Кровь и туман (СИ) - Усович Анастасия "nastiel"

Бен проходит в комнату, плотно прикрывая за собой дверь. С парнями, которых сегодня ещё не видел, здоровается рукопожатиями. На меня бросает косой взгляд, и я тут же «отбиваю» его прищуром. Затем закидываю сумку на плечо. Она оказывается тяжелее, чем можно было предложить по мизерному количеству вещей, которые Слава из Дуброва хранила в общей комнате команды «Дельта». Среди них есть одежда, какие-то косметические мелочи, фотографии, справочник по холодному оружию и пара удобных на вид кроссовок.

— Ну, ничего я не забыла, вроде?

Даня оглядывает комнату и отрицательно качает головой.

— Слава говорила, тебя называли Беном, — произносит Ваня задумчиво.

Он следит за тем, как Бен обходит комнату, останавливается у Даниной тумбочки. На ней в рамке стоит фотография двух молодых людей: парня и девушки. Внешне они почему-то немного похожи, но никто не назовёт их братом и сестрой, потому что на запечатлённом моменте они целуются. Бен морщит нос, и я прыскаю про себя, вспоминая похожую реакцию Вани вчера, когда Даня впервые выставил фотографию на наше обозрение.

— Да, — спокойно подтверждает Бен. — В честь дедушки.

— Я всё ещё называю его так, — сообщаю я. — Никак не привыкну к Андрею.

— Звучит круто! — одобряет Даня. — Хочешь, мы тоже будем?

— Нет, — Бен уверенно качает головой.

Его ответ меня удивляет.

— Ну как хочешь, — Даня, кажется, немного разочарован.

Бен кивает, мол, да, вот такое оно — моё решение. Нужно будет позже уточнить, какая же муха его укусила, что он отказался от реального шанса оживить своё любимое прозвище?

— Собираешь вещи, коротышка? — спрашивает Бен. — Бежишь из города в попытке забыть позор как страшный сон?

— Отвали, — говорю я.

Вслух мы произнесли совсем не то, что хотели, — или должны были? — сказать:

«Мне очень жаль».

«Да, мне тоже».

«Мир?»

«Мир».

— Я слышал ваш разговор о Дэвоне. Может, не я один, кстати, вы бы дверь закрывали в следующий раз…

— А смысл? — фыркает Ваня. — Об этом я с Дмитрием разговаривал. Директор в курсе — зачем таить от остальных? Тем более, лучшая защита — это осведомлённость.

— Нападение, — поправляет Бен. — Лучшая защита — это нападение.

— Защита и вовсе будет не нужна, если Дмитрий придумает, как всё урегулировать, — замечает Даня.

Три парня. Три оперативника. Три настолько ярких представителя своего направления, что мне становится неуютно от собственной неопределённости. Правильный ли выбор я сделала вот уже в двух реальностях, предпочтя защитников? И если да, почему я не чувствую себя на своём месте?

Да и существует ли оно для меня — некое место?

— Слава? — зовёт Даня. Я фокусирую взгляд на нём, неожиданно возникшем впереди. — Так что ты скажешь? Согласна?

Я задумываюсь в попытке припомнить, на какой части разговора выпала из реальности, когда дверь распахивается настежь, и перед нами предстаёт юноша. Внимание приковывают цвета защитников и разбухшая от вещей брезентовая сумка.

— Всем привет! — весело вещает парень.

Ни Даня, ни Ваня ему не отвечают. Бен отделывается коротким кивком. Я видела его в тренировочном зале и на некоторых лекциях. Его имя вертится на языке приторно сладким вкусом шоколада и карамели…

— Меня зовут Марсель, — продолжает парень, но уже не так уверенно; холодная реакция присутствующих явно его задевает. — Можно просто Марс.

На груди у Марса — шеврон оперативника. Я оборачиваюсь на свою куртку, висящую на спинке стула. Сколько лет я носила свой шеврон, если на ткани, где есть небольшой отрезок липучки, сейчас виднеется тёмное пятно?

— Какая кровать не занята? — Марс оглядывает комнату.

Ваня показательно отворачивается к окну. Даня берёт инициативу на себя и по-доброму улыбается новоприбывшему:

— Вон та, — он кивает на когда-то бывшую моей кровать. — Будем знакомы, Марс. — Подходит, протягивает ему ладонь для рукопожатия. — Я Даня, а это…

— Ваня, — произносит сам Марс. — Я вас знаю, вы же оперативники.

