Женские лица русской разведки - Михаил Михайлович Сухоруков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пребывание в Варшаве было связано ещё с одним важным событием в жизни генерала Витта. В 1831 году он наконец-то, как утверждается в его биографии, смог вступить в брак с Каролиной Собаньской. Его давняя любовница, верная соратница и преданный тайный агент в одном лице, волею случая, стала вдовой и наследницей всего богатства И. Собаньского. Как пишет В.В. Шигин, муж Каролины, будучи участником польского тайного общества, примкнул к повстанцам и погиб в одном из боёв. Однако эту версию писателя В.В. Шигина опровергают сведения из биографий Иеронима и Каролины Собаньских. Считается, что их брак был расторгнут ещё в 1825 году[157]. Её бывший муж действительно примкнул в 1830 году к восставшим полякам, однако это обстоятельство не имело для него каких-то тяжёлых личных последствий. Если не считать того, что у мятежника Иеронима Собаньского по решению властей была конфискована большая часть недвижимости и другого имущества в пользу военного ведомства Российской империи. Умер он своей смертью в возрасте 64 лет в феврале 1845 года в городе Умань Киевской губернии[158].
Каролина, будучи женщиной официально разведённой, в 1931 году отправилась из Одессы в Варшаву, чтобы быть рядом с любимым человеком и наставником в деле политического сыска. С приключениями она всё-таки добралась до столицы царства Польского. Согласно другой версии, Каролина прибыла в Варшаву вместе с графом Виттом.
Здесь она быстро поняла, что обстановка остаётся тревожной. Около 100 тысяч польских военных и повстанцев стали эмигрантами. Больше всего изгнанников, не смирившихся с поражением восстания, оказалось в Дрездене. Выведать их планы было важной задачей для графа Витта. Для этого надо было Каролине ехать к мятежникам, чтобы войти к ним в доверие и вызнать их намерения. Это её задание, в отличие от прежнего тайного промысла, было смертельно опасно. Повстанцы из перехваченных писем и от одесских недоброжелателей знали о её преданности русской короне. Даже тот факт, что её бывший муж был в рядах мятежников, не давал Каролине Собаньской никаких гарантий от преследования поляков. Поэтому первым делом ей надо было в их глазах стать польской патриоткой. Это была непростая задача.
Её агентурная работа получила высшую степень секретности. В своей книге В.В. Шигин это подтверждает: «Ни один человек, заверил Витт, не будет посвящен в операцию, кроме него самого и наместника Паскевича»[159]. Далее события развивались в русле привычной для неё авантюры, женских хитростей и уловок. Однако столь высокая степень секретности, с одной стороны, обеспечила выполнение поставленной графом Виттом задачи по внедрению Собаньской в польское сообщество в эмиграции, но, с другой стороны, позволило русскому посланнику в Саксонии усомниться в её преданности интересам Российской империи. Это мнение было доведено до императора Николая I, который, будучи не посвященным в детали дрезденской секретной операции, воспринял действия Витта и Собаньской как потворство польским националистам и вольнодумцам.
Возможно, что со стороны их действия так и выглядели. Такая реакция была ожидаемой и желательной в интересах политического сыска в Польше и среди политэмигрантов в сопредельных странах. Первая часть хитроумного плана Витта стала претворяться ещё в Варшаве. По городу распространились слухи, что рядом с царским генерал-губернатором появилась польская красавица, которая старается убедить графа смягчать строгость приговоров и облегчать участь арестантов. Нашлись и те, кому она помогла избежать тяжёлой участи. Молва о её сочувствии и помощи арестованным мятежникам дошла и к польским эмигрантам.
В это время, как нельзя кстати, появился весомый повод для поездки Каролины Адамовны в столицу Королевства Саксонии город Дрезден. Жившая там в 1832 году её дочь Гонората Констанция собиралась выйти замуж. Но секретного агента Собаньскую тайный сыск среди польских эмигрантов увлекал больше, чем замужество дочери. Несколько недель она посещала их собрания, поддерживала их политические призывы и патриотические лозунги. Вскоре её стали везде принимать как свою единомышленницу. Каролине даже удалось войти в доверие к руководителям польского комитета в Дрездене.
Дела и судьбы, покрытые тайной
Граф Витт, привыкших за долгие годы тайной службы к монаршему доверию и самостоятельности своих действий, решительно двигался к достижению поставленных целей. Они во многом совпадали с жизненными ориентирами любившей его женщины и надёжной соратницы. Кстати, браку гордой полячки не помешало то, что генерал, с которым она была близка с 1816 года, стал одним из тех, кто жестоко подавил восстание 1831 года в Польше. В тот же год сбылась её давняя мечта — и она стала графиней де Витт. Не остался в накладе и её супруг. Тот год был щедрым для И.О. Витта на награды. Он был удостоен орденов Святого Георгия 2-й степени и польского ордена «Военное Достоинство» 1-й степени. Ему вручили золотую саблю с алмазами и с надписью: «За храбрость». И если в отношении наград генерала сомнений нет, то документальные подтверждения их бракосочетания до сих пор не обнаружены. Почему-то в официальной переписке и воспоминаниях участников тех событий Каролина Адамовна по-прежнему именуется как Собаньская, а не графиня Витт. В то же время император Николай I, принимая решение о его переводе из Варшавы, сетует на то, что это результат его женитьбы на Собаньской. Сам же генерал Витт, судя по всему, не знавший всей подоплёки придворных сплетней и домыслов, пытался вывести из-под угрозы царской немилости свою любимую женщину и ближайшую соратницу по тайному ремеслу политического сыска. Он уверял, что урегулировал с ней брачные отношения и ручался за её благонадёжность. Граф напоминал, что о тайной операции по внедрению Собаньской в польскую эмиграцию был уведомлён варшавский наместник князь Паскевич. Он сообщал о своей письменной рекомендации, вручённой Каролине Адамовне, для передачи русскому посланнику в Дрездене в качестве подтверждения её политической благонадёжности. Объяснял, что не уведомил графа Бенкендорфа о проводимой операции из-за особой секретности и грозившей его агенту смертельной опасности в случае её разоблачения. Однако снять подозрения с Собаньской в её якобы предательстве интересов империи и повлиять на мнение императора Николая I графу не удалось. Оба они отправились в ссылку — она в
