Не прощаемся. «Лейтенантская проза» СВО - Андрей Владимирович Лисьев

Эх, Раизов, Раизов! Наш любимый безумный казах…

БРЭМ останавливается рядом с горящей БТР-МДМ, и мехвод «БРЭМки» лезет на броню горящей машины и через люк вытаскивает оттуда бойца. Сбивает с него пламя. Вдвоем они скрываются в БРЭМ. Остальной экипаж и Раизов остались внутри горящей БТР-МДМ.

Тема поднимается, но «Гвоздь» рывком за руку возвращает его на землю:

— Поздно! Все!

Едва ремонтники успевают прицепить тросом подбитую БМД-4 и начинают движение в тыл, начинается обстрел.

Украинцы успели подтянуть минометы в Сухую Балку.

По полю в сторону окопов, петляя, бежит зам командира полка по вооружению «Кречет». Его преследуют разрывы мин. Двести метров, сто пятьдесят, сто… Но вот «Кречет» без сил падает рядом с Темой, а отдышавшись, уходит на ППУ.

Теперь мины ложатся слитно уходящей сцепке БРЭМ-БМД. Им не удается набрать скорость, и, когда кажется, что удача на стороне десантников, одна мина со звоном втыкается в крышу БРЭМ.

После минутного замешательства пораженная машина продолжает движение. Колонна сворачивает в Кронштадтскую. Хотя обстрел продолжается, украинцы уже потеряли технику из виду.

Из блиндажа ППУ выходит растерянный медик Леха:

— Помогите!

«Гвоздь» и Тема бегут за ним на улицу Кронштдатского. Здесь еще встречаются относительно целые дома, только стекла хрустят в траве, когда десантники, укрываясь за стенами, бегут навстречу «БРЭМке».

Гусеничная машина движется неуверенно, рывками, мимо полотна дороги. На тросе она тянет за корму подбитую БМД. Хотя двигатель буксируемой машины не работает, гусеницы довольно легко прокручиваются, чему Тема успевает удивиться. БРЭМ рывком останавливается, бойцы во главе с начмедом подбегают к ней.

Люк водителя открыт. Белая от пыли голова механика-водителя торчит из открытого люка. Двигатель он почему-то не глушит.

— Не вижу ничего, — кричит мехвод.

Но визуально глазные яблоки не повреждены, крови нет. Значит, контузия.

Из второго люка появляется медик Коля, баюкающий раненую руку. Его форма еще дымится. Начмед осматривает его, разворачивает сумку и прямо тут, на броне «БРЭМки», шьет товарищу пальцы. Коля оглох.

— Ваш командир умер, — говорит Коля Теме, — еще до ПТУРа, я ничего не смог сделать.

— Найдите мехвода, быстро! — командует Леха через плечо.

«Гвоздь» убегает.

Тема подходит к ослепшему мехводу и внимательно осматривает его голову.

— Нормально все будет, Никит! Глаза целы, это мина бахнула. Контузия. Вернется зрение, — обещает он.

— Как он мною руководил?! А! — плачет от радости слепой Никита. — Я думал, хана. Но движок завелся, а он мною командовал.

— Мы видели!

Леха и Тема помогают Никите вылезти из люка, медик осматривает его:

— Спасибо тебе, дружище, если бы не ты! Второй раз нас спас. Спасибо!

Леха трясет руку мехводу так, что у того трясется голова.

«Гвоздь» приводит нового механика, который садится за рычаги БРЭМ и увозит оглохшего медика и ослепшего мехвода.

Над головой проносится пара «сушек».

Глава 14

Никто, кроме нас

По Бесполезному и Сухой Балке работает авиация. Три пары вертолетов с интервалом в десять минут, затем десятка «грачей».

— Веришь, Владимирыч, — «Кречет» ставит кружку с чаем на край стола, — у моего сына вчера день рождения был. Фоток прислали, видео. Торт, свечки. Я убегаю сейчас от мин и думаю: а фоток я ведь толком и не рассмотрел! Одну запомнил. Дочка залезла в коробку из-под посылки — мол, отправьте меня к папе!

«Аляска» отправляет «Кречета» в тыл дивизии добывать исправные «Ноны» и БМД.

