Карнавальная ночь - Поль Феваль

– Де Клар! – воскликнули одновременно Бофис и Комейроль.

– Наша бабка по матери, – пояснила Маргарита, – была старшей дочерью Робера Клара Фиц-Руа Жерси, герцога де Клар, потомка Иакова Второго. Полный его титул в Шотландии звучит так: маркиз Клар и Фиц-Руа, граф Фиц-Рой, в Объединенном королевстве – барон Клар, Фиц-Руа и Жерси, он также испанский гранд и член Болонской Академии Зеленой Саламандры, доктор права и медицины.

Бофис и Комейроль переглянулись. Комейроль подошел к Бофису и прошептал ему на ухо:

– В досье, что лежит в нотариальной конторе, написано то же самое. Можно подумать, что она выучила его наизусть!

– Могли ли бумаги попасть в ее руки? – так же тихо спросил Бофис.

– Исключено! Досье господина герцога лежит в личном секретере патрона, и из его кабинета его никогда не выносили.

Господин Бофис ласково улыбнулся Маргарите. Этот господин все более забирал власть в свои руки, отнимая ее у стушевавшегося и павшего духом Комейроля.

– Мадемуазель, – произнес он с едва заметной иронией, – вы обнаружили незаурядный талант архивиста, с чем я вас от всего сердца поздравляю.

– Поздравлять меня не с чем, – серьезно ответила Маргарита. – Я воспитывалась в пансионе, где обучали самым разным вещам. Вы здесь хозяин, мой дорогой месье?

– Мы все здесь на равных, – поспешно и не без пафоса заявил Комейроль.

Низшие и высшие чины не возражали против столь либерального заявления, но месье Бофис вместо ответа подмигнул Маргарите.

– Идите сюда, – с улыбкой обратилась Маргарита к Бофису. – Прежде чем подписать контракт, я хотела бы с вами кое о чем посоветоваться.

Господин Бофис немедленно поднялся, повинуясь, кокетливому жесту красавицы, который, впрочем, нисколько не противоречил облику знатной дамы. Маргарита взяла его под руку, и они вдвоем направились в соседний кабинет, дверь которого оставалась открытой.

– Чтоб ее! – вполголоса сказал Летаннер. – Дело, кажется, осложняется.

– С этой девицей следует считаться, – задумчиво произнес Комейроль. – Меня удивляет Бофис. Все так хорошо шло! – добавил он со вздохом.

– Ничего не понимаю, хоть ты тресни! – пожаловался миляга Жафрэ. – Сплошные загадки, словно в тайном обществе где-нибудь в Германии!

– Узнаем ли мы наконец, в чем суть дела? – осведомился делопроизводитель Муанье.

– Суть дела в том, что нам не хватало двух марионеток, чтобы разыграть спектакль, – с недовольным видом ответил Комейроль. – Марионетки свалились нам с неба или вылезли из преисподней, уж не знаю, как правильнее сказать. И теперь вся труппа в сборе, можно начинать комедию. Занавес!

Из соседнего кабинета послышался смех Маргариты и господина Бофиса. Жулу вдруг издал глубокий вздох, похожий на мычание, и стиснул пальцы, словно сжимая в кулаке невидимый предмет. При этом он что-то бормотал себе под нос.

– Он пьяный или сумасшедший, этот детина? – негромко сказал Летаннер. – Можно подумать, что у него в руке нож.

– Интересно, существует ли способ изъять свои деньги? – вслух подумал миляга Жафрэ. – Не люблю я участвовать в проделках, которые не сам выдумываю.

Но младшие клерки Дебана придерживались иного мнения. Пятеро отчаянных молодых людей готовы были пуститься в любую авантюру, сколь бы опасной она ни была. Никого из них пока еще нельзя было назвать подлецом, но и звания честного человека они не заслуживали. Мы и не пытались скрывать, что нотариальная контора Дебана была плохой школой. Однако если бы кто-нибудь взял на себя труд посчитать, сколько людей в Париже живут по воле случая, позабыв о принципах и моральных устоях, прибиваясь в зависимости от обстоятельств то к доброму, то к дурному делу, то даже мизантроп был бы неприятно поражен.

Добавим, что многочисленные представители делового мира обретают солидность только месте с успехом. Жизнь новоиспеченных щелкоперов, составителей контрактов и кляуз, скучна и однообразна. Молодые фантазеры, вооруженные перьями, словно когтями, предаются безумным мечтам. То, что в просторечии зовется «семи пядей во лбу», для этих молодых людей означает «тугая мошна». И в погоне за этой мошной предприимчивый человек не ведает страха. Чем бурливее река, тем более его тянет броситься в нее.

Каждое слово, сказанное по поводу «предложения Бофиса», каждый неожиданный поворот событий лишь усиливал бурю на воде. Но сквозь туман и брызги молодым клеркам Дебана виделись волшебные горизонты – беспредельный простор, где властвует право сильного, скрепленное пиратским братством, о котором грезят все люди без роду и племени и которое, возможно, существует на самом деле.

Покидая гостиную, Маргарита опиралась на руку неизменно галантного господина Бофиса, который сказал ей:

– Всегда к вашим услугам, любезная мадемуазель.

Маргарита остановилась и, понизив голос, спросила:

– Любезный месье, кто здесь кого обманывает?

Бофис непринужденно рассмеялся.

– Все, – ответил он, – и никто.

– О, прошу вас, давайте говорить начистоту! – сурово перебила Маргарита. Затем вдруг улыбнулась, сверкнув жемчужными зубами, и прибавила: – Войдите в мое положение, мне уже двадцать лет, и время мне дорого.

– Вы восхитительны! – пробормотал господин Бофис.

– Как вас зовут? – спросила Маргарита.

– Но, мадемуазель, вам меня представили…

– Да, да, я слышала, месье Бофис… Так как же вас зовут?

Маргарита с холодной твердостью смотрела на служащего агентства Лекока. Тот опустил глаза.

– Я много путешествовала, – продолжала красавица. – В Бордо я знавала некоего коммивояжера, торговавшего несгораемыми шкафами от фабрики «Бертье и К0 ». Он очень походил на вас, столь же обманчивый вид…

– Обманчивый вид… – повторил Бофис, натянуто улыбаясь.

– Я однажды слышала, как некий отчаянный малый, у которого были неприятности и он даже сидел в тюрьме…

– Фу, дорогая мадемуазель, – вставил служащий агентства Лекока, – вы были не слишком разборчивы в знакомствах, когда обитали в Бордо!

– Да, месье. Я обошла немало дорог в поисках своего пути, и я его найду. Вовсе не в великосветском салоне я познакомилась с виконтом, у которого в гербе символы рода де Кларов.

– Вам известны какие-нибудь подробности о герцоге де Кларе? – живо осведомился Бофис.

– Возможно. Мне известно, к примеру, что этот весьма знатный господин обладает невиданным состоянием. Теория этого болтуна Комейроля очень даже не плоха. Старшему нашей семьи такое бы состояние. Но не будем отвлекаться. Тот малый там, в Бордо, что вышел из тюрьмы, однажды назвал вас странной кличкой, он обратился к вам Приятель – Тулонец…