Шепот осени - Игорь Михайлович Бер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тень затрепетала и пришла в движение. Она медленно проплыла вниз по лестнице, просочившись между женщинами-близняшками, обогнула кружащихся в танце, и прилипла к поверхности зеркала. Тень завибрировала, становясь темнее, после чего из отражающей поверхности полезла маленькая рука, покрытая ожогами и грязью. С кончиков пальцев падали капли воды. Музыка и смех стихли. Дима даже не заметил, как он в огромном зале оказался один на один с этим существом, что пыталось вырваться из Зазеркалья. Он завертелся вокруг своей оси пытаясь понять, как ему быть дальше, куда деваться. Входная дверь была далеко — слишком далеко, чтобы добежать до нее. А вот лестница была совсем близко. Дима сорвался с места и побежал наверх, мимоходом успев увидеть, что из зеркала уже выглянуло черное обожженное лицо девочки. Половина ее головы была покрыта воспаленными пятнами, пузырями и сукровицей, вторая половина практически осталась не тронутой огнем. Но именно данная — невредимая — часть лица напугала мальчика сильнее. В единственном сохранившемся глазе страшного создания читалась боль, ярость и желание добраться до Димы как можно скорее. Она вытянула палец вперед, указывая им на убегающего вверх по лестнице мальчишку, и попыталась что-то произнести. Из распахнутого рта, в котором виднелись обугленные с полопавшейся эмалью зубы, вырвался глухой хрип. На шее изувеченного призрака засияло огненное кольцо.
Дима вбежал на второй этаж и остановился в самом начале коридора.
Причиной задержки послужили уже знакомые сестры-близняшки. Дима вспомнил, что видел их не только сегодня на балу, но еще в другом сне, когда они, одетые во все черное, встретили их с Эдиком на чердаке. В этот раз, на их тонких плечах держались лямки ночных рубашек. Их волосы были растрепаны, а изрытые морщинами и язвами лица глядели на стены. У обеих старух были проломлены черепа, а из ран сочилась кровь. Они сидели повернувшись спинами друг к другу и каждая рисовала что-то на своей стене. Дима подошел к ним ближе, при этом оглядываясь назад, опасаясь быть застигнутым врасплох мертвой девочкой из зеркала. Женщины рисовали уже знакомые ему пентаграммы. В качестве краски, они использовали собственную кровь — окунали указательный палец в дыру в голове, после чего подносили его к стене. Диме было страшно, и в то же время ему казалось важным внимательно разглядеть рисунок.
Круг. Перевернутая звезда в центре. Символы на кончиках каждого луча. А вот на двух из пяти символов, Дима увидел имена. Над верхним справа было написано имя «Эдик». А на нижнем слева — «Саша».
Обе старухи окунули одновременно палец в рану и поднесли его к верхнему слева лучу. Рисовать ничего не стали, предпочтя повернуть головы в его сторону.
— Козлоголовый увел нас за собой, — хриплыми голосами заговорили старухи. — Его гнилые зубы раскрошили наши грешные кости и сжевали иссохшую плоть. Его червивое сердце гонит наши души по тухлым венам, причиняя нам страдания. Такова заплаченная нами цена. А ты готов ее заплатить?
— Вы не настоящие, — закричал Дима. — Вы мне только снитесь. Вас нет!
За его спиной раздался шепот. Дима обернулся и увидел идущую вверх по лестнице девочку. Над ней кружил пепел поднимаемый потоками воздуха, по щекам текли слезы, а с голых стоп спадала земля. Она протянула к нему руку и снова принялась что-то нашептывать. Диме показалось, что она пытается напеть незнакомую ему песню. Песню мертвых. Песню, от которой любой живой человек сойдет с ума.
Дима понял, что ему надо бежать. Уж лучше безумные старухи, чем это существо, которое, без сомнений, охотилось именно на него. Старухи исчезли, что облегчило ему путь. Он побежал вперед по коридору, который становился все уже, а потолки — ниже.
— Дима, — услышал он шепот девочки практически у уха, хотя не переставал бежать со всех ног. — Я хочу спеть тебе песню. Она понравится тебе, обещаю. Ее слова вначале заставят тебя грустить, а мотив — причинит боль. Но она того стоит.
Дима посмотрел через плечо, продолжая бег. Темный искалеченный силуэт прислонился к стене и плавно двигал руками, словно дирижер перед оркестром. Девочка была далеко и все же Дима не чувствовал себя в безопасности.
Он был настолько загипнотизирован дирижирующей фигурой, что не заметил возникшего перед собой бородатого мужчину, одетого в льняную рубаху и мешковатые штаны. Дима закричал, остановился и тут же упал навзничь. Мужчина нагнулся над ним и показал мальчику свои окровавленные руки.
— Я виноват! — зарыдал он как малое дитя. — Все пошло от меня. Я грешен. Я должен искупить свою вину. Я должен пройти все круги Ада. Мне нет спасения.
Дима попятился назад, отталкиваясь от пола локтями и стопами. Мужчина последовал за ним, протянув ему свою ладонь, испачканную в крови.
— Пойдем со мной. Мне нужен спутник в Аду. Ты знаешь туда дорогу?
Дима перевернулся на живот и, вскочив на ноги, побежал обратно.
Девочка отошла от стены, встав в центре коридора, широко расставила руки, будто желая заключить Диму в своих объятьях, и запела песню, от которой дом пошел ходуном, посыпалась штукатурка, по полу пошла глубокая трещина, из которой вылилась лава, и коридор заволокло запахом серы. Все потонуло в детских криках.
Дима очнулся.
В спальной комнате творилось безумие. Мальчишки бегали кто-куда и без конца кричали:
— Землетрясение!
К его кровати подскочил Петя и протянул ему руку:
— Вставай! Пойдем со мной.
— Я в Ад не хочу! — покачал головой Дима, отпрянув назад.
— Ты что несешь? Скорее вставай! Нужно бежать вниз или же встать у дверного косяка!
Дима понял, что сказал спросонья глупость, сжал протянутую руку и выскочил из кровати. Петя потянул его за собой к выходу. За ними побежали и другие мальчишки, в том числе и Стас с Геной.
В коридоре было многолюдно. Здесь крики ужаса были в разы громче, потому как кричали в основном девочки — знатные паникерши. Петя потребовал от всех держать направление в сторону лестницы. Дима в очередной раз побежал по тому же коридору к лестнице, только в этот раз в реальности и уже не один. Сердце бешено колотилось от страха. Дима был уверен, что виной тому было не землетрясение, а увиденный им сон.
На первом этаже их уже ждали работники приюта, которые без лишних слов направили их к выходу. И хотя стены здания уже прекратили трястись, они все же вывели детей на улицу. Там они простояли около пяти минут, прежде чем Тамара Григорьевна скомандовала всем вернуться обратно
