Пророчество - Вольфганг и Хайке Хольбайн

Зуфи кивнул на одну из подушек, а Птах, дождавшись, пока Атон усядется, опустился на свое место и схватился за мундштук. Вид его несколько обескуражил Атона. Мальчику и в голову не могло прийти до сих пор, что этот человек способен предаваться какому-либо пороку. Снова он задумался, как мало знал о Птахе.

- Чувствуешь себя теперь получше? - начал разговор Зуфи.- К сожалению, не смог найти для тебя более удобной одежды. Но я не рассчитывал заранее на ваш визит. А сам веду довольно скромное существование.

- Ничего страшного,- поспешил успокоить его Атон.- Я человек непритязательный.

Зуфи рассмеялся, а Птах лишь молча кивнул головой и с наслаждением затянулся ароматным дымом. Несколько секунд в комнате царило молчание; наконец Зуфи прервал его, движением руки показывая на блюдо.

- Ты, наверное, проголодался. Кушай, пожалуйста. Тут нет ничего особенного, но это недурная пища, и вполне сытная.

Атона уже начинали смущать постоянные извинения Зуфи за всякие мелочи. К тому же его интересовало, что рассказал о нем своему другу Птах. Он принялся за еду. И в первый раз после того, как переступил порог этого дома, Атон испытал чувство приятного удивления. Хотя он не имел ни малейшего представления о том, что ел, вкус пищи оказался отменным. После первых проглоченных кусочков аппетит разыгрался с такой силой, что некоторое время он просто молча поглощал содержимое маленьких тарелочек и мисочек, а Птах и Зуфи созерцали этот процесс: Птах, как всегда, с совершенно бесстрастным лицом, а Зуфи - с явным удовлетворением угодившего гостю хозяина. Только когда Атон утолил первый приступ голода и откинулся немного назад, чтобы сделать короткую передышку, Птах отложил мундштук.

- Я рассказал господину Зуфи о том, что случилось,- начал он.

Атон испуганно взглянул на него, но Птах, сделав успокаивающий жест, продолжал:

- Ты можешь ему доверять. Он осведомлен обо всем.

Наконец-то Птах дал ему повод, которого Атон дожидался уже давно.

- В таком случае, я думаю, он знает куда больше, чем я,- заявил он.

Зуфи негромко засмеялся.

- Господин Птах рассказывал мне, что ты - очень энергичный молодой человек. И немного нетерпеливый. Как вижу, он был прав.

- Когда подряд три раза чудом спасаешься от гибели и до сих пор не подозреваешь, за что тебя преследуют,- запальчиво возразил Атон,- станешь нетерпеливым.

- Да,- кивнул Зуфи,- с твоей точки зрения, возможно, ты прав.

- С моей точки зрения? Да как...

Зуфи жестом перебил его:

- Существуют вещи, Атон, объяснить которые не так - то легко.

Атон начинал приходить в ярость. Симпатия, которую до сих пор он испытывал к Зуфи, куда-то улетучивалась.

- Вам обоим стоит задуматься над тем, не стать ли вам крупными политиками,- сердито буркнул он.- Вы мастера говорить очень много, не сказав по сути дела ничего.

- Об иных вещах и невозможно рассуждать так вот просто,- возразил Зуфи, становясь вдруг серьезным.- Я понимаю твое нетерпение и гнев. Однако до сих пор ты доверял господину Птаху, и тебе стоит делать это и дальше. Вы находитесь здесь по той причине, что, возможно, я смогу тебе помочь. Я ничего не обещаю, но попытаюсь сделать все, что в моих силах.

В Кто вы? - спросил Атон.- Волшебник?

Еще три дня назад он бы громко расхохотался, если кто-то рассказал ему о том, что верит в колдовство, но теперь ситуация изменилась. Зуфи в такой же степени был мирным стареньким чудаком, в какой Птах являлся любезным, не от мира сего, ученым, каким хотел казаться окружающим.

- Волшебник? - Зуфи покачал головой.- Нет. Ты можешь называть меня... дервишем, если тебе понравится. Пожалуй, это будет наиболее правильно.

Атон знал только, что дервишами назывались приверженцы исламского религиозного ордена. Но в результате приобретенного за время общения с Птахом опыта он был уверен, что более подробного ответа не дождется все равно.

- Но вы можете помочь нам? - спросил мальчик.

- Ты быстро переходишь прямо к сути дела,- улыбнулся Зуфи.- Прежде всего, здесь вам не грозит опасность, а это уже немало. Но, быть может, я на самом деле могу помочь тебе и твоим родителям.

- Моим родителям? - испуганно переспросил Атон.- Но как родители...- Он запнулся на полуслове, заметив взгляд, брошенный Зуфи на Птаха, и повернулся к египтянину.- Вы же говорили, что с ними ничего не случится, если они уедут из страны!

- Так оно и есть,-защищался Птах.- Но силы, которым мы противостоим, непредсказуемы.

