вы пока осмотритесь, чувствуйте себя как дома, — сказал Сэм, который, определенно, был очень рад тому, что мы остались.

— Как все аппетитно выглядит, — поделилась Деб впечатлениями, подходя к столу, когда Сэм скрылся на кухне. — И вообще все так изысканно!

Я лишь понимающе усмехнулся, не удивляясь такому комплименту вкусам педантичного Сэма, и направился к каминной полке с множеством рамок с фотографиями и миниатюрными картинами, нарисованными акварелью.

Воспоминания нахлынули на меня огромной волной. Вот наш выпускной. Я помню тот день как сейчас. Помню, как весело проходила вечеринка. На фото Сэм в обнимку с Итаном и несколькими знакомыми ребятами. Мы… они все такие счастливые и молодые! А вот наш общий друг — Эван. Красуется на дельтаплане. Это фото отснял когда-то я сам.

А здесь запечатлена вся семья Сэма. Они и мне всегда были как родные.

— По моему, он был отличным парнем, — с грустью произнесла Деб, мягко дотронувшись до моего плеча.

— Он? — едва заметно дернулся я от неожиданного прикосновения. Или не совсем понятных слов.

— Итан, — пояснила Дебора сказанное. — Должно быть, они с Сэмом были как родные братья.

Теперь она стояла почти вплотную, рассматривая вместе со мной цветные воспоминания моего безвозвратного прошлого.

— Да, так и было, — ответил я, посмотрев на нее внимательнее.

— Кстати, — сказала вдруг Дебора. — Ты ведь так давно не общался со своей семьей. Родителями, братом и кузиной Салли.

— Да, надо будет как-нибудь им позвонить, — рассеянно проговорил я.

— А как Келли и Ник? Все хочу спросить у тебя. Как у них с учебой? Не помню уже, когда мы с ними виделись в последний раз! Кажется, это было сто лет назад, — задумчиво покачала она головой. — Я ведь верно назвала имена, так зовут твоих племянников?

— Да-да, именно так, — соглашался я, чтобы поскорее отделаться от заковыристой для меня темы.

Плохо, я бы даже сказал — хуже не придумаешь! Как меня угораздило за столько недель не разузнать о родне Мартина Никса?! Списывать все на амнезию тут не вариант. Я как-то уже признался, что начал многое вспоминать, чтобы поставить Клауса на место. К тому же нормальный мужик, даже потеряв память, потрудился бы выяснить, кто его отец и мать, в конце концов.

И тут я обратил внимание, что Дебора, задавая все эти вопросы, задумчиво меня разглядывает.

— Что-то не так? — спросил я у нее.

— У тебя ведь нет брата, — тихо произнесла она.

От услышанного я аж онемел на пару секунд. Так и стоял, открывая и беззвучно закрывая рот.

ДЕБОРА МЕНЯ ПРОВЕРЯЛА?? Она про-ве-ря-ла меня! — я был настолько ошарашен этим открытием, что даже собственный промах отошел на второй план.

— Что же с тобой происходит, Мартин? — подозрительно прищурившись, проговорила Дебора.

В тот момент я еще не догадывался, что изменения настолько поражали мою милую миссис Никс, что она уже успела позвонить врачу Мартина. В этом она мне признается гораздо позже. Как и не знал, что теперь ей не давал покоя ответ специалиста:

«Предпосылок к амнезии не было изначально. Мистер Никс не получал соответствующих травм. А многочисленные исследования показали, что головной мозг не поврежден, как и кости черепа. Вероятно, сказался шок от перенесенного потрясения во время несчастного случая. Такие прецеденты пусть и редко, но уже встречались в медицине. Однако мистер Никс наотрез отказался посетить психиатра, хоть мы неоднократно записывали его на прием. Должно быть ему претит необходимость подобного рода лечения. Но я вынужден сказать Вам, как супруге — миссис Дебора, в этом нет ничего зазорно. И квалифицированный специалист мог бы за короткий срок избавить Вашего мужа от провалов в памяти. Не понимаю, право слово, почему Вы тянете с этим?..»

«И правда, почему?» — размышляла сейчас Дебора, глядя на меня, но и об этом она расскажет мне не сегодня.

— Если ты не помнишь чего-то, почему не спрашиваешь? Какой смысл со всем соглашаться? — продолжала допытываться Дебора, задавая все более логичные и тем самым опасные вопросы. — Тебе не интересно узнать что-либо о своих родных? Ты и не вспомнил об их существовании с тех пор, как очнулся.

— Тебя ведь больше удивляет то, что я не такой, как раньше? — еле слышно отметил я, неотрывно глядя в ее расширившиеся зрачки. — Не так ли, милая? Так почему ТЫ не спрашиваешь о том, что тебя реально волнует?

— Ты… — начала было она дрожащими губами.

Но нас прервали. Мы оба вздрогнули от резкого шума, разрезавшего почти зловещую тишину чужой гостиной. И звонок в дверь, раздавшийся столь неожиданно, показался нам символичным предзнаменованием грядущего.

Конечно, я не могу с уверенностью сказать, что Дебора в те минуты чувствовала тоже самое, что и я. Но по тому, как она побледнела, по ее бегающему взору, я чувствовал — она близка к разгадке. И что самое немыслимое — Дебора очень близка к вере в то невероятное, что изменило ее мужа.

— Ну вот, теперь все в сборе! — раздался радостный возглас Сэма, отпирающего двери.

В гостиную прошла приятная пара — миловидная девушка лет тридцати и приятной наружности мужчина, судя по внешности, немногим старше нее.

За ними проследовал парень, одетый во все темное, с черными как смоль волосами и большими синими глазами, что смотрели исподлобья, оставляя довольно странный осадок на душе. На нижней губе незнакомца красовался серебристый пирсинг, а обе руки, начиная с запястий и кончая локтями, были украшены витиеватыми тату.