Урбанистика. часть 1 - Вячеслав Глазычев

Стремясь достичь максимального эффекта, Серда сознавал, что всякое проектирование требует компромиссов, в результате чего большая часть задуманного была осуществлена. Он преодолел возражения владельцев недвижимости против стесанных углов кварталов, когда те опасались потери возможной прибыли. В результате эта форма кварталов стала отличительной чертой всего проекта и застройки, символом Барселоны по сей день. Столь же существенно, что в самом начале была создана основная ось восток-запад – Гран Виа, что закрепило решетчатую планировку Эшампле. План расширения Барселоны, разработанный Серда, оставался в силе до 1953 г.

Крупные парки, много более мелких зеленых зон, открытых пространств и площадей и требование Серда высаживать 200 деревьев в каждом городском квартале, как минимум, выдержали нападки и резкую критику его плана. Барселона остается более зеленым городом, чем многие другие того же масштаба. Рациональные городские и региональные транспортные сети и постоянно развивающаяся эффективная интеграция сетки городских улиц Барселоны в региональную, национальную и межнациональную дорожные сети помогли сократить плотность городского транспорта и сопутствующее загрязнение. Общая площадь, отведенная под дороги выше 30 %, тогда новейшие районы, граничащие с Эшампле, функционируют хуже, немногим лучше, чем Старый Город. Несмотря на то, что сейчас предпринимается много попыток исправить положение – там под дорогами всего 19 % площади. В целом, несмотря на то, что часть кварталов была со временем доуплотнена (только сейчас началась расчистка внутренних дворов), работа Серда успешно выдержала испытание временем. Реконструкция промышленных зон и прибрежной полосы, осуществленная в новейшее время, стала продуманным и вполне естественным продолжением его концепции.

К сожалению, периферийное положение каталонской Барселоны в Испании и, тем более, в Европе до второй половины ХХ века не привлекали к реконструкции Барселоны внимания, которого несомненно заслуживала работа Ильдефонса Серда.

Начало реформ

Необходимо отдать должное эффекту, который произвел на многочисленных читателей образ, так сказать, города низов в романах, до возникновения социологии как научной дисциплины исполнявших роль социологических исследований. Диккенс, Гюго, Золя, Достоевский, в не меньшей степени писатели второй руки, вроде Дизраэли, Юисманса, Лескова или Успенского, во многом подготовили перелом.

Из всех европейских столиц к концу XIX в. наихудшие условия жизни сложились в Берлине – городе наиболее развитом в промышленном отношении. Образцом для массовой жилой застройки под найм послужили казармы, в свое время строившиеся для отставных солдат императора Фридриха Второго.

Пока внимание публики было приковано к метаморфозам Лондона и Парижа, политики услышали, наконец, призывы урбанистов социальной ориентации обратить общественное внимание на катастрофическое положение рабочего населения городов. Условия обитания в кварталах многоэтажных домов, специально построенных девелоперами для сдачи в наем беднейшим арендаторам, были поистине ужасны. Викторианское общество не без оснований обвиняли в ханжестве, однако к началу 80-х годов XIX в. моралисты заставили это общество ужаснуться, на множестве примеров показав не только связь бедности с теснотой и отсутствием гигиены, но и полное падение нравов в рабочих кварталах. Еще в 1868 г. был принят «Акт о жилищах ремесленников и рабочих», давший местной власти право строить новые дома для трудовых классов, а еще через семь лет была принята поправка к закону, давшая местной власти право сносить непригодные к жизни дома и переселять их жителей в новые жилища. Однако все это оставалось на бумаге, равно как и акт, разрешивший строить коттеджи для рабочих, и специальная Королевская комиссия заключила, что рабочие классы сами должны принять участие в своей судьбе. Реакция превзошла ожидания парламентариев, так как к этому времени активисты сумели продвинуть социалистические и коммунистические лозунги в гущу рабочих масс. Последовали демонстрации, нередко переходившие в стычки с полицией, тем более что в ряды демонстрантов охотно вливались люмпены всякого рода.

