Виршевая поэзия (первая половина XVII века) - Коллектив авторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сего ради, боголюбче, усердно ныне потщися,
К требующим благотворити не отрецыся.
О сем паче всего благородию твоему стужаю,
Ибо усерднее инех здравия твоего слышати желаю.
Чтоб мне тем в скорбех сих отраду приимати,
Еже часто светоподобная писания твоя прочитати.
Лютая моя вся подробну изявити не возмогаю,
О них же паче благоразсудна ведца самог<о> тебе уповаю.
Малое сие и грубое мое писанеице молю приими,
Братолюбие же сотворив, своя ми благодарив возсли.
И прочее молю незабытлива тя о нас быти,
Еже о вашем пребывании к нам ведомо чинити.
Того есмь зело желател<ь>,
Дабы еси был во благих пребыватель.
Послание князю Алексею Никитичу
Ко благочестиву и милосерду ти по бозе прибегаю,
На милование себе человеколюбие твое премоляю,
Яже благая по своему добронравию твориши инем,
Земли касаяся челом, и аз прошу тя о сем.
Юже аще без пестроты добродетел по бозе совершипш,
Ангельскаго спребывания по желанию за се не погрешиши.
Лучшая вся и угодная богови слышу творима тобою,
Ея же, милости получити желаю, к совершению
добродетели подаждь ми собою.
Конец всем добродетелей наричет писание любовь.
Сея рачител явився, и ты во благих не будеши убог.
Елико по Христову заповеди паче клеврет ныне милостию поспешиши,
Юн сый леты, но со старейшим смыслом во вход царства небеснаго инех предвариши.
Непричастна мя и лишена всякаго добра призрети не отвратися,
И к требованию моему милость и человеколюбие, бога ради, показати не отрецися.
К надежи всех и содетелю своему, Христу, о пременении скорбных молюся
И тебе, желателю ребесныя доброты, о поможении ми веюся.
Ты же, о пречестне, к болезненыя душа <моя>, молем, ухо свое приклони
И в напастех и скорбех моих облехчение учини.
Честь и славу благородию твоему от бога за се наипаче притяжеши,
Юже аще бога ради милость на мне, беднем, покажеши.
Стих[123]:
О подобосолнечных луч теплоте зимою бед содержимый,
милосердию твоему, надеяся, притех, вопию ти:
обогрей от скорбей озяблое ми сердце теплым и милосердым своим призрением!
Алексей Зюзин
Послание Стефану Матвеевичу
Великое убо светило на тверди небесней тогда пресветле сияет и вся твар уясняет,
егда лучезарнаго сияния темный облак не закрывает.
Мысленое же солнце тогда паче преизобилует славою,
егда не помрачено будет печалию многою.
Довлеет же, по апостолу, таковыя печали лишатися[124], —
от нея же вражде на бога ражатися.
Печалование же стяжати нам таково,
иже покаяние нераскаянново
спасение соделовает.
Которое ж прежде возглаголю?
Свое ли скорбное другу возвещу?
И боюся, да не опечалую сим,
еже о нас дружелюбнаго сердца;
или вопрошу о настоящем благопребывании дружне,
негли сим ослабу печали своей восприиму, по реченному словеси
Весть бо всегда слово полезно утешати скорбь
и беседа ближняго разсыпати печаль.
Искренняя ж и древняя наша любы,
вселшаяся в нас искра сердечное распадение распалает,
и паче невещественаго огня ревность твоего дружелюбия воспоминание вжигает,
и душевная ми чювства уязвляет;
не своя о своих благодеянии или злострадании изъявляти понуждает,
но яже о вселюбезных наших, паче же присных,
благопребывании уведати всеусердне желает.
Другу бо рече Сирахович: верну несть измены и несть равенства доброт его[125].
Что же ли ныне, твое дружелюбие, преж изреку?
Или чему тя подобна сотворю?
Которое ж твое изрядное доброродство,
паче ж в добродетелех удобство воспомяну?
Им же, от всех дающаго всем беззавистно благодать, преизобилно одарован еси.
*
Стихотворение А. И. Зюзина. ГБЛ, ф. 726, № 2, 1-я половина XVII в., л. 233 об. (автограф).
Милостию всещедраго и всядержащаго бога
И его божественными лучами озаряему премного.
Люборачителнаго ради и к высоте вперяемаго разума,
Обаче же добродетелнаго ради жития и благонравия.
Совершено же чистоты ради светлости,
Творимо держимыя богом во твоей крепости.
И паки же к нашему малоумию неисповедиму благодателю,
Всеизящнаго божественаго писания глубине открывателю,
И грубоумия моего светлостию сего озарятелю,
И превысокаго философскаго учения дивну сказателю.
По всему зрю, моего неразумия вразумлятелю
Радостию реку и веселием сердца,
Ибо в душе ми написася любов твоя, о блаженная верста.
Яве, яко ныне год безвременен нам ко всему наста.
Твоея же духовныя любви воспоминание сия ми вся разгна,
Елма любовнаго душа всегда в души любимаго.
Любов бо истинную подобает имети аки столпа неколебимаго.
Мню, яко и твое боголюбие о сей подобно сице прилежит,
О еже в забвение духовныя любви по заповеди не подлежит.
Сторицею двоица <С>, десятицею десят трегубо <Т> и дважды два со единем <Е>, и паки трижды три <Ф>, и един <А>, и паки пят пятицею сугубо <Н>, к сим же четверочастное сторицею <У>.
И паки десятое четыре <М> и един <А>, и трегубное сторицею <Т>, и дважды един <В>, и три з двема <Е>, и паки пятица единицею <Е>, и един двоицею <В>, и трижды два з двема <И>, и паки десятица девятицею <Ч>, и сторица четверицею <У>.
АСЕТЛЕЙ ФЮФИК (ОЛЕШКА ЗЮЗИН) челом биет.
*
Глагол множественных сокращение время належит преминути,
Обаче же должно есть любовный соуз воспомянути.
Сего ради и сию епистолию вмале абие дерзнух написати,
Понеже бы светлосиянныя любви, по Спасову глаголу, не забывати,
О пребывании же кождаго друг другу возвещевати,
Да тем душя и сердця унывающа попремногу возвеселяти.
Рже благовозвещанием печал и уныние разсыпается,
Забытием же приятеля та в сердце зело вселяется,
Да тем человек, аще безпомощен и безнадежен, сокрушается,
Разумнаго устава и существа умнаго отрешается:
Абие же и в день светлости аки в темне нощи пребывает,
В суете ума своего дни своя, живя, препровождает.