Авиация улетает. Гвардейцы-танкисты уходят левее — выручать соседей.

«Аляска» грызет кулак. Наша артиллерия молчит. Если сейчас будет атака, она станет решающей. Бронетехники в полку не осталось. В окопах только гранатометы и ПТУРы.

— Артиллеристов на связь! Всем раздать ПТУРы! Я знаю, что ни разу не стреляли. Научатся! — кричит «Аляска» в рацию. — Командиры рот, проверка связи, доложить о личном составе, количестве противотанковых средств и состоянии окопов!

Командиры по очереди выходят на связь.

— «Балхаш», я — «Шале», сто пятьдесят!

— «Шале», я — Балхаш, сто шестьдесят!

— «Дрезден», я — «Шале», сто пятьдесят!

— «Шале», я — «Дрезден», сто шестьдесят!

— «Терьер», я — «Шале», сто пятьдесят!

— «Шале», я — «Терьер», сто шестьдесят!

— «Бальзак», я — «Шале», сто пятьдесят!

Проверка связи еще не окончена, «Бальзак» сообщает:

— «Шале», я — «Бальзак»! Танки! Прием!

«Орлан» показывает, как четыре польских Т-72 устраивают карусель на невозможной для ответного огня десантников дистанции. Несколько снарядов ложится рядом с окопами. Танки отходят, через полчаса появляются снова. Приближаются.

Артиллеристы демонстрируют, что не зря едят хлеб. Рыжий лейтенант Рома и сержант Кириллыч мгновенно разворачивают ПТУР и выпускают ракету по переднему Т-72. «Пшек» скрывается в облаке взрыва.

Украинцы начинают артобстрел. Снаряды рвутся рядом с ППУ.

* * *

«Бальзак» и Ваня прячутся среди высокой травы в центре позиции полка. Они оба стоят на одном колене, готовые в любой момент сорваться.

— Как думаешь, «Филин» сумел выстрелить? — спрашивает второй номер.

В противотанковой батарее не знают результат поединка «Филина» с польскими танками.

— Какая разница? — «Бальзак» теребит травинку зубами.

— ПТУРов жалко.

От их позиции до Сухой Балки четыре километра. Дивизионная артиллерия разметала легкую бронетехнику и пехоту, но танки уцелели, ушли в Балку невредимыми. И «немцы» не будут «немцами», если не попробуют снова. На позиции «Бальзака» всего три ракеты, потому эмоции Вани понятны. «Бальзак» перекусывает травинку и осматривает из бинокля лесопосадку слева, где прячется еще один расчет из его противотанковой батареи, последний. Подчиненных «Бальзак» не видит, значит, укрылись хорошо. Три расчета ПТУров сегодня погибли, четвертый лишился пусковой установки.

«Бальзак» открывает офлайн карту на смартфоне и наклоняет голову то вправо, то влево. Бугор впереди носит название «сиська». Так и есть — сиська. Туча скворцов роем проносится над степью, но птичьего гомона не слышно. Из Сухой Балки ясно различим гул танковых двигателей.

— На нас идут, — Ваня утирает пот и смотрит на автомат, лежащий перед ним на земле.

Танки выскакивают из деревни и разворачиваются по фронту. Два, третий медлит, кашляет двигателем.

Позицию «Бальзака» они не видят, поэтому он тщательно целится. Четыре километра почти предельная дальность для «Корнета».

— Огонь! — командует «Бальзак» Ване.

Сам он удерживает танк в прицеле.

В панораме он видит, как мелькает сопло противотанковой ракеты. Огонек исчезает на мгновение перед тем, как попасть. Танк искрит и тут же загорается.

— Позицию меняем? — спрашивает Ваня.

— Нет. Вторую!

Танковый снаряд хлестко проносится над их головами.

— Выстрел хлесткий, прилет — охуевший, — иронизирует «Бальзак».

Он не верит, что на таком расстоянии кто-то из танка мог разглядеть их позицию.

Второй Т-72 двигается медленно, а третий догоняет его, стремясь занять место в строю. Из-за строений Сухой Балки появляется пехота.

— Успеем!

«Бальзак» тщательно целится. Рикошет допустить нельзя.

Снова мельтешит сопло противотанковой ракеты в панораме прицела. И!..

— Есть второй! —