В 1887 и следующем году Чарльз Бут, ливерпульский судовладелец, организовал первое в мире крупномасштабное социологическое исследование городской бедноты в Лондоне. Результатом стало заключение – к этому классу следовало отнести 35 процентов лондонцев, т. е. около миллиона, но главным выводом стало расслоение этого множества. Согласно Буту, лишь около 50 тыс. относилось к люмпен-пролетариату, который, с точки зрения истых викторианцев, мог интересовать исключительно полицию. Ко второй группе Бут отнес около 300 тыс. тех, кто перебивался случайными заработками, на грани выживания. Еще 250 тыс. человек были отнесены к классу жертв конкуренции и кризисов, имевших нерегулярный и низкий заработок, и еще около 400 тыс. тех, кто имел постоянную плату за труд, но решительно недостаточную для поддержания семьи. Результаты исследования Бута были подхвачены социалистами, в распоряжении которых было острое перо драматурга Бернарда Шоу. Они оказали воздействие на политиков, и в 1890 г. был принят очередной Акт о рабочем жилище, согласно которому, наконец, появилась возможность осуществлять принудительный выкуп земли и недвижимости под строительство жилых домов, включая коттеджи и таунхаусы.

Кварталы, собранные из домов, прозванных «гантелями» за форму световых (скорее вентиляционных) щелей, стали примером конечно же самого эффективного – с точки зрения домовладельцев – и самого чудовищного по условиям проживания типа съемного жилья. Это нью-йоркское изобретение было хуже даже жилых «казарм» Берлина.

Лондон был крупнейшим городом мира, соответственно и нагромождение проблем здесь было наибольшим, однако те же проблемы проступили повсеместно. В Париже того же периода 330 тыс. человек жили в условиях, когда, как и в Лондоне, на одну комнату приходилось более трех обитателей, и еще плотнее. И здесь законодательство 1894, 1906 и 1912 годов открыло путь строительству недорогого жилья и, более того, последняя из редакций закона давала право правительству проектировать и строить такое жилье за казенный счет. Впрочем, до войны 1914 г. было построено всего 10 тыс. таких квартир – в семь раз меньше, чем удалось построить по программе Лондонского городского совета.

Берлин, население которого удвоилось за двадцать лет и к 1910 г. достигло почти четырех миллионов жителей, был в еще худшем положении, за счет компактности его территории в тогдашних границах. Здесь весь прирост рабочего населения был сосредоточен в кварталах, застроенных пятиэтажными «казармами» (официальное название), с разрывом между ними в 5 м, достаточным для того чтобы пропустить пожарную машину в протяженный двор. Этот тип застройки был разработан при Фридрихе Великом для расселения солдатских семей, а в 1858 г. он был узаконен Планом Полицей-Президента как универсальный – в целях интеграции бедных и богатых в единых условиях!

Стоит заметить, что во всех ведущих столицах к реформам толкали прагматические соображения подготовки к войне: из 10 тыс. англичан родом из промышленных городов лишь 3 тыс. были признаны годными к военной службе, из берлинских рекрутов – менее половины против двух третей сельских жителей. Сходную картину дали исследования Ивана Озерова в России. Еще резче проблема рабочего жилища проступила в США, где концентрация людей в городах всегда имела упорных противников по идеологическим соображениям, как противоречившая идее личной свободы. Комиссия по доходным домам установила в 1894 г., что трое из пяти ньюйоркцев жили в наемных квартирах, в домах, занимавших 80 % участка, а плотность населения на гектар территории превысила ту, что была характерна уже не для европейского города, а для индийского Бомбея. Не лишено интереса, что все это было результатом конкурсного проектного решения 1879 г., породившего так называемые «гантели». В этих домах, которые можно счесть шедевром уплотнения, 24 маленькие квартиры приходились на участок шириной 9 м и глубиной 35 м, а 10 из 14 комнат на каждом этаже были обращены к узкой щели светового колодца. Если принять во внимание влажную жару нью-йоркского лета и то, что в типовом квартале, собранном из четырех «гантелей», прижатых одна к другой, было «упаковано» до 4 тыс. человек, а в множестве квартир оказывалось по две семьи, легко понять, что эти несчастные проводили краткий досуг на улице и, часто проводили весь досуг на наружных пожарных лестницах.

В отличие от Европы, где перед Мировой войной уже утвердилась идея публичного строительства для наиболее нуждающихся, американцы решительно отказались от нее, ссылаясь на осложнения для частного предпринимательства, неизбежный рост бюрократии и вторжение политики в сферу бизнеса. Вместо этого было решено усилить нормативные ограничения для частного девелопера во всем, что относилось к стандартам пространственного и технического порядка. Актом 1901 г. было утверждено свыше ста таких технических регламентов.