- В данный момент опасность не грозит никому,- продолжал Зуфи.- Сегодня вы переночуете здесь, у меня, а завтра мы попытаемся отыскать какое-то решение. Если Боги и судьба будут к нам милостивы.- Он отложил мундштук, встал и направился к двери.

Атон смотрел ему вслед, пока тот не вышел из комнаты. Затем он вновь повернулся к Птаху. Голос его дрожал от гнева:

- Вы обманули меня!

- Нет, Атон, это не так,- мягко отвечал Птах.- Возможно, я переоценил собственные силы. Я не задумался, насколько серьезно они решились взяться за тебя и насколько увеличилась их сила, но я тебе не лгал. Поверь мне, я привез тебя сюда, потому что хочу помочь. По моей вине ты попал в эту ситуацию, и если с тобой что-то случится, когда-нибудь мне придется держать за это ответ, потому как ни одно деяние человека не остается безнаказанным. Так что, видишь, помогая тебе, я спасаю самого себя. И есть еще одна тому причина.

- И какая же?

- Пророчество должно исполниться, Атон. День исполнения проклятия Эхнатона близок. Если я не помогу тебе, силы их вырастут невероятно, и я не смогу им противостоять. Я ведь рассказывал тебе, что пророчество может исполниться как благоприятным образом, так и наоборот.

«А кто, черт побери, даст гарантию, что Птах станет способствовать благоприятному исходу?» - подумал Атон. Он чувствовал себя настолько беспомощным, что готов был в голос зарыдать. Он хотел бы поверить Птаху и чувствовал, что египтянин говорит правду. Но одновременно понимал, что тот от него что-то умалчивает. А что, если Птах заблуждался?

В комнату вошел Зуфи, держа в руках изящный серебряный поднос, на котором стояли три фарфоровые чашечки с горячим напитком. Зуфи поставил свою ношу на пол и ловким движением вновь устроился на подушке. Атон увидел, что в чашки была налита темно-красная жидкость, от которой исходил сильный аромат.

- Прошу вас, друзья мои,- произнес Зуфи, беря одну из чашек.

Птах последовал его примеру.

- Что это? - спросил Атон. Повинуясь выразительному взгляду Птаха, он взял остававшуюся на подносе чашечку, однако лишь пригубил напиток. Запах был довольно приятен, но на вкус напиток оказался противным.

- Это чай с моей родины,- отвечал Зуфи,- большая ценность. Здесь его очень трудно достать.- Он заговорщически подмигнул Атону.- Говорят, он пробуждает скрытые силы в том, кто пьет его. Я лично не верю во всякую болтовню, но этот чай действительно очень бодрит, и к тому же он такой вкусный!

Бодрил этот напиток или нет, Атон судить не мог, но вот их взгляды на то, что вкусно, а что - нет, различались в корне. От одного представления о том, что эту чашку придется выпить, его начинало мутить, Атон бросил на Птаха умоляющий взгляд, но ожидаемой поддержки не последовало. Совсем наоборот: Птах мужественно сделал огромный глоток из своей чашки. Хотя Атон прекрасно видел, что наслаждения от этого египтянин не испытывает, Птах все же шепнул ему:

Ну пей же! Или ты хочешь его обидеть?

Атон заколебался. Птах был прав - не стоило обижать радушного хозяина отказом. Он мужественно опрокинул в себя содержимое чашки и даже попытался изобразить на лице удовольствие.

Желудок его буквально скрутило в узел, едва он глотнул горячей жидкости. Тошнота подступила к горлу. «Что же, черт возьми, было в этой чашке?»

Руки Атона задрожали, силы начали покидать его. Он даже оказался не в состоянии поставить пустую чашку обратно на поднос, не опрокинув ее. Все закружилось вокруг него. Птах и Зуфи снова о чем-то заговорили, но Атон не воспринимал ни единого слова и вовсе не потому, что они опять разговаривали на чужом языке. Все звуки вдруг показались ему какими-то странными, чуждыми, а сердце заколотилось так громко, что его глухие удары перекрывали остальные шумы.

С трудом он поднял голову. Пелена застилала глаза. Птаха и Зуфи он различал теперь как две тени, а лица их превратились в белые, неясные пятна.

Чай. Что-то было не так с этим чаем.

Они отравили его.

Мысль эта молнией пронеслась в его голове, и силы оставили его. Птах подхватил мальчика, когда он, потеряв сознание, повалился вперед.

Глава Тринадцатая

ДОМ С ПРИВИДЕНИЯМИ

Сознание Атон потерял всего лишь на несколько мгновений, так как следующее, о чем он помнил, было, что он беспомощно лежит на руках у Птаха, а Зуфи выходит из комнаты. Сознание колебалось на грани между бодрствованием и забытьем. Он воспринимал все, что происходит с ним и вокруг него, но не был в состоянии на это реагировать. Говорить он тоже не мог, глаза то и дело закрывались.