Смерть в театре «Дельфин» - Найо Марш

— В плане секса.

— О… Но никакой зацепки для нас?

— Вроде бы нет, мистер Аллен.

— А комната мальчика?

— Он делит её вместе с мистером Чарльзом Рэндомом. Груда комиксов. Нашли закладку на страничке с фигуристой дамочкой по имени Рана, которая на самом деле — вампир. Она разделывает олимпийских атлетов, оставляя на них роспись кровью: «Рана». На паренька это, похоже, сильно подействовало. Слово «Рана» нацарапано красным гримом на зеркалах в комнате и в туалете для зрителей, а также на стекле возле лестницы, по которой спускаются покидающие театр люди.

— Несчастный поросёнок.

— Хозяйка «Друга причала» предрекает, что мальчишка плохо кончит, и на чем свет стоит ругает его мать, которая выступает в кафе со стриптизом, играет там на гитаре. Она через раз забывает брать сына после спектакля, вот парень и болтается по округе, как утверждает миссис Дженси.

— Миссис?

— Дженси. Хозяйка паба. Очень приятная женщина. Блевиты живут не очень далеко оттуда, где-то на задворках Табард-стрит.

— Что-нибудь ещё?

— Да так, ничего особенного. Бэйли обнаружил в гримерных очень неплохие отпечатки, которые теперь позволят определить пальчики практически всех членов труппы. А на подставке скульптуры — какое-то месиво из отпечатков рук публики, наполовину стёртое тряпками уборщиц.

— Для нас ничего интересного?

— Ничего. Между прочим, на подставке из витрины практически нет никаких отпечатков. Подчёркиваю: не только следов рук вредного мальчишки — вообще ничьих. Абсолютно чистая поверхность. Ковёр, разумеется, в этом плане ничего и не мог дать. Наши ребята вырезали солидный кусок. Что-нибудь не так, мистер Аллен?

— Все так, кроме слова «солидный».

— По-моему, вполне нормальное слово, — удивлённо поднял брови Фоке.

— Обычно его употребляют в другом контексте.

— В другом так в другом, вам виднее.

— Извини. Я что-то начал цепляться ко всякой ерунде. Ты не мог бы сделать несколько звонков? Да, кстати, ты завтракал? Впрочем, можешь не отвечать. Хозяйка «Друга причала» наверняка угостила тебя самыми свежими яйцами.

— Миссис Дженси действительно была настолько любезна, что…

— В таком случае, вот тебе список труппы и телефонные номера. Бери на себя первую половину, а я займусь второй. Проси всех явиться в театр к одиннадцати и не забудь про свой прославленный такт. Думаю, Перигрин Джей действительно предупредил всех, кроме Джереми, потому что ему просто в голову не пришло, что Аллен захочет увидеть и его.

Когда телефон зазвонил, трубку снял мистер Джонс. Перигрин увидел, как побелело его лицо, и почувствовал в душе что-то неприятное, холодное; шевельнулась какая-то неясная мысль, в природе которой он не стал разбираться.

— Да, конечно, — сказал в трубку Джереми и нажал на рычаг. — Похоже, я им тоже понадобился.

— Ума не приложу зачем. Тебя же не было в театре прошлым вечером.

— Да. Я был здесь. Работал.

— Может, они хотят, чтобы ты проверил перчатку. Джереми слегка дёрнулся, словно прикоснулся к обнажённому нерву, скривил губы, приподнял свои рыжие брови, буркнул: «Возможно», — и вернулся за свой рабочий стол в дальнем конце комнаты.

Перигрин с трудом дозвонился до миссис Блевит и был вынужден прослушать слезливый монолог, в котором под маской горя явственно прослеживались алчные расчёты на страховку. К тому же, у милой дамы определённо было тяжёлое похмелье. Мистер Джей назначил время встречи, сообщил, где находится госпиталь, и заверил, что для мальчика будет сделано все возможное.

— Они поймают того, кто сотворил это?

— Возможно, речь идёт о несчастном случае, миссис Блевит.

— Тогда за все отвечает дирекция, — безапелляционно заявила миссис. — Помните об этом.

На этом разговор закончился.

Перигрин повернулся к Джереми, который склонился над своим столом, однако, похоже, не работал.

— Как ты, Джер?

— В каком смысле?

— Ты неважно выглядишь.

— У тебя тоже вид не слишком цветущий.

— Не сомневаюсь. — Перигрин помолчал немного, потом спросил:

— Ты когда собираешься в «Дельфин»?

— Мне велели к одиннадцати.

— Я буду там раньше. Аллен займёт наш кабинет, а актёры смогут устроиться в круглом фойе или разойтись по своим гримерным.

— Их могут запереть, — заметил Джереми.

— Кого? Актёров?

— Гримерные, придурок.

— Не знаю, с какой стати, но в принципе могут. Кажется, это у них называется «обычной рутиной».