Даня усмехается. Марс, тем временем, поворачивает голову на меня:

— Очень жаль, Слав, что так вышло с твоим местом.

— Могу я пошутить о двусмысленности фразы «твоё место»? — не давая мне ответить на любезность, влезает Бен.

То, что он стоим рядом, позволяет мне пихнуть его кулаком в живот.

— Сделаешь это, и я тебе твоё место отобью, — шикаю я. — Спасибо, Марс, я буду в порядке. А тебя с повышением.

Хватаю свою куртку, хлопаю Марса по плечу и, больше не сказав ни слова, выхожу из комнаты. Спускаюсь на первый этаж, там — на улицу, где останавливаюсь у проезжей части. Глубоко вдыхаю носом свежий осенний воздух. Немного помогает: голова остужается, приходит в норму, и я начинаю понимать, что обида, на самом-то деле, исходит не от разума, а от тела, которое звание оперативника заслужило ещё до меня. Возможно, даже кровью.

Я не знаю, как сильно старалась Слава из Дуброва и через что ей пришлось пройти, чтобы стать одной из лучших, но это точно не стоит того, чтобы мне опустить руки. Чувство собственного достоинства, быть может, и не являлось никогда моей сильной стороной, но я привыкла с уважением относиться к чужим заслугам.

Да, мне никогда не стать идеальной до мозга костей Славой из Дуброва, но я должна, должна заставить себя хотя бы попытаться. А в остальном… что ж, от себя всё равно не убежишь, потому что бежать будет некуда.

— Коротышка!

Первым до меня доходит запах табака, а уже потом его создатель. Теперь, когда он стоит совсем близко, я поворачиваюсь к нему лицом.

Бен затягивается, слегка прищуривая левый глаз.

— Я рассказал всё Марку, — сообщает он, выдыхая табачный дым. — Подумал, будет честно, раз уж ты проболталась близнецам.

— Ладно.

— И насчёт того, что произошло…

— Уже забыли, — напоминаю я.

— Да, — соглашается Бен. Снова затягивается. Молчит. Выдыхает. — Забыли. Тогда тебе будет лестно узнать, что я последовал твоему примеру дважды и тоже решил дать Полине шанс. В конце концов, один раз мы уже были счастливы вместе, так какого чёрта не повторить?

Проезжающая мимо машина поднимает брызги, наезжая на лужу. До нас они не добираются, но Бен всё равно провожает иномарку оттопыренным средним пальцем.

— Это правильно, — говорю я, имея в виду ситуацию с Полиной. Бен докуривает сигарету и бросает окурок себе под ноги, туша остатки огонька носком кроссовка. — Правильно же, — повторяю с нажимом, когда так и не получаю никаких слов в ответ. — Или я чего-то не знаю?

— Как я уже говорил, Полина для меня чужая, — Бен отвечает мне пристальным, чистым взглядом. Без прищура. Без игры. — Ты удивишься, но когда дело касается притворства в отношениях, я не так хорош, как во всём другом.

— Не может быть! — вздыхаю я.

— Я предупреждал, что ты удивишься, — замечает Бен. Лезет в карман куртки, достаёт пачку сигарет. Я не останавливаю Бена, когда он снова закуривает. — Тебе стоит начать тренироваться заново, если хочешь вернуться в команду.

— Не знаю, смогу ли…

— А что мешает?

— Отсутствие опыта, например? — я выставляю перед собой ладонь с растопыренными пальцами, чтобы загибать их во время перечисления. — Или послужного списка? Или навыков, знаний? Или…

— Или завязывай с этим, — перебивает Бен. Шлёпает меня по кулаку с оттопыренными последними двумя пальцами. — И просто возьми дополнительные часы физической подготовки.

— С кем? Татьяны не будет ещё две недели.

— А что насчёт Антона? — Бен зажимает тлеющую сигарету двумя пальцами: большим и указательным. Долго смотрит на неё, прокручивая, затем произносит: — Он к тебе, кажется, благосклонен. Всего одно жалкое вечернее дежурство за нарушение порядка в строю!

— Это наверняка из-за Дмитрия. Никто не хочет переходить дорогу дочке своего босса. Тем более, Антон здесь всё-таки на птичьих правах, несмотря на карт-бланш от Татьяны.

Бен жмёт плечами.

— Кстати, о Дмитрии. Как у тебя с родителями?