Фиалковый венец - Джефри Триз

— Где они?

— Надежно заперты в главной опочивальне моего дома, куда никто не заходит со дня смерти моих родителей.

Алексид сильнее вцепился в гибкую ветку. Так вот ответ на загадку, доставившую столько страданий Коринне! Теперь все стало ясно, и его охватил страх. Еще день — и на улицах Афин будет литься не вино, а кровь…

Забыв про усталость, накопившуюся за этот долгий и утомительный день, не замечая судороги в ноге, зажатой в развилке, он напрягал слух, чтобы не пропустить на одной подробности плана, о котором теперь рассказывал сам Магнет.

План этот предусматривал все. Магнет не упустил ни одной мелочи.

Стойких поборников демократии решено было убить во время праздника, но некоторых должностных лиц, не отличающихся особым мужеством, заговорщики собирались пощадить, чтобы превратить их в свое послушное орудие.

В городе будут распущены зловещие слухи, чтобы народ в панике поверил, будто заговорщики гораздо многочисленнее, чем это есть на самом деле. Так что, когда на заре соберутся уцелевшие члены Совета Пятисот, никто не будет знать, кому можно довериться и кто падет следующей жертвой предательских кинжалов. И вот в эту минуту, когда демократия останется без вождей, а заговорщики захватят важнейшие здания города и запугают жителей, кто-нибудь из друзей Магнета в Совете предложит, чтобы Магнета вернули из изгнания «ради спасения отечества», Мало кто осмелится голосовать против такого предложения.

— А если такие и найдутся, — закончил Магнет, презрительно кривя губы, — мы с ними разделаемся прежде, чем они успеют повредить нам.

Но Магнет не забыл и о том, что Афины — не только город. Отряды на границах, сказал он, будут застигнуты врасплох и разоружены прежде, чем сумеют прийти на помощь демократии. Что же касается войск, находящихся за морем, «мы напомним им, что их семьи в наших руках, — сказал Магнет. — И напомним об этом не только полководцам, но и каждому воину, который вздумает упрямиться!» Ну, а уж если заговорщики наткнутся на какое-нибудь непредвиденное препятствие, их выручит спартанское войско.

У Алексида кровь застыла в жилах: как хитро все это задумано!

Надо скорее бежать в Афины, разбудить архонта-басилевса и предупредить его о грозящей городу гибели. А если он не поверит, пусть заставит открыть спальню в доме Гиппия и увидит, что там хранится, прежде чем Гиппий вернется и успеет раздать оружие своим друзьям.

Он уже готовился соскользнуть на землю, когда Гиппий снова заговорил:

— Ах да! Я хотел бы прибавить еще одно имя к списку тех, кого мы… уберем… завтра ночью.

— Кого же?

— Сократа. Его опасно оставлять в живых. Он не из тех, кого можно подкупить или запугать. Он будет говорить, что думает… и задавать свои возмутительные вопросы… и кое-кто будет его слушать. Нам в такое время это ни к чему.

Магнет на мгновение задумался, а потом ответил:

— Согласен. Пригодиться Сократ мне не может, а он действительно опасен. Пожалуй, ему пора отправляться задавать свои вопросы в подземный мир.

Алексид не стал больше слушать. Он беззвучно скользнул вниз по стволу — прямо в объятия чьих-то сильных рук.

Глава 17

ЗАРЯ РОКОВОГО ДНЯ

— Кто это? — резко спросил Магнет, выходя на уступ. — Кого ты схватил?

— Пастушонка, господин. Одежда на нем пастушья.

— Дай-ка я не него погляжу. Эй ты, почему ты бродишь тут ночью?

Алексид перестал вырываться — раб крепко держал его, скрутив ему руки за спиной. Быстро приняв решение, он захныкал:

— Прости, господин. Я без всякого умысла. Прости. Я не знал, кто тут, — думал, может, воры подбираются к нашим овечкам…

— А почему ты догадался, что тут кто-то есть?

— Увидел костер, господин.

— И давно ты подслушиваешь?

— Я только сейчас подошел, господин, вот сейчас…

— Он врет, господин, — вмешался раб. — Он сидел на дереве. Мы его потому и увидели. Его голову осветил костер. Он глядел в пещеру. И, наверно, долго тут сидел.

Тем временем к Магнету подошли Каллибий и Гиппий. Спартанец, выхватив из костра горящую головню, нагнулся и осветил стоящих внизу. Гиппий вскрикнул:

— Это не пастух! Я его знаю. Это Алексид, сын Леонта. Он одно время болтался около Сократа. Наглый бездельник…

— Понимаю, — тихо и грозно перебил его Магнет. — Ну, Алексид, кто послал тебя подглядывать за нами?

— Никто, — угрюмо ответил Алексид.

— И ты хочешь, чтобы я тебе поверил? Так ли уж часто афинские юноши из хороших семей бродят ночью по горам? Почему ты не дома, не в городе? Алексиду пришла в голову спасительная мысль.

