Хранитель слёз - Артур Дарра

Лиза из последних сил приподняла голову и оглянулась.

Темно и холодно. Она совсем одна. Родителей нет. Только одинокие безмолвные равнодушные деревья. И снег. Бесконечный вездесущий снег.

VII

Пожалуй, никогда ещё так сильно, как в эту минуту, Никита не боялся.

На руках у него лежало неподвижное тело Лизы. Всё её лицо было покрыто инеем, и выглядела она так, будто уже не дышала.

Парень остановился и, приложив ухо к её лицу, стал прислушиваться. Грохот метели и собственного сердца не позволяли ничего разобрать. Однако через пару секунд Лиза слегка дёрнулась и что-то пробормотала. Находясь под светом фонаря, Никита увидел безумно обрадовавшую его, но в то же время неестественную и даже пугающую улыбку девушки. Ошарашенный, он глядел на эту улыбку, с трудом пробивающуюся сквозь оледеневшую маску лица и будто бы говорящую: «Всё хорошо! Мне так хорошо!», — словно ничего и не произошло.

— Зачем ты убежала?! — закричал Никита, прорываясь сквозь метель к подъезду девятиэтажки. — Вот зачем, а?! А если бы я тебя не нашёл? Вот если бы не нашёл, что тогда?!

В ответ Лиза медленно, обессилено, но радостно пролепетала:

— Теперь я не боюсь… Не боюсь!..

А через мгновение добавила трясущимся голоском:

— Ты её любишь, да?

— Дура ты! — крикнул в сердцах Никита и тут же пожалел об этом. Однако Лиза снова улыбнулась.

— Дура… Зато теперь я не боюсь снега… не боюсь… — беззаботно повторила она. И, прикрыв веки, устало опустила голову на грудь Никиты. И ему снова показалось, что она перестала дышать.

— Чёрт! — вскрикнул он. — Сейчас!.. Немного осталось!

Не выпуская Лизу из рук, Никита забежал в подъезд, вызвал лифт, поднялся на девятый этаж и вошёл в квартиру. Обуви и вещей Сони уже не было — ушла.

Оказавшись в ванной комнате, Никита быстро снял с Лизы своё пальто, в котором выбежал на поиски, повидавшую виды ночнушку, пропитанную холодной сыростью, и оставил на ней только жёлтые трусики. Затем занёс её, дрожащую, в душевую кабинку, аккуратно положил на поддон и, чуть отойдя, включил воду. Не прошло и минуты, как он почувствовал лёгкое головокружение от пара и тепла, что стали наполнять это крохотное пространство.

Никита потянулся, взял душ и стал держать его прямо над Лизой, периодически меняя направление потока: голова — плечи — шея — спина — колени — ступни… Вода мощными струйками стекала на съёжившуюся Лизу. Подтянув под себя ноги, она обхватила их руками и положила подбородок на бледные окоченевшие коленки, продолжая странно улыбаться.

— Не боюсь… — оживлённо шептала она. — Теперь не боюсь!..

Никита смотрел на неё, замёрзшую и странно-радостную, и только теперь осознал, что снял с неё почти всю одежду, даже не спросив разрешения.

— Может, ты тоже?.. — Будто прочитав его мысли, Лиза направила на него свои сияющие глаза.

— Что тоже?.. — остановилось у Никиты сердце.

— Ты замёрз… Тебе тоже нужно согреться.

Никита чуть не выронил из руки душ.

— Ну что ты! Не стоит. Не так уж я и замёрз… Ты ведь вообще в одной ночнушке была… А я в куртке своей… Ну, вернее, в пальто… Оно осеннее, конечно, но тоже тёплое!

— Я прошу тебя, — прошептала Лиза, глядя из-за своих дрожащих коленей.

— Ну… хорошо… — пробормотал Никита и передал ей душ. — Я сейчас.

И вышел из ванной комнаты. Прикрыв за собой дверь, тут же приложил мокрые ладони к лицу.

«Что, игра на грани фола сегодня прекращаться не собирается? Снова танцы с раздеваниями? Как будто все сговорились… Неужели я зайду туда в одних трусах? Нет! Это нелепо! Но ведь… об этом никто не узнает, верно? Дома никого. На этот раз точно никого. Соня ушла. К тому же Лиза там сейчас — почти голая, я раздел её без спроса и занёс под душ, а она, бедная, даже ничего не успела сказать. И всё, что она хочет — чтобы я тоже разделся. Впрочем… Что сейчас-то обо всём этом размышлять! Сейчас, когда Соня всё видела и знает!..»

На всякий случай проверив все комнаты и шкафы в квартире, Никита вернулся в ванную комнату. Шагнув внутрь душевой кабинки, он задвинул за собой дверцу и присел рядом с Лизой. Пар уже расползся и покрыл изнутри синие, словно растушёванные, стенки.

— Здесь тепло. — Лиза повернулась к нему.

— Этого мало! — тут же беспокойно завозился Никита и стал прибавлять горячей воды. — Сколько часов ты пробыла на улице?!

— Сколько часов? Не знаю… Я не измеряю время часами… Только вдохами.

— Вдохами? — удивился Никита.

Лиза кивнула.

— Например, постоять десять вдохов у окна… Сто вдохов до конца книги… Десять тысяч вдохов душевной пустоты…

— Но ведь вдохи у всех разные, — заметил Никита. — Кто-то дышит быстро, а кто-то может дышать медленно…

— Верно. Дышим мы все по-разному. Но и время мы тоже воспринимаем по-разному, — слабо улыбнувшись, отвечала Лиза. — Для кого-то один час может длиться как минута, для кого-то, наоборот, — это будет вечность.

— Да, понимаю. Но вдохи… думаешь, так лучше? — спросил Никита, продолжая попеременно лить на себя и Лизу умеренно горячую воду.

— Главное, что это успокаивает, — сказала Лиза, пока согревающие струйки стекали по её волосам, лицу, и уносились куда-то вниз. — Ты не замечал, что когда начинаешь следить только за своим дыханием, то всё вокруг успокаивается? Так вот… Если, например, тебе необходимо подождать какое-то время, и ты не знаешь, чем себя занять, то можешь просто считать свои вдохи. Тогда время пойдёт быстрее, а сам ты будешь становиться спокойнее. Тревога будет исчезать.

— Кажется, понимаю… — выговорил Никита. — Это как маятник с предсказуемо-повторяющимся действием. Успокаивает и не вызывает опасения.

— Именно! — улыбнулась Лиза. Всё, что она говорила, вызывало у неё чрезвычайное возбуждение и радость. — А ведь это ещё и чётность! А чётность всегда успокаивает. Когда говоришь «раз», всегда хочется сказать «два». «Два» как бы завершает сказанное, ставит точку, и происходит удовлетворение. Так же и с дыханием: когда ты делаешь вдох — это «раз», а когда выдох — это «два». Это ещё можно сравнить с тем, как если стоять… — Лиза вдруг громко закашляла. Через несколько секунд, справившись с приступом, она продолжила: — Как если стоять в комнате и вглядываться в её темноту, ощущая присутствие чудовищ. Можно стоять и бояться дальше, а можно обернуться и выйти из этой комнаты в другую, более светлую и наполненную солнцем. То есть один простой вдох ведёт к выходу из комнаты, в которой много тревожных мыслей.

— Получается… там, на улице, ты тоже считала вдохи?