Джереми не ответил. Перигрин видел, как он на миг прикрыл глаза, провёл рукой по губам, а затем склонился над столом: что-то там вырезать из дощечки. Джереми взялся за бритву, но его рука дрогнула, и бритва соскользнула. Перигрин невольно обернулся.

— Слушай, Перри, будь другом, выметайся отсюда, а?

— Ладно. Увидимся позже.

И Перигрин вымелся на по-воскресному пустые улицы Блэкфрира, причём в чрезвычайно расстроенных чувствах и серьёзно озадаченный. Отовсюду нёсся нестройный перезвон колоколов, приглашающих на церковную службу. До одиннадцати заняться было совершенно нечем. «Можно сходить в церковь», — мелькнула мысль, но угасла в апатии. По большому счёту, его состояние вполне понятно: мистер Джей привык решать, привык подчинять себе любую ситуацию, а тут решать нечего, ситуация полностью вышла из-под контроля, а суперинтендант Аллен нисколько не походил на упрямого актёра.

"Я знаю, что мне делать, — подумал Перигрин. — У меня целых два часа. Я поступлю, как персонаж Филдинга или Диккенса. Я пойду пешком на север, в Хэмпстед, к Эмилии. Если собью ноги, то сяду на автобус или в метро, не хватит времени — возьму такси. В «Дельфин» мы с Эмилией отправимся вместе».

Принятое решение заставило его слегка приободриться. Перигрин отправился в путь, но мысли его разрывались между Эмилией, «Дельфином» и Джереми Джонсом.

Гертруда Брейс нервничала. Её любимый приём состоял в том, чтобы кинуть на собеседника пронзительный взгляд, а затем резко отвернуться. Это не столько смущало, сколько раздражало. Она охотно улыбалась, но всегда с оттенком иронии, то и дело отпуская ядовитые замечания. Аллен, который никогда не полагался на первые впечатления, решил, что женщина мстительна.

Поведение присутствующих только укрепило его в этом мнении. Они расположились в кабинете дирекции «Дельфина» мастерски-спокойно, но глаза и отдельные нотки в прекрасно поставленных голосах выдавали нервозность. Насторожённее всех вела себя Дестини Мейд, поскольку вряд ли считала нужным это скрывать. В шёлковом платье с глубоким декольте и длинных, выше локтя перчатках, она откинулась на спинку кресла и время от времени посматривала на Гарри Грава, который в тех случаях, когда ловил её взгляд, отвечал бесшабашной улыбкой. Подобная сценка произошла как раз тогда, когда Аллен начал допрашивать мисс Брейс, причём Дестини многозначительно приподняла брови, а Гарри ухмыльнулся с видом лёгкого отвращения к развлечениям такого сорта.

Маркус Найт выглядел странно: будто кто-то на него напал или он боялся, что мисс Брейс непонятно о чем проговорится.

Чарльз Рэндом следил за Гертрудой с видом тревожного неудовольствия, а Эмилия Дюн — с неприкрытым утомлением. Уинтер Моррис буквально уставился на мисс Брейс, словно та помешала ему проводить какие-то судорожные расчёты. Перигрин, который сидел рядом с Эмилией, не сводил глаз с собственных сжатых рук. Иногда, правда, он поглядывал на Эмилию. Однако это не мешало ему внимательно прислушиваться к вопросам Аллена и ответам мисс Брейс. Джереми Джонс, пристроившийся поодаль от всех остальных, сидел на своём стуле совершенно прямо и не спускал глаз с Аллена.

И женщины, и особенно мужчины выглядели довольно бледно.

Аллен начал с того, что выяснил последовательность событий, уточнил, кто за кем уходил, и теперь добивался подтверждения от Гертруды Брейс, наблюдая одновременно за вышеизложенной реакцией остальных , присутствующих.

— Насколько я понял, мисс Брейс, вы и мистер Найт ушли из театра вместе. Так? Оба согласились.

— И вышли вы через зрительный зал, а не служебный вход?

— По предложению Перри, — сказал Маркус Найт.

— Чтобы избежать давки, — пояснила мисс Брейс.

— Итак, через главные двери вы вышли вместе?

— Нет, — одновременно сказали они, а мисс Брейс добавила:

— Мистера Найта вызвали в дирекцию.

Она не то чтобы фыркнула, однако сумела подчеркнуть, что в данном обстоятельстве есть нечто, заслуживающее презрительной усмешки.

— Я заглянул по делам в кабинет, — надменно произнёс Найт.

— В этот кабинет? К мистеру Моррису?

— Да, — сказал Уинтер Моррис. Найт величественно склонил голову в знак признательности.

— Получается, что, поднимаясь по лестнице, вы прошли мимо Джоббинса?

— Я… э-э… да. Он стоял на лестничной площадке у витрины.

— Я видела его там, наверху, — вставила мисс Брейс.