— Тут неподалеку загородный дом моего отца, — ответил он чистую правду. — Я часто остаюсь здесь на несколько дней. И я люблю бродить ночью в темноте. Так я готовлюсь к воинской службе. Неужели только спартанским юношам позволено учиться выслеживать врага?..

— И ты для этого всегда так одеваешься? — спросил Магнет.

— Ну… — не сразу нашелся Алексид. — Я не хотел пачкать свою лучшую одежду, завтра ведь праздник…

— Он лжет, — сказал Каллибий. — Он опасен. Наверно, слышал все, о чем мы говорили. Его следует…

— Нет, — ответил Магнет. — Мы не варвары. Когда надо, мы убиваем без колебаний, но мы не проливаем кровь напрасно. Да и к тому же он еще совсем мальчик. И красивый, — добавил он с усмешкой, — если его хорошенько умыть. Свяжи ему руки, Карион, и подними сюда.

— Значит, ты готов подвергнуть опасности все дело… — сердито начал спартанец.

— Никакой опасности нет. Он останется здесь, пока все не будет кончено, и не причинит нам никакого вреда. — Магнет повернулся к Алексиду, которого тем временем уже подняли на уступ. — Тебя хватятся сегодня ночью? Алексид решил, что полезнее будет сказать правду.

— Нет.

— Тем лучше для тебя. Если рабы из вашего имения начнут рыскать тут с факелами, это может кончиться плохо. Нам, пожалуй, придется позволить им найти тебя… со сломанной шеей. Запомни это, Алексид. Я не потерплю никаких помех моему замыслу. Быть может, я не так склонен проливать афинскую кровь, как мой спартанский друг, но, если ты попробуешь сбежать, я тебя не пощажу. Ты понял?

— Да.

— Ты пробудешь здесь два дня. — Магнет вошел в пещеру и указал на темный угол в глубине. — Ложись тут. Свяжи ему ноги, Карион.

Алексиду очень мешали связанные руки. Он с трудом опустился на колени и перекатился на бок, как больной теленок. Раб связал ему ноги.

— Лежи смирно, — сказал Магнет, — и мы тебя будем кормить, а когда все кончится, отпустим домой. Но попробуй только крикнуть, и я выдам тебя Каллибию. Мне некогда возиться с неблагодарными мальчишками.

Он и его друзья вернулись к выходу и продолжали совещаться, но теперь уже шепотом. Вскоре Гиппий попрощался и ушел. Каллибий и Магнет улеглись поперек узкого входа в пещеру. Даже не будь Алексид связан, он не смог бы выбраться наружу незамеченным.

Он лежал, и его томило отчаяние. Но к утру усталость и духота взяли верх над душевной и телесной болью. Он погрузился в тревожную дремоту, и в его снах странно мешались театральные состязания и заговор. Вот он сам выступает в своей комедии, скамьи битком набиты зрителями, но только почему-то это не театр, а каменоломня. Он хочет предостеречь зрителей, но может говорить только стихами. И вот он начинает облекать свое предостережение в стихи: очевидно, в его памяти были свежи усилия, которых ему стоили изменения в монологе Главка, — во всяком случае, еще не совсем проснувшись, он успел сочинить несколько строк в том же размере:

Афиняне! Защитники свободы, берегитесь!Вооружитесь и на страже будьте!Вам враг грозит с горы, как коршун кривоклювый.Сегодня маски прячут заговор.Ждет Гиппия в опочивальне не супруга,Но бронза острая, которая милаЛишь заговорщикам у врат Афин!

Они звучали в его ушах так живо, словно он вовсе и не спал; он даже услышал, как глашатай объявлял его победителем состязаний. Все зрители кричали: «Алексид! Алексид!»

Он открыл глаза и застонал, так все его тело болело от неудобной позы.

— Алексид! Алексид!

Так, значит, это не сон? Кто-то действительно произносил его имя — но тихим шепотом и у самого его уха.

Алексид хорошо знал Коринну и мог бы догадаться, что она неспроста так легко смирилась и позволила ему выслеживать Гиппия в одиночку. Она просто не стала тратить время на бесплодные споры, решив про себя, что все равно потихоньку пойдет за ним. Если она будет держаться поодаль, Алексид — а уж тем более Гиппий — ничего не заметит. Ну, а в случае беды она сможет прийти ему на выручку.

Так и вышло. Коринна добралась до самой каменоломни, но побоялась ползти мимо стражи. Однако и оттуда она услышала крики, когда Алексид был обнаружен, и поняла, что его отнесли в пещеру. Но что произошло потом, ей узнать не удалось. Когда все затихло, она решила, что одна помочь ему не сможет, и помчалась обратно в Афины по залитым лунным светом полям, легконогая, словно сама охотница Артемида, — только вряд ли богиня когда-нибудь бывала такой оборванной и перепачканной.